на Гиту. — Тебе что-нибудь взять?
— Нет, спасибо.
— Спасибо, — тихо произнесла я, слабо улыбаясь и усаживаясь обратно на высокий стул.
Саша только кивнул в ответ и направился к стеллажам, а я против воли повернулась к окну, уставившись на улицу перед собой. Приходилось слегка щуриться: солнце все же показалось во второй половине дня и небо более-менее прояснилось. Неспешно идущие прохожие, вялое движение на дорогах, звуки, будто приглушенные в несколько раз, а не такие громкие, как обычно. Даже солнечный свет казался холодным, хотя на улице стояла теплая, хоть и слегка пасмурная июльская погода. Просто все ощущалось каким-то не таким в это воскресенье, оно было ленивым, тягучим, разливающим за ребрами странную тоску.
Воскресенье.
В прошлое воскресенье мы с Сашей встретились в клубе и переспали. Мне не верилось, что прошла уже целая неделя, потому что стойкое ощущение, что время пролетело слишком быстро, не покидало. Будто кто-то щелкнул пальцами — и целых семь дней остались позади. Превратились в воспоминания. Яркие, теплые, будоражащие и в то же время печальные. Сладко-горькие, потому что теперь они были лишь прошлым. Прекрасным, но ушедшим прошлым.
Молоко с горьковатым привкусом кофе.
— Вы…
— Еще нет, — перебила я Гиту, предугадывая вопрос.
«Вы поговорили?»
Судя по ее молчанию, я действительно попала в точку. Гита поджала губы и выглядела слишком серьезной.
— Ты знаешь, что скажешь ему?
Я думала над этим всю прошлую неделю и сейчас более-менее разобралась в том, что хочу сказать. Еще не подобрала нужных, правильных слов и, наверное, не подберу до самого момента разговора, но я знала, в каком направлении мне двигаться. Знала уже давно. Возможно, с самого начала.
Поэтому кивнула в ответ:
— Да.
— Отлично.
На этом ее вопросы закончились. Со стороны могло показаться, что беседа получилась оборванной, сбитой, скомканной, но все было не так. Я чувствовала, Гита верит в меня и поддержит мое решение, каким бы оно ни было. Ведь в этом и заключается дружба, да? Быть рядом с человеком и вселять в него уверенность в том, что ты принимаешь его, целиком, со всеми особенностями, характером, взглядами, выбором.
В этом была и любовь, верно?
Я расскажу Гите обо всем, что произойдет сегодня. Завтра обязательно расскажу, и мы поговорим подробнее, но сейчас уже вернулся Саша и поставил передо мной стакан моего любимого кофе — холодного, с мятным сиропом и корицей, а себе, кажется, взял обычный черный чай. Удивительно, что не кофе, но в тот момент я вдруг задалась вопросом: он положил два кубика сахара? Вероятнее всего.
Эта мысль вызвала улыбку, и я сделала несколько глотков, пряча эмоции.
— Вроде только вчера в первый раз встретились в этой кофейне, — прозвучал веселый голос Гиты.
В тот день я хотела провалиться сквозь землю. Сейчас же кое-что изменилось, и я уже не ощущала той сумасшедшей неловкости и растерянности, которая сковывала все тело и лишала возможности думать.
Мы рассмеялись.
— Да. Увидеть здесь Лиз тогда было очень неожиданно, — признался Саша, хитро поглядывая на меня.
— Да уж, весьма неожиданно, — поддержала я, многозначительно округляя глаза.
— Спустя пять лет. Мы были такими детьми, а сейчас такие взрослые.
— Да. — Гита широко улыбалась, явно гуляя по воспоминаниям из школы. — Мы так поменялись и в то же время не поменялись вовсе, но все вокруг… стало другим.
— Иногда мне кажется, что я и в школу никогда не ходил, так давно это было. Будто в другой жизни.
Время перед разлукой почему-то всегда наполнялось разговорами о прошлом. О том, как было хорошо когда-то там, давно. Воспоминаниями о забавных моментах, бесконечными историями из жизни. Как всеобщая традиция, просто по умолчанию. Традиция, которая нигде не прописана, но ей упорно продолжают следовать из раза в раз. Без причины. Потому что по-другому, наверное, просто не получалось.
Я не знала, о чем еще можно говорить сейчас, когда понимаешь, что впереди ждет разлука. До нее осталось-то всего-ничего — лишь руку протянуть, и от этого становилось дискомфортно. Страшно. Тревожно.
Разговоры ни о чем, смех, глупые темы так хорошо сглаживали эту тревогу.
— Какими же глупыми мы были.
— Точнее, ты был? Кстати, особо ничего не поменялось.
— Эй!
Гита громко рассмеялась, и я подхватила этот смех, глядя на возмущенного Сашу. Голубой взгляд тут же коснулся лица Гиты.
— Значит, ты, Гита, с ней согласна? А кто, позволь спросить, помогал тебе со всеми лабораторными по информатике?
— И как я могла забыть? — театрально удивилась Гита, а затем в шутку склонила голову в подобии поклона. — Премного благодарна вам, Александр. Вы спасли мою задницу от неаттестации по информатике.
— И по биологии! — напомнил Саша.
— И по биологии, — согласилась Гита.
— Информатика и биология? — Я скептически изогнула бровь, поглядывая на ребят. — Немного не вяжущиеся между собой дисциплины, не находите?
— Есть ли разница, если он всегда понимал и то, и другое?
— Ну ладно, открою вам секрет, — снисходительно сказал Саша, делая глоток чая. — Биологию я просто всегда умел красиво списывать, и мне за это не влетало. Золотые руки!
От его чашки поднимался невесомый пар, и я немного зависла, наблюдая за этим. Кажется, пора было заваривать любимый чай с грейпфрутом и имбирем. Займусь этим, когда вернусь домой. Сразу после разговора с Сашей. А может, добавлю еще и кардамон?
— Почему-то я вспомнил, как показывал вам дохлую кошку за школой в девятом классе.
Наш с Гитой взрывной смех наполнил уютное помещение кофейни. Посетителей было немного, поэтому мы казались чересчур шумными в этой спокойной обстановке, даже музыку заглушали. И поймали-таки на себе пару неодобрительных взглядов, но — честно? — мне было все равно. Я просто наслаждалась моментом, который больше не повторится.
— Фу, Саша, — Гита забавно сморщила нос, — я бы прекрасно жила и без этого воспоминания.
— Вот именно! — Я поддержала подругу, морщась, прогоняя из головы отвратительную картинку из прошлого. — Вспомнил бы что-нибудь веселое, оптимист.
Саша скользнул взглядом к окну, будто серьезно задумался. В молчании прошло несколько секунд, прежде чем он щелкнул пальцами, вспоминая что-то. Посмотрел на меня с нескрываемым весельем в глазах и выдал:
— Вспомнил! Вспомнил, как ты шлепнулась на задницу, когда два раза подряд поскользнулась. Зимой в девятом классе. И как в столб врезалась.
Теперь смеялись Гита с Воскресенским, а я недовольно щурила глаза, сверля его взглядом, не предвещающим ничего хорошего, и толкнула кулаком в плечо.
—
