– Кто это такой?
Из толпы громко отвечали, что это рыцарь.
Но в ответ на эти слова последовало возражение:
– Это не рыцарь, это негодяй и убийца!
Он изменил клятве, долгу, слову и верности!
После этих слов священник начал громко читать сто восьмой Псалом, который изобиловал проклятиями в адрес нечестивца:
– …Да будут дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой…да не будет сострадающего ему, да не будет милующего сирот его…
Дочитав Псалом, священник сделал стражникам знак, и те положили герцога на носилки и как умершего для рыцарства понесли Раймунда де Карруаза в церковь, где по нему прочитали заупокойные молитвы, ибо с этого момента он считался умершим для рыцарства.
Но суд над герцогом де Карруазом еще не был завершен. На следующий день заседание возобновилось. Однако, выслушав все стороны, ни король, ни судьи не составили твердого представления о вине герцога. Умело и красноречиво защищаясь, Раймунд де Карруаз старался убедить их в своей полной непричастности к отравлению родителей Габриэллы. Да, он занимался опытами, но не творил с их помощью зла.
– А разве поиски философского камня уже не есть зло? – осведомился граф Ронсар, пристально глядя на священника, который одобрительно покачал головой.
Загнанный в угол этим вопросом, герцог де Карруаз начал как-то велеречиво выкручиваться, но тут в дело вмешался граф де Сен-Мор:
– Если многоуважаемые судьи не могут определить, кто прав, а кто виноват, то, может быть, решение этого спора предоставить высшим силам?
– Мы не понимаем, о чем идет речь, – насупившись, промолвил король.
– Я имею в виду Божественную справедливость, сир.
– Мой мальчик, – удивился граф Ронсар, – ты хочешь бросить вызов герцогу?
– Чтобы защитить доброе имя моей жены и наказать преступника, который причинил столько горя ее семье, я должен это сделать. И пусть Господь сам решает: заслуживает герцог пощады или нет.
– Мудрое решение, – согласился Филипп, все больше и больше проникаясь к графу де Сен-Мору уважением. (Порядочность, честность и искренность Жирарда не могли не повлиять на отношение короля к вассалу: враждебность и ненависть постепенно уступали место расположению). – Итак, мы повелеваем: шестнадцатого августа сего года состоится Божий суд! Поединок будет не на жизнь, а на смерть, ибо решается судьба нечестивца и выносится ему приговор…
… В ночь перед поединком мало кто спал в замке. Габриэлла, которая только что вновь обрела мужа, не находила себе места. А что, если завтра удача и правда снова отвернутся от их семьи, и победит зло? И тогда она опять, и уже окончательно, потеряет Жирарда? Девушка обратила взор на мужа, который в этот момент лично проверял свое оружие. Он выглядел очень озабоченным. Погрузившись в тревожные думы, Жирард не заметил, как Габриэлла подошла. Она ласковым движением положила руки на плечи мужа и, наклонившись, поцеловала его. Граф вздрогнул.
– О чем ты думаешь? – нежным голосом спросила Габриэлла, проведя рукой по его волосам.
– О завтрашнем сражении, – откликнулся граф. Он аккуратно вложил свой меч в ножны. – Завтра будет тяжелый день.
– Дева Мария защитит тебя, – проговорила девушка тихим голосом. – Я буду молиться.
– Все будет хорошо, дорогая Габи. Я не для того проделал такой путь, чтобы вновь потерять тебя или, найдя, вновь отдать кровожадным хищникам. Твоя любовь и вера в меня будут служить мне защитой и придадут сил…
… С самого раннего утра силами слуг замка начались приготовления к Божьему суду. Так как посевы безнадежно высохли из-за отсутствия дождя (а его не было уже два месяца), поединок решили устроить прямо на поле перед замком. Для этого огородили небольшой участок – ристалище, где для судей и родовитых особ устроили помост, над которым повесили балдахин, чтобы защитить знатных зрителей от жгучих лучей солнца, которое немилосердно пекло вот уже много дней. Король со свитой, судьи и многочисленные обитатели замка явились на место, где должен был состояться Божий суд, сразу после того, как сторож на главной башне протрубил в рог, извещая всех в окрестностях замка о том, что наступил полдень. Знатные особы в парадных одеяниях непринужденно разговаривали и смеялись, ожидая противников. Они нетерпеливо поглядывали на ворота замка, из которых должны были появиться граф де Сен-Мор и герцог де Карруаз, которому в этот единственный раз было разрешено вновь надеть латы и взять в руки щит и меч. И только один человек с замиранием сердца следил за входящими и выходящими из замка людьми. Это была Габриэлла. Она сидела поодаль от остальных, не желая принимать участие во всеобщем веселье. Заметив графиню, король наклонился к графу Ронсару и что-то прошептал ему на ухо. Тот кивнул головой в знак согласия и тотчас же направился к ней.
