порядок. И шли — мы со Львом на работу, а мальчишки на учёбу — почти как настоящая семья. Ребята от этого были в совершеннейшем восторге, а я… ну, меня разрывали пополам противоречивые эмоции. Я ведь прекрасно осознавала, что Лев решил таким образом меня «дожать» — задружиться с детьми, заухаживать, соблазнить ещё пару раз… Чтобы я в итоге согласилась и перестала грузить его рассуждениями про любовь. И я немного злилась на него за всё это, заранее злилась. Но при этом не могла не чувствовать удовольствие от нашей совместной прогулки до школы. Наверное, в глубине души я — мазохист…
В итоге про Наташу я вспомнила, когда мы уже разошлись — Лев пошёл на свой урок, я — на свой, а близнецы побежали на физкультуру. Тут-то ко мне и подошла Иванова, по-прежнему бледная и осунувшаяся. Я как-то сразу заметила, что она сильно похудела по сравнению с прошлым годом.
— Алёна Леонидовна… — прошелестел ребёнок, трогая меня за локоть, — я поговорила с родителями… Они сказали — приходите завтра, к семи вечера. Хорошо?
— Хорошо, — я кивнула и оглядела девочку с ног до головы. — Ты нормально себя чувствуешь? Может, тебе домой пойти?
— Нормально, — Наташа бледно улыбнулась. — Просто чуть тошнит, но у меня так часто бывает… Пройдёт через пару часов.
— Ладно, но если что — подходи и отпрашивайся, — велела я строго, и Иванова, пообещав, ушла на урок.
День промелькнул быстро. У Фреда и Джорджа занятия закончились в час, и мама отписалась мне, что забрала наших бандитов, покормила, и они уже сели делать первое домашнее задание. Я немного завидовала мальчишкам — самой безумно хотелось домой — но продолжала доблестно выполнять свой долг. Закончила я около четырёх часов дня, быстро проверила тетради, благо дома мне это сделать спокойно всё равно никто бы не дал, и вышла из кабинета. Я видела, что телефон требовательно мигает уже с полчаса как, но специально не смотрела на экран: мама позвонила бы, будь что-то срочное, а раз просто сообщение, то наверняка Лев. Хочет узнать, когда я закончу, и вновь проводить до дома. И надо было как-то это прекращать… ненавязчиво, но надо. Отделаться от соседа утром у меня точно не получится, главным образом из-за близнецов, но по вечерам стоит постараться возвращаться в одиночестве. Иначе я окончательно размягчею мозгом, и не только мозгом…
Впрочем, у меня всё равно ничего не вышло, и я вновь столкнулась со Львом, но на этот раз не у калитки, а на ближайшем повороте. Он стоял возле старого широкого дуба, уткнувшись в телефон, но как только я вынырнула из-за угла, отложил смартфон и посмотрел на меня с понимающей улыбкой.
Я вздохнула. Кажется, избавиться от соседа можно исключительно если хорошенько ему нахамить и поставить жесткий ультиматум. Честно говоря, я этого делать и не умела, и не хотела по-настоящему. Ну какие ультиматумы, когда мои мальчишки так радуются ему, да и вести они себя стали с появлением в нашей жизни Льва гораздо лучше и спокойнее.
— Привет, — произнёс мужчина, как только я подошла. — Как день прошёл?
— Думаю, так же, как и у тебя, — пробормотала я, опуская взгляд — смотреть Льву в лицо почему-то было сложно. И стыдно. Наверняка это его сообщение до сих пор висит непрочитанным! — Прошёл, и слава богу.
Смотреть не в лицо тоже оказалось непросто: ниже была мощная шея и очень соблазнительный кадык, к которому мне хотелось прижаться губами. Я до сих пор помнила вкус кожи Льва…
Стоп. Я замерла, не дыша, неожиданно осознав: я не помню вкус кожи Антона. Помню голос, улыбку, силу рук, нежность и уютность объятий, а вкус кожи — нет. И от этой мысли меня будто вынесло в космос на ракете-носителе. Я даже резко перестала слышать, что говорит Лев.
Как так может быть?.. Я не помню?..
— Алён? Алёнка? — сосед тормошил меня за локоть и с тревогой заглядывал в глаза. — Ты что-то побледнела. Ты хорошо себя чувствуешь?
Я глубоко вздохнула и мотнула головой, пытаясь улыбнуться. Почему-то было обидно. То ли на себя, то ли на Льва, то ли на саму жизнь… Не знаю даже. Просто обидно, что Антон не остался в моей памяти навечно.
— Нормально, — ответила, ощущая, что язык слегка онемел. — Устала просто. Пойдём домой? Кстати… — Я вдруг вспомнила про Наташу Иванову. — Хотела тебе рассказать…
Очень удачную я нашла тему для разговора: рабочую и абсолютно нейтральную. Она позволяла мне сохранить дистанцию, шагая рядом со Львом по дороге к остановке, а затем и в автобусе.
— Не накручивай себя заранее, — произнёс сосед мягко и успокаивающе, когда мы вышли из душного салона в вечернюю прохладу ранней осени. — Поговоришь с родителями девочки, а уж потом будешь делать выводы. Может, всё не так страшно.
— Она сказала: «Папа с мамой надеются, что меня вылечат в Германии». Значит, в России вылечить не могут, — возразила я, но Лев качнул головой.
— Ничего это не значит. Алёна, кто из нас учитель русского языка, в конце концов? — Он пытался меня растормошить этой шуткой, и, как ни странно, помогало. — Тебе ли не знать, как легко ошибиться, понять что-то не так? Наташа не говорила, что её нельзя вылечить, это ты домыслила.
— Нет, она…
— Алён, — Лев взял меня за руку, и мне сразу перехотелось спорить, — она не говорила такого. Сказала только про Германию. Возможно, её родители хотят попасть туда сразу, минуя наше здравоохранение. Я знаком с отцом девочки, он нашим врачам вообще не доверяет.
— Да, — ответила я, не отнимая ладонь. Было слишком уютно и вообще… спокойнее. Как-то действительно сразу стало казаться, что я зря так нервничаю. — Ты прав. Поговорю с родителями завтра, всё узнаю, тогда буду думать.
— Правильный подход.
Лев неожиданно остановился и, вопросительно заглядывая мне в глаза, поднял мою руку и поцеловал запястье. Сердце сразу подскочило куда-то в горло и забилось там, отдаваясь звоном в ушах.
Он не спросил «зайдёшь ко мне?», но взгляд подразумевал именно это. Горячий, требовательный, манящий… И губы, тёплые и сухие, скользили по коже, грея её и ловя в свой плен моё сердцебиение.
— Лёва… — Я с трудом выдохнула его имя, пытаясь перевести всё в шутку. — Ты, между прочим, говорил, что не будешь уговаривать.
— Я разве уговариваю? — Он иронично улыбнулся, раскрыл губы и коснулся моего запястья языком, будто пробуя на вкус. — Я вообще молчу.
— Да-да, — фыркнула я и всё-таки отняла руку. — Чтобы уговаривать, не обязательно говорить. Это я тебе как учитель русского
