— В ближайшее время я появлюсь здесь официально, тогда обо всем и поговорим. Да, чуть не забыл, мне нужно, чтобы ты узнал фамилию, имя отчество старушки и год ее рождения.
Нужную шефу информацию я и сам догадался раздобыть, но вместо похвалы за усердие, шеф снова хмыкнул. При свете фонарика он накарябал продиктованное мной в блокнот, отыскавшийся в одном из множества карманов его военно-полевой формы.
— Теперь свободен. Продолжай боевое дежурство у полкового знамени, — схохмил напоследок.
— Может, вас проводить?
Игорь Владимирович пренебрежительно скривился и отмахнулся от меня, словно от назойливой мухи.
* * *
Семеновну хоронили всей деревней. Обитый черной материей простенький гроб стоял на свежесколоченной лавке недалеко от дома покойной. Деревья укрывали пожарище, но запах гари, когда ветер менял направление, щекотал ноздри, от чего на душе становилось еще тягостнее и тоскливей.
Влад приехал на джипе, когда священник уже закончил отпевать усопшую. Остановился на расстоянии, распахнул багажное отделение, вытащил кресло с Мариной. Его теща в скорбном одеянии, которое мало чем отличалось от повседневной одежды, не спешила покидать салон. Дождалась, пока Влад откроет дверцу и поможет выбраться. Толпа сельчан, позабыв об усопшей, тотчас переключила внимание на новоприбывших, во взглядах и поведении преобладало раболепие, казалось, они вот-вот рухнут на колени перед новоиспеченной барыней.
Чудно, если учесть, что двадцать первый век на дворе.
Мы с Томой пришли раньше, пешком. Я боялся, что девушка закатит истерику, но, ничего подобного. Спокойствие и даже некая отстраненность, как будто происходящее ее не касалось. И, наверное, не притворялась. Смерть родственницы почти не затронула ее чувств. Погрустила немножко, возложила, как необходимую дань, цветочки у склепа и — все. Долг выполнен, миссия закончена, все мы тленны…
— На кладбище пойдем? — спросил я.
— Зачем?
Действительно, зачем?
Если внучке все равно, то мне и подавно. Кто для меня эта старушка?
Мы стояли в стороне, издали наблюдая за скорбным действом, и старались не привлекать к себе внимания. Последнее получалось плохо. В деревне все на виду, к новым людям интерес почти маниакальный. Аборигены пялились на нас больше, чем на покойницу. Пока не подъехал Влад и не отвлек внимание. Самое время незаметно удалиться.
Я пришел на похороны не столько ради Томы, она сама сюда не рвалась, сколько в надежде узнать что-то новенькое. Авось чего-то всплывёт, кто-то обмолвится… Только, зря. Сельчане ни о чем не догадывались, а усопшая, увы, уже ничего не расскажет…
— Не пора ли?…
Но незамеченными уйти не удалось. Марина, ловко управляя коляской, подкатила к нам.
— Славик, ты мне поможешь добраться домой? Меня в машине укачивает. Да и боюсь я ее после аварии.
Тома занервничала. Ее рука выскользнула с моей ладони.
— Конечно, помогу.
Что я еще мог ответить?
— Я просила маму, чтобы Семеновну похоронили рядом со склепом, но она — ни в какую….
Ее слова меня шокировали.
— Откуда ты знаешь?
Сказал, не подумав, в порыве эмоций. Тома посмотрела на меня взглядом затравленного кролика.
— Я знаю, что место Семеновны не рядом со склепом… Но, вы ведь понимаете. Амбиции. Мать никогда не признает кухарку своей родственницей.
— Которая, к тому же, имеет больше прав на наследство…
Последняя фраза была провокацией, но, сказав «А», нужно говорить и «Б».
— Да, — не возражала Марина. — Если наше родство нужно доказывать, то относительно Семеновны никаких сомнений, — легко согласилась Марина.
— Ты знала, что Семеновна — бабушка Томы? — наплевав на конспирацию, спросил я.
— Конечно, знала. Иначе, зачем бы я ее сюда пригласила.
— Но Тома тебе в родстве не признавалась?
— Нет. Мне иногда было больно смотреть, как она измывается над старушкой, дабы доказать, что не имеет к ней отношения. Старушка терпела, виду не показывала…
— Она ведь не знала, что Тома ее внучка.
Мы говорили вдвоем, словно Томы с нами не было.
— Не знала? — изумилась Марина.
— Ну и что, что знала, — вдруг сорвалась Тома. — Кто она мне такая? Я только здесь впервые ее увидела и ничем ей не обязана!!!
Если смерть и похороны бабушки не отразились на поведении девушки, то теперь она пребывала на грани срыва. А я, нащупав золотую жилу, наплевал на деликатность и продолжал ее разрабатывать.
Я толкал коляску по бугристой тропинке. Сомневался, что смогу осилить дорогу напрямик, потому направился к проезжей части. Отмахать придется значительно больше, но торопиться мне некуда.
Марина сидела ко мне спиной, я не видел ее лица, мне открывались лишь скрытая под вязаной шапочкой макушка и традиционно укутанные пледом коленки. Марина шла сзади, о ее настроении я мог судить лишь по дыханию и по интонации.
— Тома, неужели вы не общались? Не поверю такому. Наверное, играли комедию на людях, а сами втихаря чаи гоняли да знатным предкам косточки обмывали…
Я старался, чтобы голос не был серьезным: шутливое предположение для хохмы и не более.
— Брехня! — отрезала Тома. — О чем мне с ней разговаривать? Она сама ничего не помнила и не знала.
Соврала или сказала правду, сразу определить не мог. Но предположение о том, что старушка ничего не помнила, если и не было ложным, то, как минимум, — ошибочным. У меня сложилось иное представление о Семеновне. И хоть сам я с ней ни разу не общался, уверенность, с которой она двигалась по подземелью, а также исчезновение из каменной клетушки, в которой она раньше не могла быть…
Стоп!
Почему, не могла? Могла и, наверняка, не единожды бывала. Даже невзирая на то, что проход был замурован невесть, когда и непонятно, зачем.
— Томочка, старушка часто в склеп наведывалась? Ведь там ее родственники…
— Наведывалась, — ответила не Тома, а Марина. — Я сама несколько раз видела…
— А Наталья Владимировна знала, что Семеновна ей родственница?
— Не факт. Я не о том, знала или нет. Я о родственных связях…
— Ты что, вообще? — возмутилась Тома, приняв последние слова на свой адрес.
— Не рви сердце, — спокойно осадила ее Марина. — Не о тебе речь и не о покойной. Я о матушке… Потому, как родство наше с прежними владельцами усадьбы уж очень хлипкое и, не исключаю, придуманное на голом месте.
— Как же так? А архив, а документы?
— Ты и вправду такой наивный?
Марина сумела повернуть голову почти под неестественным углом и посмотрела мне в глаза. Мне показалось, а может и не показалось, что она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Конечно же, я не был настолько наивным простаком, тем более что работа в архиве входила в мои служебные обязанности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
