— Каким образом?
— Мой муж бабник. Ему нравится трахать баб. И чем чаще меняется личико, тем лучше. Регинка в тот момент уже поднадоела ему. Поэтому она понимала, что её дни сочтены. Но эта тварь убедила меня, что возможно следующая шлюха может оказаться умнее и увести моего мужа. Поэтому я организовала этот клуб и повелась на обещания деверя.
— Так почему же? — Не понял её Герман.
— Лучше мой муж трахает моих девок, — рявкнула Нинель, вновь яростно ударяя по столу. — Мною проверенных девок, чем левых баб, которые могут увести его и лишить меня денег.
— Хорошо, с этим разобрались. А какая роль у Хрусталевского Анатолия? — Спросил её Герман.
Нинель устало вздохнула и со скучающим видом надула губы.
— Он занимался отмыванием денег через агентство «Малахитовая кошка». А ещё…? А ещё он искал новых девок и милых пацанчиков. На них в последнее время тоже появился спрос. Многие соглашались, когда проваливали испытания у Бахтамян или Малаховой. Они те ещё строгие стервы; искали таланты, а не продажных неумех. Вот он их и обрабатывал, а затем приводил к нам.
— Ануш Бахтамян узнала, что Хрусталевский мошенничает со счетами?
— Не знаю, — с детской непосредственностью подняла и опустила плечи Нинель. — Но в какой-то момент он прибежал и стал делиться, что Ануш изменилась. Регинка тогда отвела его и убедила, хэ-хэ, что стать вдовцом удобнее, хэ-хэ, чем рисковать делом. Говорю же, у неё талант, — проникновенно проговорила она и медленно добавила. — Убеждать….
— Как он это сделал?
— Это лучше спросить у Регинки, — быстро ответила Нинель и попыталась откинуться назад, но из-за отсутствия спинки у табурета чуть не упала. Она недовольно оглянулась и облокотилась на стол. — Я мало что знаю. Могу только рассказать, как мой муж провозил наркоту через границу и как деверь управлял всеми делами за бугром.
— Почему вы всё это рассказываете?
— Я сдохну через пару месяцев. Поэтому мне нужна наркота, чтобы боль проходила. Хотя бы на пару часов.
— К вам придёт доктор, — пообещал Герман. — И ещё вопрос, где Анатолий? Его не было в клубе. Он обычно присутствует на вечеринках?
— О да…, — улыбнулась воспоминаниям Нинель. — Он самый жестокий клиент из всех. Он обычно выбирал самых гордых или самых опытных, а потом делал из них мясо. Поэтому он заприметил Рейвен. Он хотел подарить её моему деверю. Такому же садисту, как и он. Они вроде бы так и познакомились.
— Так где он? — Повторил вопрос Герман.
— Улетел… дня три тому назад, — она сфокусировала взгляд на мужчине и со смешком продолжила. — Хочет обуздать самую норовистую кобылку. Хочет обуздать самую гордую сучку, которая всегда смотрела на него свысока.
Слова безумной вызывали смешанные чувства. Потому что подсознательно мы понимали кого имела в виду Нинель, обзывая норовистой кобылкой и гордой сучкой. Только одного человека она могла так назвать.
Я глянул на Матвея, который с выпученными глазами сжимал телефон. Он повторял дозвоны на выключенный смартфон, но становилось только хуже. Потому что липкий страх облеплял сознание, лишая его кислорода. Он мешал думать и нормально соображать.
Ксюша в опасности. Только она смотрела на Хрусталевского свысока. Именно поэтому Регина спокойно отнеслась к тому, что её месть не удалась. Потому что объект её ненависти мог пострадать сильнее от руки другого человека.
— Давай ты тоже позвонишь ей ещё раз, — глухо проговорил Матвей, повторяя вызов.
Кивнув, я достал телефон и тоже набрал Ксюшу. Но вместо неё ответил женский голос, который уведомлял, что абонент выключен или не в зоне действия сети. Раз за разом девушка-робот повторяла одно и тоже из моей и Матвеевской трубки. Надежда медленно таяла, но мы продолжали по очереди набирать номер.
