Власти будут хвалиться своевременным реагированием и прочерками в списках с графой «погибшие». А близкие тех, кто не вернулся живым из той роковой катерной прогулки, будут взирать на голопроекции, стискивать кулаки и сдерживать слезы…
6. Бестселлер жены Антареса
Колумб, типография Города Золотого, 23 июля 1001 года.
Печатный цех типографии не прекращал работы ни днем, ни ночью. Огромные, мало изменившиеся с прежних времен станки, штампующие продукцию, работали с таким грохотом, что «синты»-рабочие давно перешли на общение знаками.
Из отдела главного технолога в цех беспрестанно поставлялись алюминиевые листы с оттисками будущих книг, буклетов, газет, журналов и открыток. Конвейер походил на морской прибой, упорно выкидывающий на пляж ненужные ракушки. Все размеренно, рассчитано, безошибочно. Каждый работник внимательно отслеживал пометки на обертках пластин, подхватывал «свою» и помещал в соответствующий станок.
Там пластина претерпевала следующую порцию пыток, прокатываемая меж валиками каждой секции печатающего устройства. Первая, вторая, третья, четвертая — и оттиск стандартной цветной странички готов.
А на выходе стоял второй биокиборг и собирал готовые к скреплению листы.
Колумб славился не только лучшими в Содружестве курортами. И не только лучшими аграрными достижениями славился Колумб. Это была еще и книжная столица Галактики. На Земле уже почти отказались от старинного, «бумажного» метода книгопечатания. Информнакопитель казался куда удобнее.
Типографские запахи — клея, красок, смесей, разогретой аппаратуры — были в новинку для главного технолога. Да хотя бы просто потому, что он, андроид, являлся всего лишь точной копией прежнего технолога. Во время пересменки настоящий работник был изъят тихим и неприметным офицером ВПРУ. Подмены не заметил никто.
Прокатный стан заглотил очередную порцию алюминиевых листов. Эта порция была довольно велика. Она изобиловала не текстом, но оттисками стереографий. При этом ни одному «синту» не пришло в голову рассматривать, что там выплюнула послушная машина.
Разносчик переложил на ленту второго конвейера кипу еще горячих листов, и она уехала в «отдел сборки». Такой же разносчик отправил в тот же отдел пачку тисненых кожаных переплетов с другого станка. Партия была внеочередной и оплачена заказчиком вдвойне. Однако этого рабочие не знали. Принимая пачки так называемых спуск-полос, «сборщики» методично приводили их в надлежащий вид, укладывая в следующую машину и принимая уже обрезанными и переплетенными. «Браковщик» отсматривал каждый экземпляр и так же раскидывал книги в три стороны: на ленту принятия, на ленту доработки и в утилизатор. Приборы занудно фиксировали процент брака.
Этим утром новая книга Сэндэл Мерле «Альмагест» выйдет в продажу. С обложечного портрета, обрамленного конгревом, радостно улыбалась загорелая красавица с нереально правильными чертами лица и соблазнительными формами. На титульном же листе романа под именем автора и названием виднелась дополнительная подпись: «Моя жизнь с Максимилианом Антаресом».
Глаза пролистывающего книгу «браковщика» безучастно скользили по ярким снимкам с компрометирующими посла надписями: «Антарес и его окружение: лучший друг террористки Эммы Даун, член организации «Подсолнух» Биар Масса с супругой и я с мужем. Сегодня Биар улыбается, а завтра спровоцирует волну бунтов на несчастном Клеомеде». Или: «Алан Палладас, ученый с Земли, принужденный сотрудничать с Антаресом, играющим по правилам госпожи Даун»… Остальное — в таком же духе, красочно, с иллюстрациями и дополнительными комментариями очевидицы, жены дипломата. Мало того: за деньги самого же Максимилиана Антареса, поспешно отчисленные издательству за срочность исполнения заказа…
7. Провал
Созвездие Козерога, орбита Клеомеда, личный катер Эммы Даун-Лаунгвальд, 25 июля 1001 года.
Молча взирала Эмма на медленно удаляющуюся планету Клеомед. До чего же раздражают такие накладки! Ни с того ни с сего приходится срываться с насиженного места, менять дислокацию, уходить от погонь. Лет десять назад такая жизнь была ей по душе. Даун-Лаунгвальд теперь точно могла бы сказать: да, ей нравился риск. Но десять лет назад. А сейчас… Чего хотела Эмма Даун сейчас?
Лишь однажды она была откровенна, да и то — с родной сестрой, точнее, родственником-гермафродитом по имени Лора. Может, и зря откровенничала. Но что сделано, то сделано.
— Знаешь, Лорка, — сказала она тогда за бокалом «Дом Периньон» стадвадцативосьмилетней выдержки, проницательно глядя на будущего подполковника ВПРУ лихими зелеными глазами. — Знаешь, осточертевает прикрываться высокими идеями… Это для них, для психов этих хорошо: вперед, даешь, умрем за… Бесы. И бесы в них сидят. Никакому экзорцисту не по зубам…
Лора выдержала прямой взгляд сестры и постаралась не выказать своей неприязни к ее широкому скуластому скандинавскому лицу, оканчивавшемуся почти по-мужски волевым подбородком. Эмма облизнула большие чувственные губы и небрежно отбросила за плечо прядь светлых волос.
— Зачем возишься с бесами? — коротко выстрелила в нее управленка.
— Они за меня пойдут на верную смерть! Никогда не верила в реинкарнацию. И вдруг — нате вам психопатов-самоубийц. Сама видела: таким даже аннигиляционный барьер не барьер… Только рады сдохнуть… Так-то…
— Поздравляю с удачным выбором соратников, — скрывая яд сарказма, процедила Лора. — Не ты ли им внушаешь крамолу, сестрица?
— Они сами рады. Ничего внушать не надо. Это у тебя под крылом «провокаторы» сидят, твоим же Управлением воспитанные и выкормленные. А нам таких не нужно, мы другим сильны. Идем со мной, Лорка! Не обижу, вот увидишь! И ребятишкам твоим применение найдем. Я ведь все равно свое возьму, Лор!
— А какова твоя программа? Мне хочется услышать это лично от тебя… — Лаунгвальд-младшая пила совсем мало и создавала резкий контраст хмельной и немного дурашливой Эмме.
Это был последний прилет Эммы на Землю. С тех пор в Колыбель Содружества, на родину Лаунгвальдов, наведывались только посланцы от вынужденной сменить фамилию руководительницы оппозиции.
Красивые, подсвеченные алым закатные скалы, близость Атлантики, крики чаек… Никаких фильтросфер, никаких отпечатков цивилизации! Как все свежо в памяти, а ведь было это больше десятка лет назад…
— Программа… Да такая же, Лор, как у тебя, программа. Я власти хочу. Безраздельной. Впрочем нет! — она в прямом смысле слова сделала широкий жест, взмахнув большой рукой и расплескав на землю драгоценные капли вина из бокала. — Нет! С тобою — поделюсь! Не обижу ни в чем, только ты мне помогай. Удел дураков — бунтовать. Наше с тобой призвание — пользоваться дураками. Дурость, жадность и тщеславие — три кита, которые согласны бесплатно волочить на себе любую поклажу. Так зачем нам идти пешком, когда можно ехать, усевшись на эту поклажу, Лор? Ну?..
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
