— Ваше императорское величество, к моему великому сожалению, я вижу только такие сны и поверьте мне — не получаю от этого ни малейшего удовольствия. Просыпаться в холодном поту, среди ночи с колотящимся сердцем…. — помолчав, я продолжил. — Но самое отвратительное во всем этом: не только помнить ночной кошмар, но и знать, что он сбудется.
— Как это печально, — тихо произнесла императрица. — Такой сон, словно тяжело больной ребенок. Душа болит, сердце разрывается на части. Остается только надежда. А когда и она начинает таять….
Не досказав, она замолчала, уйдя в себя, в свои мысли. Ее бледное лицо, казалось, потеряло последние здоровые краски.
Честно говоря, мне в свое время казалось, что если поставить царственную чету перед отвратительной картиной смерти, они пойдут на все, лишь бы изменить предначертанную им судьбу, но, похоже, это было ошибкой. Они не выглядели сильными и энергичными людьми, готовыми порвать судьбе горло за жизнь своих детей, наоборот, они больше походили на уставших от жизни неудачников.
— Я поговорю с мужем. До свидания, Сергей Александрович.
Прощаясь с императрицей, я подумал: — "Все что мог, я сделал. Моя совесть чиста".
Тяжелая дубовая дверь кабинета открылась и на пороге вытянулась фигура дежурного адъютанта.
— Ваше величество, прибыл начальник генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенгайн.
— Пусть войдет.
Генерал переступил через порог кабинета и остановился. В руке он держал большой конверт. Когда дверь за его спиной захлопнулась, он вздернул подборок и стал рапортовать: — Ваше величество, генерал….
Император коротко махнул рукой, останавливая официальный рапорт, после чего устало произнес: — День был долгий и трудный, так что давай, Эрих, обойдемся без этого. Вы, мой товарищ по детским играм, можете обойтись и без официального доклада. И так почему вы здесь?
— Не волнуйтесь, Ваше величество. Мой повод для визита — вот этот конверт.
Генерал сделал несколько шагов и остановился перед письменным столом хозяина кабинета.
— Конверт? Что в нем?
— Не знаю. Он был передан почему‑то мне лично от барона фон Краузевица. Получен из России девять дней назад с условием, что я обязательно передам его в руки вашего величества вечером 21 февраля.
Император с возрастающим любопытством еще раз оглядел конверт, который держал в руке генерал. Теперь, вблизи, он видел, что конверт не просто залит сургучом с печатями, но и прошит суровыми нитями, а также на нем стоят два штемпеля с датами.
— Я заинтригован. Что за даты стоят на нем?
— Одну дату поставила моя канцелярия, после чего конверт я положил в свой сейф, а вторая дата означает, когда конверт оказался у барона. 9 февраля.
— Что все это значит, Эрих?! Объяснитесь!
— Не знаю, ваше величество. Барон уже много лет работает на нас, не раз проверен в деле, да и возраст у него не тот, чтобы глупо шутить. Думаю, что там важные сведения, касающиеся завтрашних событий.
— Если они важные, то почему вы их не доставили мне 12 дней назад?!
— Потому что в зашифрованной записке, приложенной к письму, говорилось….
— О, майн гот! Да просто вскройте конверт!
— Слушаюсь, ваше величество.
Процедура открытия конверта заняла немного времени, но выражению глаз и лица было видно, что императора переполняет любопытство. Он подался вперед, не сводя глаз с конверта.
— Вы сами будете….
— Нет. Прочтите мне.
Генерал достал из конверта два сложенных листка. На одном была надпись "Лично императору". Начальник штаба показал надпись императору и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.
— С ним потом. Читай сначала, что написано в первом листке.
Генерал положил пустой конверт вместе со вторым листком на край стола, развернул лист бумаги и быстро пробежал по нему глазами. Затем еще раз. Потом недоуменно нахмурился.
— Что там, Эрих?! Что?! — нетерпеливо воскликнул германский император.
Генерал четко и медленно прочитал о начале секретной операции под Верденом, которая должна была начаться только завтра. О длительном и кровопролитном сражении, которое продлиться почти девять месяцев и не даст никаких значительных результатов, ни одной из сторон. О сотнях тысячах убитых, об огнеметах, газовых снарядах и штурмовых отрядах, которые применят германские войска.
— Так об этом было известно еще две недели тому назад? Я правильно понял? — при этом кайзер гневно взглянул на своего начальника генерального штаба. — Как это могло произойти?!
