Правда, в ту ночь я не сочинил ничего великого. Потому что просто наслаждался ощущением того, что все еще жив и живы мои верные друзья. Удивительно – но я стал считать друзьями тех, к кому раньше не решился бы и близко подойти, – гордых, высокородных рыцарей. Конечно же дружба эта была своеобразной – какая только и может быть между слугами и господами.
Но сейчас мы сидели на равных вокруг одного костра и вели неспешный разговор.
– Благородный Ламберт! – сказал Грош, поджаривая над костром кусочек солонины на веточке. – Не могли бы вы рассказать нам какую-нибудь историю из рыцарской жизни? Уж больно любопытно нам, пришедшим из далеких и весьма скучных мест.
– Я не мастак рассказывать истории, – сказал Ламберт. – Попросите вон Стаффорда – он и поэтов придворных знает, и художников, и ученых…
Грош с любезностью передал дымящееся мясо Стаффорду.
– Благодарю, – сказал он. – Но ведь среди нас есть настоящий мастер историй – Свидрик. Кому, как не ему, и рассказывать?
– Я бы с радостью, – улыбнулся я, глядя в светлые глаза Иноэль. – Но, честно говоря, мне самому было бы интереснее услышать ваши рассказы – а после облечь их в форму баллады или саги. Ведь я для того и отправился в Невендаар, чтобы донести до окраин сказания о самых интересных событиях…
– Достойная задача, – тихо сказала Иноэль, – хотя и весьма непростая. Ведь чтобы слова обрели плоть и кровь, автору самому стоит окунуться в поток событий, ощутить холод, страх, разочарование и только после этого – восторг победы…
Удивительное чувство наполнило меня: Иноэль словно прочитала по взгляду мои мысли. И я с восторгом понял: все, задуманное мною еще там, на родимых окраинах, – все это правильно! Все мои мечты и вправду наполнены глубоким смыслом, и все, что от меня требуется, – не дрогнуть, не свернуть с выбранного пути…
– Что ж, – сказал Стаффорд, с аппетитом жуя поджаристый, истекающий жиром кусок солонины. – Готов помочь поэту в меру своих скромных сил. Сам я слишком молод, чтобы успеть стать частью какой-то истории. Хотя, возможно, Свидрик и опишет когда-нибудь, как мы сражались с инквизиторами и зеленокожими…
– Непременно! – воскликнул я.
– Но сейчас я поведаю вам историю, произошедшую с моим знатным прадедом, – продолжал Стаффорд. – Был он младшим сыном богатого лорда, а потому титула не унаследовал, зато получил меч, доспехи и боевого коня. Было это еще во времена Первой Великой войны, когда нравы были проще, а люди – отважнее. Тогда и боги не брезговали нисходить на землю и вести беседы со смертными. Положение в Империи было тяжелое: Орды Нежити наседали с одной стороны, с другой – теснили Легионы Падших. Много отважных воинов полегло в тех битвах, войска быстро редели, и место павших опытных воинов занимали неопытные юнцы вроде моего прадеда. Наверное, быть бы и ему убитым, да только в одной из первых схваток на отряд его напустила нежить свирепого Дракона Рока. На счастье, командовал отрядом опытный и храбрый паладин, и совместными усилиями дракона удалось-таки убить. Только остались после той схватки в живых лишь сам паладин да мой прадед. И то, наверное, потому, что потерял сознание, едва задетый челюстями чудовища. Очнувшись, он поднялся, увидел мертвого дракона и поразился зрелищу. Но еще больше поразило его то, что сам он остался в живых: ведь доспехи его были почти до плоти прокушены зверем – зубы лишь чиркнули, оставив в металле глубокую рваную борозду. Прадед ощупал повреждения, опасаясь, что ядовитые зубы задели плоть. И тут в руку его упал какой-то увесистый предмет. Каково же было изумление моего почтенного предка, когда в предмете этом он узнал обломившийся драконий зуб! Это заметил и паладин. Подошел к прадеду, положил ему руку на плечо и сказал, глядя на находку: «Что ж, трофей твой достоин рыцаря! Знай же, мальчик мой: кому в руку судьба пошлет зуб дракона – тот обретет неслыханную удачу. Но за это последует неизбежная расплата: однажды в его жизни появится некто, наделенный драконьей злобой, – и заберет твою удачу, всю подчистую…»
