– Конечно, сеньор, – произнес де Вольга, обмахиваясь ееером. – Развлекайтесь, господа! Я скоро! Музыка!
Внешний вид герцога мог превратить в соляной столб кого угодно, но только не Фернана. Тот знал сеньора де Вредо достаточно долго, да и слухами земля полнится, так что маркиз не удивлялся накрашенным губам, вееру в руках и самому настоящему платью, которое шло Его Светлости как корове кираса. С другой стороны, герцог был волен ходить в своем доме хоть голышом. Фернана предпочтения в одежде Паоло Жозе не касались. Как и смазливый юноша в костюме корнета кавалеристов, что сидел у ног Его Светлости. Странные вкусы герцога – это только его вкусы.
– Идемте в обеденную залу.
В обеденной зале суетилось двое слуг.
– Пошли вон, – лениво бросил де Вольга, и лакеев как ветром сдуло. – Удивлен твоим приходом. Ты редкий гость в моем доме.
– А я удивлен, что смог тебя застать. Думал, что ты на половине дороги в Вольгу.
– Что я там не видел? – хмыкнул герцог. – Море, виноградники и куча быдла. Я полтора года не был в Эскарине и теперь наслаждаюсь столичной жизнью.
– Вижу.
– Смотрю, мой внешний вид тебя не шокирует. – Голубые глаза насмешливо сверкнули.
– Каждый сходит с ума по-своему, дружище. Хотя я бы тебе не советовал выходить в подобном костюме на улицу. Де Лерро может не понять.
Герцог заржал и, подобрав юбки, завалился в кресло, что стояло у открытого окна.
– Думаешь, он может перепутать меня со своими ведьмами и отправить на костер?
– Это в лучшем случае. Кстати, как ты вообще ходишь в юбках? Это же жутко неудобно!
– Не скажи. Вполне приемлемо. Тебе стоит попробовать.
– Нет уж! Спасибо! – хохотнул Фернан, отчего-то представляя выражение лиц Рийны и де Брагаре, если те увидят его в таком наряде. – Слушай! Не возражаешь, если я нанесу некоторое опустошение тарелкам?
– Проклятье! Совсем забыл о хороших манерах! Конечно же угощайся! Приказать, чтобы принесли вино?
– Нет, спасибо, – с набитым ртом пробубнил Фернан. Он не ел с самого утра.
Герцог с ироничной улыбкой наблюдал, как маркиз уничтожает куриную ногу.
– И все же… что тебя ко мне привело? Нет, не подумай, что я не рад тебя видеть, двери моего дома всегда открыты для тебя и Рийны, и все же я не понимаю.
– Обстоятельства и проблемы личного характера конечно же, – хмыкнул Фернан.
– То-то я смотрю, ты какой-то замученный. Что случилось?
– Ну с утра меня мучило похмелье…
– Ого! – уважительно крякнул герцог.
– Потом я имел дружескую беседу со Старым Грифом.
– О-го-го! И что от тебя понадобилось этому сухому лимону?
Фернан поморщился, не желая распространяться о разговоре:
– Скажем так, дела служебного характера.
– Понял. Не дурак. О делах больше ни слова. Здорово потрепал?
– Терпимо.
– Представляю. Я имел с Его Высокопреосвященством забавнейший разговор на предмет разного рода… любви и отношения Церкви к ней. Ну, думаю, ты понимаешь…
Фернан понимал. После разговора с кардиналом герцогу, несмотря на все свое немалое влияние и деньги, спешно пришлось покинуть столицу и на полтора года отправиться в родовое поместье. Так сказать, под домашний арест.
– После кардинала я проехался по столице, встретил андрадского посла…
– Де Альтеньи?
– Именно его. Потом он умер у меня на глазах, и мне как проклятому пришлось гоняться за убийцей.
– Барона прибили?
– Угу.
– Нашлась в нашей стране добрая душа. Я уже и не надеялся, что на эту лису найдется борзая. – Де Вольга, как истинный таргерец, посла ненавидел. – Поподробнее, пожалуйста.
Фернан рассказал и об убийстве, и о погоне, и о своих выводах про то, чем Андраде грозит смерть Жерара де Альтеньи. Опустил лишь разговор о мантикоре. Герцог трижды друг, но и ему не следует знать лишнее.
– Истинный сын Таргеры, – хмыкнул сеньор де Вредо, как видно говоря об убийце. – Ну не хмурься! Это была неудачная шутка. Ты хотя бы его лицо запомнил?
– Нет. Только маску. Встречу на улице – не узнаю. Да и не найдем мы его уже. После такого дела он как пить дать залег на дно. – Фернан провел рукой по шраму на щеке.
– Если змеееды не дураки, они воспользуются возникшей ситуацией и предъявят нам нечто вроде ультиматума, и в самые кратчайшие сроки.
– Я уже думал об этом. Как ни пытаемся мы сгладить острые углы – быть войне.