– Его Величество просит вас присоединиться к нему, – подойдя к Габриэлле, промолвил граф.
– Это опять умело расставленная ловушка? – задала вопрос молодая женщина.
– Уверен, что нет. Не волнуйтесь, графиня. После счастливого воскрешения вашего мужа король не посмеет причинить вам вред.
– Но Жирард может сегодня погибнуть! – Габриэлла подняла на графа глаза, наполненные слезами.
– На все воля Божья, – изрек граф Ронсар, протягивая девушке руку.
Немного поколебавшись, графиня подчинилась воле короля. Предложив Габриэлле место подле себя, Филипп приветливо улыбнулся.
– Мы находим, что ваш наряд превосходно подчеркивает вашу красоту, – любезно произнес король, окинув графиню восхищенным взглядом.
– Благодарю вас, сир, – слегка склонив голову, сдержанно ответила Габриэлла. – Но он не идет ни в какое сравнение с вашим, Ваше Величество: синий цвет очень идет вам, делая ваши глаза еще более выразительными.
Король самодовольно улыбнулся. Он собирался что-то сказать в ответ, но тут в воротах замка показались два всадника. Все внимание Габриэллы переключилось на Жирарда, гордо восседавшего на коне. Заметив перемену в поведении графини, король невольно поглядел в ту сторону, куда смотрели уже все. Всадники подъехали к помосту и поприветствовали короля. Габриэлла, с трудом сдерживавшая эмоции, побледнела.
– Здесь вершится Божье правосудие, графиня, на которое мы не в силах повлиять. Мы вскоре узнаем, есть ли справедливость на свете, ибо исход поединка подчинится промыслу Создателя… Начинайте!
Филипп махнул рукой, призывая начать схватку. Герольд вышел и огласил перед почтенной публикой причину поединка и имена его участников; затем подал сигнал к бою. Оба противника, стоя по разные стороны ристалища, с ненавистью смотрели друг на друга. Их лошади играли под ними, взволнованно фыркали и нетерпеливо грызли удила. Но вот, опустив забрала и крепко перехватив древка копий, всадники вначале галопом, а потом и карьером понеслись навстречу судьбе. Габриэлла закрыла глаза, не в силах смотреть на подобное зрелище. Раздался звук ломающихся о щиты копий. Графиня в ужасе открыла глаза. В воздухе разлетелись в щепки два древка. Всадники остались в седле и разъехались в разные стороны. Так произошло во второй и в третий раз. Оба сражавшихся были умелыми воинами и не хотели сдаваться. Искусно владея копьем, они старались найти у противника самые уязвимые места, целясь либо в левую сторону доспеха, либо в щит, а если повезет, то и в шлем. Но выбить противника из седла не удавалось пока ни графу, ни герцогу. Но тут в исход поединка вмешалась Фортуна. Разогнавшись, всадники в четвертый раз направили своих взмыленных лошадей навстречу друг другу. Миг – и в воздух опять взметнулся фонтан щепок от разбитых копий. Жирард покачнулся, продолжая крепко сидеть в седле, но потом… потом случилось непредвиденное. От большой нагрузки лопнула подпруга, и седло вместе со всадником съехало на бок. Все произошло так неожиданно, что граф не успел ничего предпринять. Рухнув на землю, Жирард от сильного удара потерял сознание. Габриэлла содрогнулась, и от испуга закрыла лицо руками.
