Все произошло настолько быстро, что царь, не успев даже осознать всю опасность, при виде столь явного проявления народной любви, как написали в газетах, был растроган до глубины души, и слушал, как поют солдаты, украдкой вытирая слезу. Закончив петь, солдаты снова развернулись в шеренги, после чего раздались команды офицеров, и дивизия, построившись в походный порядок, торжественно промаршировала мимо императора, отправляясь на фронт.
Мне стало известно об этом случае из газет, которые за последние недели написали множество хвалебных статей о государе. На фоне победоносного наступления действия царя смотрелись не хуже, чем геройские подвиги солдат и офицеров на фронте. Прямо по ходу рождались легенды, сплетни и различные истории, где император прямо являл собой символ победы русского оружия. В церквях городов и сел, под звон колоколов, наперебой шли службы во здравие царя — победителя. По его возвращении, в столице прошел слух, что Гришка Распутин не сам уехал из столицы в Тобольск, а царь его туда сослал за недостойные проделки и пьяные выходки. В этом была определенная доля правды.
Зная, что Александра Федоровна одно время очень сильно настаивала на возвращении старца в столицу, я попросил государя не делать этого, хотя бы в ближайшие месяцы, объяснив тем, что большая часть сплетен, пристает к царской чете именно через разгульные похождения Распутина. Судя по всему, между супругами произошел разговор на эту тему, ставший затем каким‑то образом достоянием чужих ушей. Мнимая ссылка Распутина с восторгом была принята двором, либеральной интеллигенцией, а главное, народом, еще больше подняв имидж правителя России.
Николай II чувствуя себя триумфатором, купался в лучах славы. После черной полосы поражений, вот она — славная победа русского оружия! Это мнение в нем поддерживало и его ближайшее окружение, льстиво утверждая, что только его блестящий ум командующего сумел указать путь победы для России. Я же считал, что это пустая трата времени. Сейчас, когда в народе вновь воспрянула вера в царя — батюшку, наступало самое подходящее время для укрепления власти. Для этого сначала требовалось убрать внутреннюю оппозицию, чтобы искоренить любую возможность проявления каких‑либо массовых движений с намеком на государственный переворот. Ряд жестких мер, должны были не только укрепить власть царя, но и показать всем, что время игры в демократию кончились, при этом одновременно попытаться прийти к согласию с Германией. Если все пойдет как надо, то миллион демобилизованных крестьян, вернувшихся домой, быстро пригасят разжигаемое оппозицией недовольство в народе. Получив передышку, можно начать реорганизовывать армию, исходя не только из опыта войны, но и из того, что мне было известно. Снайпера, диверсанты, железные дороги, автомобильный транспорт, моторизованные части, танки, самолеты. Усилить контроль по качеству армейских поставок. Улучшить условия рабочих и крестьян. При этом постепенно подбирать людей, которые должны были бы стать опорой для трона в настоящее время, а в будущем заложить основы нового правительства России, когда монархия, как власть, сама себя изживет. К сожалению, у моего плана был весьма существенный изъян, так как его основной двигающей силой был Николай II, а вот понимания с его стороны пока что‑то не наблюдалось.
Мои расчеты встретиться с ним сразу по приезде из Ставки не оправдались, так как прошло уже две недели, как царь прибыл в столицу, но звонка из дворца так и не было. Было похоже, что император так до конца и не осознал особенностей складывающейся ситуации, а так же ценности отпущенного ему времени.
"Какими еще словами ему можно внушить…. — тут мои мысли прервал телефонный звонок. Звонили из дворца.
— Господин Богуславский?
— Да. Слушаю.
— Вам телефонируют из личной канцелярии его императорского величества. Пропуск заказан, вам необходимо явиться к десяти утра.
— Хорошо. Буду.
В отличие от Распутина дворцовая охрана, конвойные казаки и слуги относились ко мне приветливо, не чиня никаких препятствий. Причину подобного отношения мне удалось узнать из чисто случайно подслушанного разговора. Оказывается, во дворце обо мне распространилось мнение, как о человеке, по наущению которого император отправил всем ненавистного старца в ссылку.
Поздоровавшись, я сразу заметил, что император не в настроении, и это меня несколько удивило, так как дела на фронте пока складывались неплохо. Неважно выглядела и его жена. Когда меня провели в кабинет, она сидела на подлокотнике кресла мужа. На обоих лицах лежала печать усталости и тщательно скрываемой тревоги.
