Эйвберийский памятник был, по-видимому, вновь «открыт», после того как все успели забыть, что он такое, тем же наблюдательным Джоном Обри. «Я впервые увидел местность возле Марлборо только на Рождество 1648 года, — писал он в то время. — Наутро после Двенадцатого дня мистер Чарльз Сеймур и сэр Уильям Баттон из Тоукенхема (весьма прекрасный парк и романский дом), баронет, встретились со своими сворами у Серых Баранов. Эти холмы имеют такой вид, будто их засеяли огромными камнями, и очень густо; по вечерам они похожи на стадо овец, и этим объясняется их название. Так и кажется, что это и есть место, где гиганты швыряли камнями в богов. Отсюда началась наша травля, и охота… привела нас в селение Обери, в тамошние Проулки, где меня несказанно поразил вид величайших камней, о которых я прежде ничего не слышал, а также могучего вала и рва вокруг. Я заметил на выгонах сегменты грубых кругов из этих камней и решил, что в былые времена эти круги были полными».
Обри счел «весьма странным», что «столь замечательная древность была столь долго незамечаема нашими хронистами», и вскоре после основания в 1662 году Королевского общества (Обри был одним из первых его членов) он писал, что три другие его члена — король Карл II, лорд Брункер и доктор Чарлтон — «вели как-то утром беседу… о Стоунхенге», и «они сказали его величеству про мои слова касательно Обери, а именно что он столь же превосходит Стоунхенг, как собор — приходскую церковь. Его величество подивился, что никто из наших хронистов ничего про него не писал, и приказал доктору Чарлтону поутру привести меня к нему». Обри показал королю «рисунок его, сделанный только по памяти», и Карл настолько заинтересовался, что, отправившись в следующий раз в Бат, «свернул с пути в Обери, где я показал ему эту величественнейшую древность». Когда его величество «отбыл из Обери вдогонку за королевой, он обратил взор на Силбери-Хилл примерно в миле оттуда, каковой полюбопытствовал осмотреть, и поднялся пешком на его вершину».
Обри подробно обследовал Стонхендж и Эйвбери и «составил» их «обсуждение». Он считал, что они, как и все подобные памятники, были друидическими храмами, и продолжал живо ими интересоваться, но, когда король «приказал мне раскопать подножие этих камней… не отыщутся ли там человеческие кости… я этого не сделал» (ах, если бы те любители старины в последующие века, которым предлагали раскапывать древние памятники, брали с него пример!).
Памятник Эйвбери заслонен домами и настолько пострадал от похитителей камней и других вандалов, что, не заметь его Обри, это раскинувшееся на большой площади сооружение могло бы сгинуть в безвестности. Впрочем, Эйвбери по-своему отомстил своим разрушителям. Во время недавнего восстановления его большого круга был обнаружен скелет человека, по-видимому раздавленного камнем, который вместе с другими пытался опрокинуть. Судя по монетам в его кармане, он жил и умер в XIV веке. Найденные же при нем ножницы и ланцет указывают, что он, по-видимому, как это было принято в средние века, объединял в своем лице цирюльника и хирурга.
Строительство Эйвбери, насколько можно судить, началось с двух раздельных каменных кругов, каждый диаметром примерно в километр — расстояние между их внешними границами составляло около пятнадцати метров, а их центры лежали на линии север — северо-запад — юг — юго-восток. Возможно, существовали части еще одного круга тех же размеров метрах в пятидесяти к северу на той же оси. На этом первом этапе строительства была, вероятно, сооружена и большая часть аллеи. Она имеет в ширину шесть метров, окаймлена сарсеновыми камнями и ведет от Эйвбери к Святилищу. Более северный из двух кругов, называемый Центральным, состоял из тридцати вертикально поставленных камней — сохранилось только четыре. Вблизи его центра, по-видимому, находилось странное сооружение, получившее название «приют», — три больших камня, установленных по трем сторонам квадрата; четвертая, открытая сторона была обращена на северо-восток (хотя и не была ориентирована на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния). Только два из этих трех камней еще сохраняют прежнее положение. Подобные же «приюты» существуют в Сомерсете и в Дербишире. Назначение их неизвестно. Южный круг Эйвбери был как будто несколько больше Центрального. В нем насчитывалось тридцать два камня, из которых сохранилось пять, а также центральный камень высотой 6,4 метра и, может быть, еще несколько камней вблизи центра. Третий, или Северный, круг, если он вообще когда-либо существовал, возможно, остался незаконченным. В настоящее время на предполагаемой линии его окружности обнаружено только три лунки.