– Ты знаешь, что король назначил нового фельдмаршала?
– Нет. Удиви меня. Скажи, что он поставил на эту должность верного человека, а не сторонника де Фонсека.
– Удивляйся. Его Величество в последнее время становится все прозорливее и прозорливее. Быть может, возраст наконец сказывается? Тридцать семь как-никак. Фельдмаршалом стал де Ровего.
Фернан одобрительно кивнул. Конечно же бывшему маршалу артиллерии далеко до де Оливейра, но это лучше чем ничего. Все же де Ровего – ученик герцога Нельпи… К тому же верен королю, а не шайке Лосского.
– И все-таки. Что тебя привело?
– Хочу пригласить тебя на завтрашнюю утреннюю прогулку.
– В смысле? – не понял герцог. Фернан рассказал о вызове на дуэль.
– Де Доресы не успокоятся, пока не перемрут. А зачем тебе шут? Он хоть умеет шпагу держать?
– Говорят, что умеет. Так что? Присоединишься?
– Чтобы меня, чего доброго, убили? – фыркнул герцог. – Ты ведь знаешь, какой я трус.
Фернан скорчил укоряющую физиономию и потянулся за печеньем. Герцог, как всегда, наговаривал на себя лишнее. Как-то, защищая совершенно не вовремя подвернувшего ногу горе-охотника, он не моргнув глазом вышел против вепря с одной дагой. Если это трусость, то Фернан – пречистая Дева Тереза.
– К тому же я ни разу не дрался на дуэлях. Отчего-то меня игнорируют.
– С герцогами предпочитают не связываться. Ваши роды слишком мстительны.
– Кстати, что там с платой кровью?
– Ничего. В случае смерти кого-либо родичи мстить не будут.
– Это плюс. Так, говоришь, дуэль? Что же, я с удовольствием насолю родственничкам[50]. Никогда не любил де Фонсека и их снобизм.
– Де Фонсека участие в дуэли не принимают.
– Зато их холуи принимают. Плюнем на сюзеренов через вассалов.
– Так ты участвуешь?
– Почему нет? – Де Вольга пожал плечами. – Должен же я узнать, что такое дуэль. Надо только вспомнить, куда я засунул свою любимую рапиру.
– Отлично. Тогда слушай, что ты должен сделать…
ГЛАВА 4
Si subitum aliqid tibi ab amico faciatur, cogita, si a femina cave, si in certamine singulari animadverti, si ab inimico subride, si in vitae progressu uterc[51].
Ioannus Tecius. Artifex ferro pugnandi
Рийна легонько дотронулась до его плеча, и Фернан мгновенно открыл глаза. Сна как не бывало. Ощущение было такое, словно он провел в постели целые сутки, а не каких-то жалких четыре часа.
– Пора, – тихо бросила ламия и вышла из спальни.
Фернан посмотрел в окно. Уже рассвело, но до дуэли еще как минимум часа два. Есть время, чтобы не торопиться и привести себя в порядок.
Рийну он нашел в кабинете. Жена, облаченная в красную шелковую рубаху и черные кожаные штаны со шнуровкой, сидела в его кресле, положив обутые ноги на стол. В руках она держала кривой кинжал, ранее принадлежавший одному из де Доресов. Тут же на столе лежала ее рапира, а также дага и вторая шпага Фернана – сестра его любимого оружия. Единственное отличие – клинок был обычным, а не волнистым. На дуэли придется пользоваться стандартным клинком.
Рийна увидела, что он смотрит на нее, и неуверенно улыбнулась.
– Ты спала?
– Нет, – она вздохнула, – мне не хотелось.
Лицо ламии было бледно, глаза лихорадочно блестели.
– «Спаситель! – подумал Фернан. – Кажется, она боится исхода этой дуэли больше, чем я!»
– Все хорошо?
– Конечно. Все просто замечательно, – легко соврала она и быстро заговорила, стараясь уйти от скользкой темы. – Я проверила твое оружие. С ним все в порядке. И…
– Ри, – перебил он ее, – все будет хорошо. Это не первая моя дуэль.
Она вздохнула и неохотно кивнула:
– Просто я боюсь, что они могут задумать какую-нибудь каверзу.
– С них станется.
– Говорят, Менчо де Дорес хороший боец.
– Де Вольга тоже не ребенок. Если он ни разу не дрался на дуэли, это не значит, что он не умеет фехтовать. Тебе Его Светлость проигрывает меньше половины боев.
– Так ты решил отдать де Дореса Паоло?
– Да. Быть может, кое-что выгорит.
– А ты?
– Шут положил глаз на де Каэло. Впрочем, я не стремлюсь лезть в схватку с медведем. Так что мне остается этот никому не известный де Бельвердес.
– Ты зря взял шута.
– Ты это уже говорила. – Он улыбнулся. – Будем надеяться, что его шпага так же остра, как и язык. Ложись спать. Ты слишком устала.