Глядя на них, я видел, не царскую чету, сильной и властной рукой управляющих великой державой, а супружескую пару, любящих друг друга людей, к тому же замкнувшихся на собственной, домашней драме — болезни наследника, что сильно мешало им обоим воспринимать окружающую действительность.
Поздоровавшись, стал ждать объяснения вызову. Ответ не заставил себя долго ждать. Александра Федоровна встала, теребя в руках кружевной платочек, потом сказала:
— Сергей Александрович, Григория сейчас нет. Он был единственным, кто мог пролить бальзам на мое израненное сердце, успокоить мои мятущиеся мысли….
Не договорив, она замолчала, судорожно прижимая руки к груди. Ее глаза повлажнели.
— Аликс, я прошу тебя…. — раздался голос императора.
— Хорошо, Ники, я буду сильной.
Мне уже доводилось слышать, что они себя так называют между собой, но при мне подобное происходило впервые.
— Сергей Александрович,… прошло столько времени, может хоть сейчас, вы можете сказать… о судьбе нашего сына.
— До июля 1918 года он был жив. Более мне ничего неизвестно, ваше императорское величество.
— Они же дети! За что их…! — императрица не договорила и, не сдерживая больше слез, заплакала, прижимая к глазам платок.
— Аликс, дорогая, пожалуйста, успокойся, — Николай II поднялся и прижал жену к себе.
Спустя несколько минут раздался ее подрагивающий голос: — Все хорошо, Ники. Мне уже лучше.
Спустя несколько секунд императрица отстранилась, затем отняла от лица платок и посмотрела на мужа.
— Ники!
Царь взял ее за руки и, глядя ей в глаза, сказал: — Дорогая, чтобы не произошло, я верю, что мы встретим все невзгоды и ненастья с любовью в сердце друг к другу и нашему Создателю!
— Да, Ники, да!
В их словах было настолько теплоты и любви, что мне стало немного неудобно, словно я случайно подсмотрел за любовной сценой.
— Будь сильной, Аликс. Ради будущего наших детей.
— Хорошо, дорогой. Я взяла себя в руки, — она слабо улыбнулась, после чего повернулась ко мне. — Сергей Александрович, у меня к вам есть еще один вопрос.
— Я внимательно вас слушаю, ваше императорское величество.
— В послании Павла I своему потомку, в ряде предсказаний были такие слова: "Путь твой на Голгофу будет устлан волею некоторых твоих подданных, но и заморским золотом". Вы не знаете, как понять их?
— Возможно, ваше императорское величество.
— Как вас понять? — напряженным голосом спросил меня царь.
— В тот самый ответственный момент, когда будет решаться судьба России, многие из вашего ближайшего окружения предадут вас, причем не из личной ненависти к вам, а потому что искренне будут считать, что этой стране нужно новое правление. Другие же, купленные за английское и американское золото, будут сознательно клеветать на вас, желая вашей скорейшей смерти.
— Господи, почему?! — воскликнула императрица. Сейчас в ее голосе звучал неприкрытый страх. — Мы же никому ничего плохого не сделали! Старались помогать…. Не понимаю. Просто не понимаю!
— Почему именно английское и американское золото?
— Мне можно говорить открыто, ваше императорское величество? — обратился я к Николаю II.
При моем вопросе на его лице проскочила тень раздражения, но возражать он не стал: — Мы вас слушаем.
— Потому что от развала России и Германии именно эти страны смогут получить наибольшую прибыль. Начиная от политического влияния в мире и кончая заморскими владениями. Вы не представляете, сколько они золота получат, поставляя оружие, боеприпасы и товары первой необходимости в разоренные войной страны…. Они, как стервятники, будут жировать на трупах павших империй.
— Империй?! — воскликнула императрица, глядя почему‑то не на меня, а на мужа. — Как это понять?!
— Аликс, дорогая, я не хотел тебя беспокоить понапрасну. Зачем тебе знать лишнее?
— Это не лишнее! Я хочу понять, что будет с нами! Мне страшно! Я не хочу жить в безликом страхе, ожидая чего‑то ужасного! Ты это понимаешь?! Я хочу знать!
— Хорошо. По предсказаниям Сергея Александровича падет не только Россия, но и Германия вместе с Австро — Венгрией. А еще Османская империя.