Император еще секунду смотрел на Эриха фон Фалькенгайна, а потом резко протянул руку и схватил сложенный листок со стола. Развернув его, он прямо впился в него глазами. Перечитав содержимое листочка несколько раз, он нахмурил брови. С минуту невидящим взором смотрел в пространство, затем очнулся, снова пробежал глазами текст и вдруг неожиданно протянул листок генералу: — Читайте вслух, генерал.
Начальник генерального штаба осторожно взял листок и прочитал: — В 1916 году Германия запросит мир, но так его и не получит. 1918 год станет смертельным для Германской империи. В 1919 году Вильгельм II будет объявлен военным преступником и главным виновником мировой войны.
Генерал поднял глаза и посмотрел на императора: — Что это?
— Не прикидывайтесь дурачком, Эрих. Это предсказание.
— Гм. Это так, ваше величество, но оно какое‑то странное. Все пророчества, что мне довелось слышать, были туманными и расплывчатыми. И вообще, вся эта мистика, спиритизм, по моему мнению….
— Эрих, речь идет о точном и ясном предсказании. Другой листок о начале наших военных действий под Верденом должен был их подтвердить. Вы говорите, что конверт пролежал в вашем сейфе девять дней?
— Да, ваше величество. Курьер барона, обер — лейтенант Данциг, передал мне письмо из рук в руки. Печать в канцелярии ставили при мне.
— Гм. Барон фон Краузевиц, насколько я помню, имел своих агентов при русском дворе?
— Да, ваше величество. Именно он наладил качественный канал сведений, поступающих к нему прямо из окружения русского императора. Это письмо было получено через его людей.
— Так может, это русская хитрость?
— Думаю, что это наиболее верное решение для загадки. У них сейчас дела из рук вон плохи. Могу вкратце, если желаете, изложить ситуацию на русском фронте.
— Генерал, уж поверьте мне, что надо, я уже знаю, — в голосе императора появились нотки злости и раздражения.
Начальник генерального штаба, знавший императора с детства, понял, что тот принял все написанное близко к сердцу и сейчас нервничает. В такие минуты его нельзя было успокаивать, потому что тогда он начинал еще больше злиться. Лучшим вариантом было помолчать и дать ему прийти в себя. Но долгое молчание так и не сняло напряжения, царящего в кабинете. Генерал видел это по выражению лица Вильгельма. Ему не хотелось говорить, но письмо требовало принятия четких и конкретных, а самое главное, немедленных решений.
— Извините, ваше величество…. — генерал сделал паузу, как бы спрашивая разрешение на продолжение фразы.
— Говорите, Эрих. Я вас слушаю.
— Мне тут в голову пришла одна мысль. Меня не зря выбрали курьером для доставки этого послания. Если это письмо действительно пришло от русских, то они знают, что я не хотел войны с Россией, отсюда легко напрашивается вывод….
— Ваша мысль понятна, генерал, — голос кайзера выдавал его крайнюю задумчивость. Даже торчащие усы не придавали ему обычного грозного и залихватского вида. — Знаете, Эрих, я тут прикинул по датам, стоящим на конверте…. Получается, что оно написано за три недели до сегодняшнего дня.
— Ваше величество, все же я думаю, что это какая‑то хитрая игра русской разведки. Правда, мне пока не понятны ее цели.
— Об этом мы узнаем в течение пары недель, после нашего наступления. Нам об этом дадут знать французы. Если они не в курсе этого послания, то…надо будет все тщательно обдумать.
— Вы хотите сказать, что это шаг русских к примирению?
— Как по — другому можно это истолковать?! Если это так, то французы запросят помощи у союзников и в первую очередь, у русских. Нам надо только подождать.
— Если я вас правильно понимаю, ваше величество, то мне надо дать соответствующие указания нашей разведке.
— Вы правильно понимаете, Эрих. Сформулируйте задание как можно нейтральнее, чтобы нельзя было догадаться о его сути. Тут есть еще одна странность. Заметили?
— Попробую предположить, ваше величество. В письме нет, ни шантажа, ни угроз. Кто‑то, ничего не требуя взамен, сообщает нам, что произойдет в грядущем.
— Что вы думаете по этому поводу?
— Извините меня, ваше величество, но мои сомнения насчет подобных предсказаний никуда не делись. Мне проще допустить, что наши планы, каким‑то образом, оказались известны русским, чем признать факт ясновидения!
