Присмотревшись, я различил даже слабые багровые пятна по ту сторону забора. Затаились, сволочи, ждут. Так что в особнячок возвращаться, понятно, глупо и самоубийственно. Охота всерьез. Эти с мечами и арбалетами не так уж и страшны, их могу, могу, но если додумались пробраться во двор и со взведенными арбалетами в руках устроиться на крышах конюшни, кузницы или сарая, это уже серьезнее. Да и колдунов Бриклайт наверняка задействовал всех. Конечно, самых сильных послал за мной вдогонку, но Бриклайт никогда не бросит все силы в одну сторону, не такой человек…
Остаток ночи я, не снимая личины исчезника, провел в городе, стараясь не заходить в центр и, конечно же, не приближался ни к дому Бриклайта, ни к зданию городской ратуши.
В порту и на окраинах вряд ли трудятся умелые маги, хотя по логике именно здесь и должны меня искать. С другой стороны – рискованно оставить без охраны, в том числе и магической, дом Бриклайта и центр города.
Наконец-то я ощутил в полной мере, до чего же велика мощь Бриклайта. Городская стража оставила патрулировать центр города, теперь стережет все ходы и выходы из города. Кольцо вокруг меня замкнулось, это значит, что Бриклайт все же всерьез принял мою угрозу. Город выглядит притихшим, но это лишь значит, что заканчивается выполнение первой задачи: огородить меня флажками, не дать выскользнуть из оцепления.
Скоро возьмутся, если уже не взялись, за второе: найти и обезвредить. Будут искать с колдунами и ловчими, а здесь я бессилен: не поможет ни исчезничество, ни владение мечами.
Вот именно теперь мне объявлена настоящая война. Бриклайт пошел на крайние меры: моя голова оценена, а это значит, что в городе, перешедшем от законов, обусловленных моралью, к товарно-рыночным, меня может не просто выдать каждая собака, но и попытаться убить в расчете на большое вознаграждение.
Дождавшись рассвета, я, пугаясь собственной тени, проскользнул к церкви. Отец Шкред, конечно же, молится, распростершись на холодном полу, а две каменные фигуры смотрят на него из ниш с немым укором. Один святой держит в опущенной руке крест так, словно это кинжал, которым вот-вот нанесет удар снизу вверх. Скульптор гениально передал воинственный дух создателей церкви.
Я приблизился на цыпочках, в голове дурацкие мысли вроде той, что, если вдруг гавкнуть у него над ухом, пустит ли под себя лужу?
Священник закряхтел, повернулся, лицо измученное ночными бдениями.
– Сын мой, что ты творишь? Тебя ищут по всему городу!
Я застыл на миг, промямлил в отупелости:
– Отче… вы меня ни с кем не перепутали?
Он суетливо оглянулся, понизил голос до шепота.
– Сэр Ричард, вас трудно с кем-то перепутать!
– Хм, – сказал я озадаченно, – дык я ж вроде замаскировалси. Или не помогает?
Он сказал быстро:
– От кого-то помогает, но другие видят вас в этой личине так же просто, как если бы ее не было. Ваше счастье, если таких не попалось по дороге!
– Мое, – согласился я. Плечи сами по себе передернулись, вдруг подумал, что если кто все-таки попался, все понял и не бросился на меня с криком, а побежал с новостью к Бриклайту, рассчитывая на щедрое вознаграждение. – Отче, тогда мне нужно отсюда линять… Я не думал, что таких много. Полагал, только собаки да змеи…
Он отмахнулся:
– А также все колдуны, коих здесь множество. Ваше счастье, что вы шли прямо ко мне, а церковь от ворот недалеко. Наверное, потому и зашли? Ведь вы не такой уж и верующий!
– Для этого города в самый раз. Тут все неверующие.
– Не злорадствуйте. Но неверующего в церкви искать не будут. А и заглянет кто, быстро увидит, что спрятаться здесь некуда.
Я спросил с интересом:
– А где же я спрячусь?
Легкая улыбка на краткий миг осветила вечно скорбящее лицо.
– Эту церковь, как я говорил, строили первые поселенцы. А тогда то и дело приходилось отбиваться от разбойных банд, от конных варваров. Мужчины отбивались, а женщины прятались в церкви. Стены, как видите, крепкие, можно отсидеться… Но на всякий случай наши предки были предусмотрительные, здесь еще есть и подвалы, куда прятали детей…
Я спросил с недоверием:
– И что, только вы знаете?
Он с печальной улыбкой кивнул:
– Варваров оттеснили еще два века тому, а за это время город разросся так, что разбойничьи шайки боятся показаться поблизости… как говорят, чтоб их самих не ограбили, такие у нас купцы. Последние горожане, что знали про подпол, вымерли два века тому, с тех пор подполом никогда не пользовались.
Я спросил все еще с недоверием:
– Но как же… колдуны? Как я слышал, они многое узнать в состоянии…
Он смотрел на меня с иронией:
– Уверены?
– Не раз убеждался, – ответил я с горечью.
Он покачал головой:
– Как же велика у вас, мирских людей, вера в чертовщину и как мало веры в святость церкви!
Я насторожился.
– Церковь… защищает?
– Больше, – ответил он просто, – чем от варваров или разбойников. Варвары могут ворваться, выбив ворота, но любая магия умирает задолго до того, как переступит порог. Сам дьявол сюда не сможет войти, а вы про каких-то колдунов или магов!
– Это хорошо, – пробормотал я. – Это хорошо, если так. Если можно, покажите мне это подполье сразу же. Я не трусливый, я предусмотрительный. Рыцарей учат умирать красиво, но я из тех рыцарей, которые предпочитают, чтобы враг умер… красиво или нет – его дело.
Послышался шум, топот, громкие крики. В распахнутых воротах показались люди с мечами наголо. На фоне яркого дня они выглядели угольно-черными силуэтами, но я узнал городскую стражу.
Отец Шкред прошептал в страхе:
– Поздно…
Я подпрыгнул и попытался удержаться в нише, уже занятой святым, у которого крест в опущенной руке, и держит его так, словно встречает врага направленным в его сторону острием меча.
В задницу чувствительно уперся каменный крест. Святой маленький и сухонький, ниша для него великовата, но я как раз не сухонький и не маленький, вот-вот выпаду, а тут еще этот крест давит в задницу так, что прорвет штаны…
Первым вбежал капитан Кренкель, воинственный и жадно шарящий глазами по сторонам. За ним ворвалось с десяток сопящих стражей, все одеты и вооружены лучше некуда, быстро рассыпались по церкви, двое профессионально умело заглянули в исповедальню: прикрывая друг друга и готовые отпрыгнуть в любой момент.
Кренкель, мигая от сумрака, прокричал рассерженно:
– Где он?
Я сжал пальцы на рукояти молота. Воины, громко топая, рассыпались по церкви, сталкивались, бренча доспехами, орали и ругались. Отец Шкред воздел руки к своду, я начал отводить руку для броска, хорошо бы поймать момент, когда на одной линии двое-трое… даже не уловить, а предвосхитить…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
