— А что? Так и сделаю! Тем более, на днях будет удобный случай: я получил от него приглашение на банкет, — воодушевился Виктор. — Юбилей или что-то в этом роде. Думаю, он за это ухватится, хотя бы, чтоб набить цену.
Как бы подводя итог разговору, Петр встал и, тепло глядя на друга, сказал:
— Ну и лады. Там и поговоришь с ним об этом! А сейчас бросай все дела, и мы устроим свой банкет! Надо же обмыть такой грандиозный успех!
* * *
На званый ужин в небольшой, но модный ресторан «Шинок» Казаков прибыл с небольшим опозданием, так как долго не мог выяснить — по какому случаю торжество. Проще всего это можно было узнать у Голенко, но не в силах ежедневно его видеть, а в предательстве водителя Виктор был убежден, он на неделю отправил Дмитрия в автотурне с зарубежным партнером, пожелавшим прокатиться по Золотому кольцу России. Выручил его юрист Резника, с которым ему удалось связаться за час до банкета.
— А вы разве не знали? — певуче удивился тот с неисправимым одесским акцентом. — Илье Исаевичу стукнуло уже пятьдесят пять, дай Бог ему здоровья! Или вы думали, он еще молодой?
«Отлично знаю: он старый вор «в законе», — хотелось крикнуть в ответ Виктору, но помня, что судьба концерна пока полностью зависит от этого бандита, сдержался и сухо спросил:
— А много соберется народу? Что за публика?
— Совсем немного — человек двадцать, не более. Только приближенные к нему люди. Сами знаете: Резник — приезжий с Украины и в Москве связей не имеет. Вам, господин Казаков, сделано исключение — как главе концерна.
Отказаться от приглашения было нельзя, да и дело требовало. Однако без подарка он явиться не мог, и пришлось срочно отравиться по магазинам. Проще всего было купить какую-нибудь дорогую безделушку — запонки или заколку для галстука. Но Виктора мутило от одной мысли, что будет выбирать презент для отпетого мошенника, и он предпочел преподнести ему огромную бутылку виски «Джонни Уокер».
Из-за этого Казаков и опоздал. Однако, хотя прибыл, когда все уже сидели за столом и были сказаны главные тосты, его подарок — судя по одобрительному ропоту — произвел хорошее впечатление, а сидевший в центре гориллоподобный юбиляр, приняв и поставив наклоняющуюся на подставке бутыль лучшего шотландского виски, снисходительно бросил:
— Садись! Нехорошо опаздывать, но на первый раз тебя прощаем.
Виктор занял свободное место напротив юбиляра и, взглянув на сидевших с ним рядом, чуть не подпрыгнул от ярости. По правую руку от Резника сидела очень красивая, но вульгарно накрашенная женщина, а около нее, конечно, Голенко! «Ну, разумеется, это же — его мать, сожительница Резника, — сразу припомнил он то, что узнал еще в Одессе. — Но Дмитрий уверял, что ненавидит “ее хахаля” и не имеет с ним ничего общего. Значит, все врал!»
И как бы в подтверждение этого Голенко встал и произнес здравицу:
— То, чего достиг дядя Илья — редко кому удается! Для этого надо иметь выдающийся талант! Разве мы без него добыли бы «Алтайский самородок» и сидели бы сейчас здесь? — он сбросил маску и насмешливо скосил черный глаз на покрасневшего от ярости Казакова. — Нет, без него у нас бы ничего не вышло!
Он перевел дыхание и с фальшивым жаром продолжал:
— Я два года проплавал на польском судне, где капитаном был тот еще пан. Старый морской волк! Так вот, на его день рождения команда всегда кричала: сто лят! Выпьем же за это! Живи до ста лет, дядя Илья!
Ему дружно зааплодировали. Пришлось выпить и Виктору. Когда вышли из-за стола, он подошел к Резнику. Тот как раз беседовал с юристом, но прервал разговор и одобрительно бросил:
— Вот Юрий Самойлович тебя мне нахваливал. Он хоть и крючкотвор, но в бизнесе разбирается. Говорит, рулишь профессионально. Словом, на месте.
— Спасибо. Я действительно предан нашему делу и отдаю ему все свои силы и знания, — без ложной скромности ответил Казаков. — И все же есть человек, который лучше меня его знает и доказал это.
И Резник, и юрист удивленно подняли брови, и он горячо продолжал:
— Конечно, я говорю о бывшем гендиректоре — господине Юсупове, который создал концерн и отлично им управлял.
— Но ведь Юсупов продал свои акции и добровольно подал в отставку. Разве не так? — проницательно посмотрел на него Резник. — Он что: назад просится?
— Нет, но хочет вернуть свои акции и предлагает хорошую цену. По-моему, для вас это будет выгодная сделка!
В маленьких глазках Резника, спрятанных под надбровными дугами, сразу зажглись алчные огоньки, он собирался ответить, но его опередил юрист:
— Может это и так, господин Казаков, но вы опоздали с этим предложением. Мы уже согласовали договор о продаже этих акций с другим покупателем, — заявил он, бросив выразительный взгляд на своего хозяина. — Он предложил за них намного больше их нынешнего курса!
«Знаю, кто этот покупатель и, думаю, немало тебе заплатил за лоббирование его интересов», — подумал Виктор, но вслух продолжал настаивать на своем:
— Но ведь вы их еще не продали? Почему бы вам не изучить предложение господина Юсупова? Может, оно более выгодно!
Купленный Юхновским юрист хотел ему возразить, но на этот раз Резник, бросив на него злой взгляд, предпочел сам высказаться.
— Хорошо, мы рассмотрим также и предложение господина Юсупова. Но мой юрист не совсем правильно сказал вам о моей готовности уступить кому-либо «Алтайский самородок», — не без ехидства уточнил он. — Да, мы предварительно согласовали текст такого договора с одним из претендентов, но окончательного решения я еще не принял.
«Ну что ж, это значит — шансы у нас еще есть», — немного успокоился Виктор и вскоре под каким-то благовидным предлогом покинул столь неприятное для него сборище.
* * *
Петр еще делал утреннюю зарядку с гантелями, когда ему по мобильному позвонил Казаков.
— Ну, вот — все подтвердилось! И доказывать нечего, — взволновано сообщил он. — А я ведь всегда тебе это говорил!
— Ты это о чем? — не понял Петр. — Что подтвердилось?
— Что Голенко — предатель, и они с Резником — одна шайка мошенников!
Поскольку Петр не ответил, ожидая объяснения, Казаков, вне себя от возмущения, рассказал о вчерашнем банкете:
— Наглость этих мерзавцев переходит все границы! Представляешь? Они за столом открыто хвастались, как ловко присвоили «Алтайский самородок»! И больше всех, — он сделал паузу, задохнувшись от гнева, — твой липовый друг детства! Он превозносил Резника и свою роль в их авантюре. И все это — в моем присутствии! Может, теперь ты поймешь, какой он гад?