Затем мы вышли из комнаты наблюдения одновременно с Германом из допросной. Он хмуро заметил откуда мы вышли, но промолчал. Он подошёл к нам и со вздохом проговорил:
— Вы еще тут. — Мы кивнули. — Могу сказать, что сейчас выясняется куда улетел Хрусталевский. Деверь Нинель и брат Воровицкого успел сбежать во время операции. Но всё перекрыто, так что ему вряд ли удастся выбраться из города. Кстати именно из-за его приезда они так торопились и начали агрессивно втягивать Ксению в свой «бизнес».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вдруг телефон во внутреннем кармане пиджака Германа зазвонил, и он резко вынул его и прижал к уху. Пару кивков, несколько «И?» и один «Отличная работа!».
— Его взяли, — с искренней улыбкой проговорил Герман.
— Анатолия? — С надеждой уточнил я.
— Нет, брата Воровицкого. Теперь его точно посадят.
Для него Хрусталевский мелкий участник в организационной цепи. Ему важнее посадить основного организатора, того, кто представлял большую опасность перед государством и обычными гражданами.
Герман после такой новости незамедлительно ушёл в свой кабинет, даже не думая прощаться. Мы с Матвеем напряженно переглянулись, понимая, что делать тут нам больше нечего. Сейчас наша задача дозвониться до Ксюши или разыскать её. Хотя была вероятность того, что в данный момент она крепко спит в объятиях своего корейца и ни о чём не беспокоиться. Возможно она больше не захочет возвращаться в Москву и вообще останется с ним в далекой Корее навсегда.
Но даже если так, я должен убедиться: что ей ничего не угрожало и что она в безопасности.
— Чего?! — Вдруг выкрикнул Матвей, и я оглянулся на него. Оказалось, что он с кем-то общался по телефону. — В смысле два дня тому назад она улетела?… Так ещё не известно куда!.. Он приехал сюда?… Без неё?… Он думал, что она вернулась сразу домой…. Что за фигня…. Так, — он глянул на меня и быстро добавил. — Мы скоро приедем в агентство.
— Что такое? — Обеспокоенно спросил я.
Матвей сбросил вызов и со злостью проговорил.
— Ксю два дня тому назад улетела из Кореи. Точнее выписалась из корейского отеля и куда-то уехала. Кван Чу Вон думал, что она вернулась домой, поэтому прилетел к ней, сюда. Но консьерж сказал, что она не дома. Тогда он поехал в агентство и там встретил Марину. — Марков подозвал к себе Валентина Яковлевича и резво шагнул к нему. — Оставайся тут. Когда появится информация, куда улетел Хрусталевский, сразу же сообщи мне.
Он кивнул, а мы побежали к выходу. Мы сели в автомобиль Матвея, который до этого перегнал безопасник на парковку ФСБ. Марков гнал по дневной Москве, а я мог думать только об одном. Скоро мне придется встретиться с тем самым корейцем. Да, я продолжал беспокоиться о Ксюше, и многое бы отдал, чтобы узнать, где она и что с ней сейчас. Но треклятая ревность пустила в моё израненное сердце свои когтистые лапы и жадно впилась в него.
У дорогого китайского автомобиля, к счастью, встроены качественные тормоза. Матвей первый в школе обзавелся правами и машиной. Во-первых, потому что в одиннадцатый класс он пошёл уже совершеннолетним, а, во-вторых, его семья спокойно могла приобрести и второй, и третий личный транспорт, поэтому столь дорогой подарок для них казался естественным. Ещё тогда я замечал особую любовь и заботу к автомобилям у Маркова. Он не каждого пускал в салон и тем более не каждого подвозил. Он мог ехать на скорости, но не на предельной. Мне казалось, что он соблюдал правила не ради себя, а ради машины.
Но сегодня этот человек вел агрессивно. Он лихо подрезал других автомобилистов и превышал скорость в не положенных местах. А сейчас он резко затормозил около агентства, после чего припарковался, занимая два места одновременно. На Маркова это было совсем не похоже.
Мы выскочили из салона и не задумываясь с силой захлопнули двери. Нервы у обоих были на пределе, поэтому таким образом хотелось хоть как-то выпустить пар. Уже в лифте Матвей осклабился и даже тихонько хохотнул в прежней (бесящей меня манере):
— Даже интересно, сколько я сегодня заработал штрафов. Может ставки поставим?
Он кинул на меня насмешливый взгляд.
— Мне это не интересно, — степенно ответил я. — Хотя не понятно, чего тебе об этом беспокоиться. Ведь никто тебя не будет этим попрекать.
