8. Возвращение на Землю
Колумб, Управление Города Золотого, 25 июля 1001 года.
— Хорошо, хорошо! — Буш-Яновская не сказала ни единого слова протеста, когда лейтенант Александра Коваль в категоричной форме заявила, что доставить контейнер на Землю поручено ей.
Коваль смягчилась. Она ожидала возмущения, праведного гнева служаки, у которой отнимают задание, но, по-видимому, капитану уже настолько осточертело пребывание на Колумбе, что она была готова на все. Тем более — распоряжение всесильного полковника Лаунгвальд, никуда не денешься. А ведь Александре стоило бы насторожиться…
— Где же наша непревзойденная Паллада? — с иронией спросила лейтенант, понимая, что теперь может позволить себе фамильярность: карьера проштрафившихся московских спецотделовок, скорее всего, закончена. Или, по крайней мере, под большой угрозой.
Полина развела руками и усмехнулась:
— Не имею ни малейшего представления, Саша! Думаю, спит. А зачем она вам понадобилась?
— Да нет, ни зачем. Хотела попрощаться, — оскалилась своей щербатой улыбкой Коваль.
— Простите, у меня сейчас мало времени. Если вам больше нечего сказать, то я уезжаю. Очень хочется, знаете ли отдохнуть: неделя была слишком напряженной… С этой волной и захватом… Кхе… Я передам Фаине, что вы пожелали ей счастливо оставаться.
— Да-да, именно, капитан: счастливо оставаться. Надеюсь, мы еще встретимся на Земле.
— Как пожелает Великий Конструктор.
Расшаркавшись, женщины разошлись. Путь Александры лежал теперь в военный космопорт под местечком Осми в пустынной зоне на границе Райка и Сегиждана. А Полина, которая, кстати, не обманула лейтенанта ни единым словом, отправилась, как и намекала, в гостиницу.
Войдя в их с гречанкой номер, искусственно погруженный в сумерки, она расшорила окна.
Яркий свет хлынул через ставшее прозрачным стекло и заполонил всю комнату.
Полина обернулась, подошла ближе к кровати.
В постели, небрежно прикрытый простыней, лежа на спине, спал темноволосый молодой человек. Самый обычный парень — до тех пор, пока, разбуженный солнечными лучами, не раскрыл глаза. Сине-зеленые, глубины необыкновенной. Без этого взгляда лицо его выглядело бы довольно пресным, а будь в дополнение к этим глазам еще и смазливая внешность — то слишком слащавым.
Этот же был «настоящим мужиком», по крайней мере, по вкусу Буш-Яновской.
Заслонившись рукою от света, он сел, затем потер лоб, растрепав влажную от пота прядь волос.
— Хай! — сказал он. — Ну что?
— Она вылетает через два часа. У нас с тобой еще около суток. Как состояние?
Мужчина огляделся и, опоясавшись простыней, встал с кровати:
— Никогда в жизни так не хотелось под душ!
Они рассмеялись.
— Дик… — начала было Полина, и тут по связи с администрацией им сообщили о прибытии некоего Валентина Буш-Яновского.
— Иди, встречай. Я — в душе!
— Недолго, капитан!
— Закажите что-нибудь на ланч, капитан! — насмешливо отозвался Дик, прикрывая за собой дверь в ванную. — Не забудь, что я люблю омаров под винным соусом!
Буш-Яновская поворошила приготовленные им заранее и лежащие на спинке кресла вещи: джинсы, белоснежную майку, нижнее белье. Хмыкнула, по пути сунула все это в протянутую из-за двери руку напарника и пошла встречать бывшего супруга.
Когда Валентин и Полина уже сидели за трансформированным из-под пола столиком, наблюдая за размеренными движениями сервирующей стол горничной, Дик появился перед ними — свежий, бодрый, полностью одетый и даже с высушенными волосами.
— Вот, оказывается, какой ты! — приподнимаясь и пожимая ему руку, заметил Валентин.
— Устраивает? — Дик упал в кресло напротив супружеской четы.
— Ну, скажем, в виде Фи ты мне нравился больше.
— Ну, скажем, при виде тебя настоящего у меня тоже появились бы другие желания. Например, пристрелить тебя за все, что ты устроил. Но ты мой тесть — это раз. И ты — гений, черт тебя побери. Это два. Теперь готовься, папа: закончились твои свободные похождения. Отныне ты работаешь при ВПРУ и на ВПРУ. С такими способностями на свободе не разгуливают.
Буш-Яновский изобразил огорчение, но было видно, что он нисколько не переживает по поводу своей участи:
— Ну, знаешь, власть всегда смотрела сквозь пальцы на тех, кто может что-то сделать. Пока этот «некто» не сделает нечто, мешающее комфорту этой власти.
— Алан, или ты заткнешься и дашь нам поесть, — вмешалась Полина, — или тебя пристрелю я.
— Молчу! — Валентин тут же взялся за вилку и нож, но вспомнил о чем-то и потянулся к сумке, висящей за спинкой его стула. — Вот.
— О-о-о! — дуэтом протянули капитаны.
Дик принял из его рук новехонький экземпляр книги, пролистал, задерживая взгляд на некоторых снимках. Затем книга перешла к Полине.
— Леди Морг была великолепна! — оценил американец, принимаясь за еду. — Я почти влюбился в Кармен, клянусь моим старым компом! Будь она лет на двадцать помоложе…
— Да, а Сэндэл теперь в состоянии глубокой депрессии. Ей-ей, даже жалко девчонку! Утешил, как мог…
— Старый развратник! — фыркнула Буш-Яновская. — Мистер Калиостро, я вам не завидую: с таким тестем…
— Поля! Я нянчил тебя с пеленок!
— Ой, не надо! Сэндэл ты тоже знал еще девочкой! Растлитель!
— Ты что-то слишком весела, малышка!
— Еще раз назовешь меня малышкой, и я надену на тебя наручники. А, быть может, даже и всуну кляп! — пригрозила капитан, сейчас несерьезностью своей совершенно не похожая на прежнюю вышколенную служаку.
— Знаете, давайте уже пообедаем, — вмешался с миротворческой миссией Дик Калиостро. — Затем у меня будет пара философских вопросов к… гм… папе и… — он слегка дернул темными бровями. — В общем, я тороплюсь на Землю, не знаю, как вы.
— Лаборатории по заморозке? — угадала Полина, нетактично указывая на американца столовым ножом.
— Да, сестра моя по несчастью! Ты чувствуешь мою боль!
На время они замолчали. Валентин с любопытством наблюдал, сколь быстро и ловко управляется Дик со своим деликатесным блюдом.
И ведь было на что посмотреть!
Разрезанный в форме, напоминающей крылья бабочки, громадный жареный омар утопал в подливке из хереса и соевого соуса. Подрумяненное свежее мясо с золотистой корочкой, блестевшей от арахисового масла, в котором его совсем недавно ворочали на раскаленной сковороде лучшие повара гостиницы, выглядело неуместным шедевром на скромном столике номера. Перышки зеленого лука лежали поверх «крыльев», нещадно терзаемых ножом и вилкой американца. Обратное перевоплощение пробудило в офицере зверский аппетит, и он в два счета разделался со своим ланчем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
