Во всяком случае почти два десятилетия после выхода трилогии «Повелитель Колец» писатель молчал. Баснословный успех прямо-таки за руку тянул на дальнейшую разработку счастливо найденной жилы, а Дж. Р. Р. только ухмылялся, наблюдая за растущим ажиотажем, попыхивал себе трубочкой и продолжал тихо-мирно заниматься научными изысканиями.
Он вообще в жизни мало суетился, не метался, в консерватизме своем оставаясь англичанином до мозга костей.
И самое, наверное, интригующее из тысячи и одной загадки его личности — это те самые восемьдесят лет жизни, которые могли бы послужить ключом к разгадке литературного феномена по имени Толкин, но… не стали. Жизнь как жизнь, начало еще «побаловало» биографов драматическими событиями, а затем решительно ничего экстраординарного.
Почти полвека — однообразное чередование социальных ролей: ученый, преподаватель, муж, отец.
Ничего, конечно, особенного, если не считать пяти книг, невесть откуда вынырнувших на поверхность этой на удивление бедной деталями биографии…
Жизнь и книги
Кажется, первые же записи в этой биографии опровергают только что сказанное про «бедность деталями». Ибо родился будущий писатель в месте, не сказать чтобы обычном, наоборот — экзотическом: в Африке!
…Мартовским днем 1891 года английский пароход «Рослин Кастл» отчалил с берегов Альбиона, взяв курс на Южную Африку. Среди пассажиров была девушка по имени Мейбл Саффилд, которой только что исполнился 21 год. Ближайшее будущее виделось ей в красках преимущественно радужных: в Блумфонтейне, тогдашней столице независимой Оранжевой республики, ее ждал жених — служащий Африканского банка Артур Руэль Толкин.
Познакомились они на родине, а поженились в далекой Африке. После венчания в кейптаунском кафедральном соборе — произошло это событие 16 апреля 1891 года — и медового месяца на побережье молодые отправились в глубь страны, в Блумфонтейн.
«Столица» тогда была еще, по сути, просто большой деревней; для жителей метрополии это место навевало понятную тоску. Но что делать — в Блумфонтейне у Артура Толкина был какой-никакой, а заработок, позволявший сводить концы с концами. Поначалу юной супружеской паре с трудом удавалось сделать это, так как незадолго до свадьбы, как на грех, обанкротились сразу оба их родителя — и старший Толкин и отец Мейбл! (Хотя она еще помнила лучшие времена, когда Джон Саффилд владел процветающим мануфактурным «делом»…)
Однако главное, что молодые любили друг друга и свой собственный рай в шалаше они умудрились создать и в суровой, негостеприимной Африке. К Мейбл потом часто возвращались в памяти те счастливые часы, когда ей удавалось-таки вытащить мужа из-за его проклятой конторки и вместе сыграть партию-другую в теннис или в гольф или даже почитать что-нибудь друг другу вслух.
Вскоре прибавились новые заботы — впрочем, радостные: Мейбл Толкин сообщила мужу, что беременна. И в ночь на 3 января родила ему сына, которого окрестили в том же соборе, где они венчались. Имя, данное мальчику при рождении, полностью звучало роскошно: Джон Роналд Руэль. Однако много лет спустя писатель вспоминал, что с этим тройным именем вечно выходила путаница. Редкие одноклассники удосуживались произносить имя полностью (да и какой школьник вынесет такое!), предпочитая пользоваться прозвищами. В конце жизни читатели и многочисленные поклонники перешли на всем известное, общепринятое ныне сокращение — Дж. Р. Р…
Первая в его жизни фотография была сделана, когда малышу исполнилось несколько месяцев. В плетеном кресле сидит строгая и немного чопорная Мейбл (эффект нацеленной фотокамеры, перед которой так нелегко выглядеть естественно-непринужденной), а рядом в тропическом белом костюме и соломенной шляпе канотье стоит красавец-денди с огромными черными усами. Это Артур Толкин. И наконец, на заднем плане трое слуг, а на руках у няньки — белобрысый младенец, сощурившись, с видимым интересом ожидает обещанную дядей-фотографом «птичку».
На семейном фото все, как и положено, символизирует мир и покой. В реальной жизни, однако, проблем хватало. То слуга-негр «похитил» мальчика и целый день продержал его в краале (оказалось, лишь затем, чтобы похвастать перед другими слугами); постоянно нужно было опасаться змей. А раз мальчик случайно наступил на ядовитого тарантула, и если бы не оказавшаяся поблизости нянька, мужественно и быстро отсосавшая яд из ранки, мир, вполне возможно, потерял бы великого писателя, автора знаменитой трилогии… Эпизод с тарантулом постоянно будоражил память Дж. Р. Р. - не оттого ли он с таким «сладострастием» описывает в своих книгах гигантских злющих пауков и прочих ядовитых гадов и насекомых?
Одним словом — Африка… Собственно, как следует проникнуться экзотикой мальчик так и не сподобился — а было б время, как знать, не приобрела бы мировая литература в таком случае второго Хаггарда, Буссенара или Майн Рида. Ведь окружающее казалось точно списанным со страниц их книг: алмазные копи, легендарные грабители, буры, кафры… Однако беспощадно палящее солнце оказалось чересчур вредным для здоровья Дж. Р. Р., и собравшийся семейный совет постановил: Мейбл с детьми (когда будущему писателю исполнилось два года, на свет появился его маленький брат Хилари Артур Руэль) возвращаются в Англию, что же касается Артура, то он присоединится к ним позже, когда приведет в порядок свои банковские дела.
Так, спустя четыре года Мейбл вновь ступила на борт парохода, но теперь она была не одна. А в детской памяти Дж. Р. Р. Африка оставила лишь какие-то мозаичные осколки: несколько выученных слов на языке буров африкаанс, знойное дыхание южноафриканской пустыни — вельда, того самого проклятого тарантула… А об отце сохранилась картинка и вовсе крошечная, какая-то незначащая — застывший кадр из сцены прощания в кейптаунском порту: на крышке семейного сундука отец старательно выводит краской «А. Р. Толкин»…
Мог ли мальчик предполагать, что отца своего он больше никогда не увидит!
По прибытии в Англию Мейбл с детьми приютили в отчем доме. Тихая деревушка Кинге Хит неподалеку от Бирмингема на время принесла долгожданное отдохновение от тревог и хоть какую-то уверенность в завтрашнем дне. Да и что было тревожиться, пока все складывалось как нельзя к лучшему: дружелюбная, веселая семья, поправлявшееся здоровье Дж. Р. Р. и ожидание скорой встречи с Артуром. Всю весну и лето он писал, что очень скучает по жене и малышам и ждет не дождется, когда можно будет бросить все дела и мчаться назад в Англию…
А затем, когда зачастили противные ноябрьские дожди, из Африки прилетели тревожные вести. Артур Толкин подхватил где-то инфекционный ревмакардит, и, хотя состояние его улучшается, во всяком случае до весны о его переезде в Англию не может быть и речи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
