– Марго, объясни, – не выдержал Миша Мухин.
– Эх, Миша, а это моя работа, мистика в действии!
Настоящее позвонило в двери к Анфисе. Через две недели после смерти Валеры, в ее прихожей появился молодой человек с большим букетом роз, украшенных мишурой. В руках он держал торт. Картина: не ждали, но ожидали…
Шурик прошел в комнату.
– Шурик, в честь чего такой визит?
– Анфиса, я к тебе.
Уходить Шурик и не собирался… Организовали чай в комнате. Она осталась с Шуриком… Порядок царил в квартире.
– Анфиса, вот, возьми! – и Шурик из глубин карманов достал нитку гранатовых бус.
Анфиса оцепенела, глядя на Гранатовые бусы, но вскоре очнулась и взяла. Как парень становиться мужчиной? Вот так, без проблем… Поцелуи и ласки Шурика весьма не назойливы, но подкупающие, а время неумолимо ползет в ночь. Шурик твердит одно:
– Анфиса, как я без тебя прожил, никому не нужный? У меня ведь никого совсем не было!!!
– А я отдыхала…
Скованность, пожалуй, основное слово, которое характеризует переход от нетронутости к сексуальной любви… Длительность, не разработанность действий, но все проходит и приходит опыт, но чуть позже… Появился повод отметить второй секс.
В обед Анфиса и Шурик с чистой совестью пошли в ближайшее кафе. Музыка, как по заказу звучала свадебная. Возникла первая мысль о свадьбе.
Шустрая официантка обходила всех по мысленной очереди и неизбежно приближалась к ним. Выпили… минеральную воду за себя, поели и стали ближе друг другу, пролегла еще одна незримая нить связи. Анфисе в жизни не очень везло, был некоторое время Самсон Сергеевич, последним мужчиной случайно стал Шурик, и вот он опять с ней. Шурик почувствовал внутреннюю уверенность в своих силах, у него изменился взгляд на жизнь, он стал постепенно мужать, другое слово здесь не подходит.
Все метаморфозы вызывали внутренние удивление и тихую радость. Все началось с белой блузки и пихтового масла. Белая блузка просвечивала, сквозь нее видны на спине три белых полоски, за этой просвечивающей частью быстро шел молодой мужчина. Он подошел к Анфисе и предложил прогулку через лесопарк. Они тогда были еще поверхностно знакомы.
Анфиса согласилась на лесную прогулку с молодым человеком. Шли рядом. Листва зеленела. Солнце грело. И вдруг ей неумолимо захотелось поцеловать эти молодые, не тронутые губы. Они дошли до конца лесной дороги, вышли к перекрестку. Через пять дней, история повторилась, но Анфиса уже не надевала белую прозрачную блузку. Они шли вдвоем по дороге, на соседней дороге шуршали машины. Разговор вели весьма абстрактный, а в голове у нее была одна мысль: 'А хорошо бы, если бы он делал мне массаж'. Дни шли. Шурик стал ждать ее у дверей…
Анфиса спросила:
– А, мог бы ты посмотреть видео магнитофон, он что-то не работает.
– А почему нет, хоть сейчас.
Вдвоем зашли в квартиру. У нее появилось жуткое чувство совести. Он ей нравился, но она предложила только ужин. Шурик не отказался. С видео магнитофоном у него ничего не получилось, он был не слишком образованным в этой области. Так же они не были готовы перейти очередной раз через границу между мужчиной и женщиной, и он ушел. Долгие годы ее мучил один вопрос: 'Почему у меня нет мужчины?' Обида сжигала, Самсон Сергеевич последние годы жил отдельно, Анфиса не могла понять своего бесконечного одиночества, сравнивала себя с другими женщинами, у кого были мужья, любимые, но ответа не находила.
Одиночество тянулось долгие, мучительны годы, или ей так казалось. Анфиса уже не верила, что и на ее улице будет счастье, будет мужчина. С ней мужчины общались на работе, они были в клубах. С ней танцевали на новогодних вечерах. И все.
Анфиса иногда хвалилась при разговорах, что мужчин младше себя у нее не было, но все чаще именно в этом у нее не было уверенности. Время шло и не в ее пользу.
Первый мужчина давно сошел со сцены сексуальных отношений. Одиночество звенело в ушах и мыслях, весь секс ушел в уборку квартиры. Она следила за чистотой квартиры до самозабвения.
Это длилось несколько лет. А это значит – пустота. Опять одна. Проблемы проблемами, но больше всего удручает состояние – тупика, из него порой Анфиса выходила, меняя место работы, и жизни. Работа становится более трудной, и менялись люди, с которыми работала. Вот и сейчас у нее – тупик. Работа, выполненная обычно исчерпывается. И вдруг, подходит Шурик, и предлагает выйти за него замуж.
Все бы ничего, но разница в возрасте несколько лет, этот Шурик моложе ее! Хотя других вариантов и нет, те, кто старше ее, исчезли, как мамонты. Жизнь так складывается, что первые годы на работе, Анфиса была младше всех, потом возраст усредняется, и, наконец, наступает такой момент, когда она почти всех старше, и до пенсии остается так мало времени, что менять работу – смешно и невыгодно из-за оформления многочисленных бумаг. Как – будто выросла из очередной рубашки.
Жизнь первая – когда живешь под крылом родителей и бабушек. Жизнь вторая – под крылом мужа и выращиваешь совместных детей. Жизнь третья – живешь без родителей и без мужа, и выращиваешь потомство. Жизнь четвертая – дети переросли родительскую опеку, остается – одиночество, или выбор – выходить замуж – в неравный брак. Если честно – одиночество не радует, будущее становится облачным.
И Анфиса соглашается на замужество. Вот, интересно, будут ли ее обсуждать все знакомые и незнакомые, а жить-то они не помогают, так какое право имеют на обсуждение ее действий? Ане надоело вспоминать свои старые любовные истории, украшенные антикварными наборами мебели, для жизни нужна новая любовь. Десять лет назад ей предложили выйти замуж, и предложение сделал человек, который всегда влиял на нее своими флюидами, но всему свое время, отношения устарели и завяли.
Сейчас только редкие звонки остались от былых, пылких чувств. Гены по линии отца ей передались удивительные, кому они доставались, долго выглядели моложе своих лет, несмотря на все трудности жизни. Это Анфиса с детства наблюдала. И вот результат. Так выходить замуж с разницей в возрасте или нет?
Свинцовые тучи потеснили белые кучевые облака, и сразу стало немного спокойней.
На окнах разводы повышенной влажности. В душе отголоски переживаний. И тишина.
Замужество. Снова лишать себя относительной свободы перемещения, которая, впрочем, и не очень Анфисе нужна. Разговаривать одной со стенами, не очень хочется. Перекочевать к бабулям на скамейку, на которой сидят выпадающие из этой жизни люди, что-то не манит. А так можно оттянуть иллюзию старости, которая маячит, а если маячит, значит, бывают и минуты молодости, вот в эти минуты былой роскоши и надо выйти замуж, не смотря на все препоны, которых, в общем – то и нет. Чьи-то вкусы и требования будут настойчиво вторгаться в мою жизнь.
