до дома. Я его тренировал.
— Так же, как и искать людей? — Я вдруг вспомнила, как сосед помог нам, когда Фред и Джордж потерялись.
— Вроде того. — Он помедлил, но всё же сказал, и у меня появилось ощущение, будто Лев доверяет мне какую-то тайну: — Мне, несмотря ни на что, было не по себе после развода. Переживал, поэтому решил пойти на кинологические занятия, научить Рема дополнительным трюкам.
— Помогло?
— Нет. Помогло, когда я вас встретил.
Я едва не споткнулась от неожиданности — так просто, легко и безоговорочно он это произнёс, что у меня и мысли не возникло о лжи. Не лгут таким тоном и с таким лицом.
Я кашлянула, отвела глаза, перестав смотреть на серьёзного и невозмутимого соседа и вновь обратив внимание на близнецов, к игре которых присоединились ещё окружающие дети, и спросила:
— Как… твой брат? И…
— Ну… — Лев хмыкнул. — Там есть и хорошие новости, и плохие. Главная хорошая новость, пожалуй, в том, что Виталик перестал бухать. Не знаю, временно или постоянно, надеюсь, что он с этим завяжет, вроде никогда раньше не водилось за ним, первый раз такое. Вторая хорошая новость — рядом с дочкой Наташе стало легче, она даже сегодня утром приняла решение взять на работе отпуск и отправиться всем вместе на море. Больше хороших новостей, увы, нет. Виталика видеть она не хочет, да и он боится ей на глаза показываться, стыдно ему, понимаете ли. А Елизавета Андреевна брату вообще сказала — мол, я костьми лягу, но сделаю всё, чтобы вы развелись и моя дочь себе нормального мужика нашла.
— Её можно понять, — пробормотала я, испытывая двойственные чувства — с одной стороны, я была рада, что мысли окрутить Льва эта женщина, кажется, оставила, а с другой — было жаль, что сосед теряет шанс прожить жизнь с любимой, а не… с кем-то другим. Впрочем, я не сомневалась, что это отступление — временное, и впереди попытка номер два. На море Елизавета Андреевна промоет Наташе мозги, а потом вновь пойдёт в атаку. И я её понимала. В конце концов, зачем какой-то чужой незнакомый мужик, чёрт знает, чего от него ожидать, когда рядом есть знакомый и родной Лев, к тому же, влюблённый по уши? — Кстати, а откуда ты обо всём этом знаешь? Елизавета Андреевна сама?..
— Нет, что ты. Виталик поделился. А Елизавета Андреевна на меня обиделась и теперь не разговаривает. Думаю, до конца поездки на море у неё этот режим продержится.
Обиделась… Я качнула головой, глядя на то, как близнецы, отложив в сторону мыльные пузыри, достают мелки и оживлённо обсуждают, что хотят нарисовать на многострадальном асфальте.
— Удивительная женщина.
— Да, — в голосе Льва ирония удивительным образом сочеталась с теплотой. — Но она хорошая, просто иногда без тормозов. Впрочем, я сам виноват — всегда отвечал согласием на любую просьбу, вот они и привыкли, что вертят мной, как хотят. И Наташа, и мама её. Но ничего бредового они у меня раньше не просили, поэтому я и не отказывался, если было не сложно помочь. Видимо, это породило ложный вывод о том, что я отвечу «да» в любом случае. Эй, ребята! — От неожиданности я даже вздрогнула. Лев так громко обратился к близнецам, а учитывая, что перед этим мы говорили тихо… — Что думаете рисовать?
— Не знаем… — Близнецы озадаченно почесали рыжие макушки и пожали плечами.
— Давайте-ка я вам помогу, что ли…
Через несколько минут к многочисленным талантам Льва добавился ещё один. К моему стыду, я совершенно не умела рисовать, а вот он, как оказалось, умел это отлично. Не знаю, как бы сосед рисовал что-то серьёзное, но большой карикатурный город-лабиринт, наполненный смешными разноцветными человечками, разными магазинчиками с дурацкими надписями типа «Футболки напрокат» и «Чайный таун», получился у него отлично. Я стояла рядом, открыв рот — Фред и Джордж, впрочем, тоже, — и смотрела, как Лев быстро рисует на асфальте город-лабиринт.
Возле нас стала собираться ещё детвора, потом подползли и другие родители, и с восхищённым свистом тоже начали наблюдать за Львом и его разноцветным творением.
— Эй, парни! — Он вдруг поднял голову и улыбнулся. Солнечный луч позолотил его рыжие волосы, сегодня отчего-то не скрытые шляпой, вспыхнул в ярко-голубых глазах, и мне вдруг захотелось сделать шаг вперёд и стереть с его подбородка следы зелёного мела. — А вы чего стоите-то, думаете, я один отдуваться буду? Пристраивайтесь по углам и рисуйте улицы дальше. Город можно рисовать бесконечно.
— Дядь Лёв, мы так не… — начал Джордж неуверенно, но тут рядом с нами заголосила какая-то малявка лет трёх:
— А мне мона, а мне мона, а мне?..
— И тебе можно, — кивнул Лев и махнул рукой. — Всем можно!
Малявка выхватила у смеющейся матери мел и тут же почти плюхнулась на асфальт, сразу начав рисовать какую-то кривую машинку. Фред и Джордж возмущённо засопели, переглянулись — и пристроились по бокам от неё, пытаясь хоть как-то выправить эту кривизну, но не преуспели — им самим было далеко до мастерства Льва. Кроме того, с других концов лабиринта присаживались ещё дети, и вскоре почти вся аллея была перекрыта маленькими фигурками и их родителями — да-да, рисовали даже взрослые.
А Лев, посмеиваясь, наконец поднялся с корточек.
— Ну ты даёшь, — вырвалось у меня. — И почему ты не стал учителем ИЗО?
— Да это так, ерунда, — он подошёл ближе и ласково коснулся ладонью моего локтя. — Я в школе, знаешь ли, очень скучал на уроках литературы, вот и придумал способ для развлечения — рисовал в тетради такие лабиринты.
— Нахал, — я фыркнула. — И врун, к тому же.
— Это лексическая ошибка, Алён. Неверное употребление слова. Не врун, а фантазёр.
Вот же!
— Так, кто из нас учитель русского языка?!
— Ты, ты! — Сосед поднял руки, будто капитулируя, и я не выдержала — засмеялась. И в это мгновение, глядя на его улыбку и радостные глаза, я едва не поцеловала его — так безумно мне этого хотелось.
Но я всё-таки сдержалась.
Это была прекрасная прогулка. Настолько прекрасная, что возвращаться домой было мучительно больно, и если бы не режим и сообщение мамы: «Обед готов», я бы, наверное, могла гулять со Львом до самой ночи.
Кстати, о ночи…
— Ты правда не спал? — спросила я, стараясь не смотреть на соседа, когда мы уже шли домой. Фред и Джордж, выглядевшие абсолютно не уставшими, семенили впереди, по очереди передавая друг другу поводок Рема, которым с ними поделился Лев. И этим, естественно, в очередной раз покорил их маленькие