Я с замиранием сердца слушал эту историю – ведь она так походила на мою собственную! Невольно нащупал на груди драконий зуб и подумал: действительно ли я так удачлив? И сам же себе ответил: конечно! Вырваться из стольких передряг живым – само по себе невероятное везение…
А Стаффорд продолжил:
– Слова паладина оказались пророческими. Прадед мой участвовал во многих сражениях, дрался отчаянно, не страшась смерти, и стал одним из тех, кто даровал Империи победу. А после удачно женился на красавице-аристократке и зажил счастливо, думая, что так будет продолжаться вечно. Но однажды в столице объявился давний поклонник его жены. Личность это была темная, но известно, что воспылал он черной завистью к моему прадеду. Каким-то образом он прознал про чудесный талисман – зуб дракона – и выкрал его…
Стаффорд сделал паузу, а я спросил с волнением:
– И как же ваш прадед вернул себе удачу? Как он поступил?
– Сложил голову на плахе, – просто ответил Стаффорд. – Не прошло и трех дней, как инквизиторы забрали его по ложному доносу. Жена его и богатство достались темному незнакомцу. А сам незнакомец исчез, и исчезла навсегда моя прабабка. Хорошо еще, что сына прадеда – моего деда – успели забрать дальние родственники. Иначе я не рассказывал бы вам эту историю…
Я вспомнил о мрачных пророчествах кота Густава про мою отрубленную голову, и мне стало не по себе. Может, выбросить к чертям этот зуб?!
Только поможет ли это?..
– Хороша история, господин Стаффорд, ничего не скажешь! – сказал Грош. – Жизнь доблестных рыцарей небось полна захватывающих приключений!
– Ладно, – сказал Ламберт. – Тогда и я поведаю вам об одном захватывающем приключении. Было это во время рыцарского турнира, одного из первых в моей жизни. Тогда у инквизиции еще не окрепли зубы, и турниры проходили почти открыто – на Турнирной поляне, что в пригороде столицы. Было это излюбленное место рыцарей, да и праздных горожан, что любили поглазеть на хороший поединок, исполненный по всем правилам турнирной науки. Море шатров, множество гербов самых разных рыцарских родов, развевающиеся флаги, музыка и крики глашатаев…
– Эх, были же времена! – мечтательно сказал Грош.
– Всяких мошенников вроде тебя там тоже было изрядно, – невозмутимо заметил Ламберт. – Повсюду торговцы жареным мясом и сладостями, пиво и вино рекой, в общем – услада взгляду и отдохновение телу. Но, разумеется, все с нетерпением ждали главного – поединков. И каждый рыцарь мечтал об одном – стать победителем турнира. Мечтал об этом и я, с дрожью и нетерпением ожидая, когда же наступит мой черед блеснуть отвагой пред ликом моей прекрасной дамы. И перед Императором, разумеется, – поговаривали, что он посещает турниры инкогнито. Итак, герольд объявил начало моего первого поединка. Я схлестнулся со знакомым рыцарем, равным мне по силам и происхождению. Его я одолел без особого труда – выбил из седла первым же ударом. Следующий соперник был постарше и покрепче – ведь я пробивался к финальному бою, куда слабаки не попадают. Этого рыцаря я не знал – был он из соседнего города, – но также одолел его, хоть это стоило мне большого труда: пришлось отбросить сломанные копья, спрыгнуть с коней и биться на мечах. И наконец настало время главного испытания – я попал в финальную часть турнира!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