Второй этап строительства Эйвбери привел к уничтожению того, что было сделано в этом Северном круге. Строители установили в Южном круге несколько небольших камней на линии север-юг — «небольших», разумеется, по меркам мегалитов. Южнее, вне пределов этого круга, они установили одиночный камень, названный из-за естественного сквозного отверстия Кольцевым камнем. И Центральный, и Южный круги строители второго этапа Эйвбери опоясали гигантским рвом с отвесными стенками и плоским дном, прорезав им Северный круг. Ров этот имел приблизительно форму окружности с диаметром около триста восемьдесят метров. С наружной стороны этого рва был насыпан большой вал, отделенный от него 4,5-метровым уступом из дробленого мела. Прямо по границе рва было воздвигнуто «великое кольцо» из примерно сотни гигантских сарсенбвых камней — самый большой из них весил свыше сорока тонн. Это колоссальное кольцо из рва, вала и камней, ширина которого примерно втрое превышала ширину кольца из рва и вала в Стонхендже, было разделено на четыре сектора четырьмя входами. Прежняя аллея, тянущаяся от Святилища, была подведена к юго-восточному входу с помощью крутого неуклюжего изгиба.
Оба этапа строительства Эйвбери по времени, возможно, совпадали со строительством Стонхенджа. Черепки, найденные там при раскопках, а также две могилы бикеров, обнаруженные у подножия камней аллеи Эйвбери — Святилище, указывают на то, что это грандиозное сооружение воздвигалось около 1750 года до н. э.
Камни Эйвбери замечательны в двух отношениях. Во-первых, форма их как будто, осталась естественной и они не подверглись обработке инструментами в отоиние от камней позднего Стонхенджа, а во-вторых, камни, по-видимому, подбирались двух основных форм и ставились через один: высокие, с отвесными сторонами, и широкие ромбовидные. Согласно некоторым предположениям, эти две формы могли символизировать мужеское и женское начала, а их тщательная подборка и чередование показывают, что у строителей существовал какой-то культ плодородия. Многие из необработанных камней в двойном кольце голубых камней Стонхенджа-II также имеют одну из этих двух форм, равно как и два голубых камня, № 31 и № 49, которые сейчас обозначают вход. Но в Стонхендже колонн было больше, чем ромбов, и размещались они без видимой закономерности. Предполагалось также, что Эйвбери был самым важным храмом и местом собраний в этой области, а может быть, на всех Британских островах, пока его не сменил Стонхендж — и, возможно, не только в переносном, но и в буквальном смысле слова. Существует значительная вероятность того, что некоторые из камней, сначала установленные в Эйвбери, были затем выкопаны, перевезены в Стонхендж и вновь установлены там. Такая разборка старого сооружения на материал для нового не была в Британии редкостью, и, без сомнения, представляется вполне логичной, когда речь идет о двух сходных постройках, которые требуют огромных камней и разделены расстоянием всего двадцать семь километров.
В любом случае Эйвбери, по-видимому, был чрезвычайно важным религиозным центром, но затем уступил пальму первенства своему южному соседу, и Стонхендж унаследовал не только его камни, но также вложенные в него строительные идеи и опыт. В Эйвбери не проводилось таких тщательных и широких раскопок, как в Стонхендже, и дальнейшие исследования более одиннадцати гектаров этого гигантского памятника могут пролить свет на многие строительные проблемы, которые пока ставят в тупик исследователей Стонхенджа.
Существуют две основные причины, по которым этот более обширный и, возможно, более древний, а в некоторых отношениях не менее интересный памятник избежал таких интенсивных раскопок, как те, которые потревожили вековой сон Стонхенджа, и не удостоен легенд, аналогичных тем, которые увековечили столь многое из прошлой истории Стонхенджа. Остатки Эйвбери разбросаны на большой территории и находятся в пределах городка, что затрудняет археологические раскопки, а уцелевшие камни, поскольку они не обработаны, не внушали романтических мыслей о сотворенной человеком тайне, что вызвало особый интерес к Стонхенджу. Собственно говоря, до самого последнего времени никаких серьезных исследований в Эйвбери не проводилось. Если расположение его камней и их число таило какие-нибудь секреты, они пока еще остаются неразгаданными.
