что хочешь, то и делай! – злобно ответил я. – Лучше всего ступай, жди купившую обновки Ванчу. Хватит мне с твоими делами разбираться, да твои огрехи заглаживать! Нипочем вместо тебя с Иваном разбираться не пойду! А решит он уйти, и я вместе с ним подамся!
Я вскочил, Слава следом. Железные руки побратима ухватили меня за плечи и усадили обратно. Да уж, против лома нет приема, если нет другого лома!
Я за пару минут отдышался от злобы, и мне стало неудобно. Что-то я сегодня, как баба себя веду, весь на эмоциях. Поднял глаза на все еще стоящего рядом друга, а он, почуяв перемену ветра у меня в голове, радостно и торопливо заговорил.
– Ты не думай, Володь, я Ваню и люблю, и уважаю, и какая бы мне разница, был Христос или не был, а тут чего-то на меня нашло, будто черт попутал. Я с Иваном больше связываться не буду, пусть говорит, чего хочет. Самое главное, ты-то не уходи!
Тема приобретала какой-то ненужный оборот.
– Ты, браток, присядь, – сказал я. – Это я погорячился, никуда я от тебя не уйду. Главное, отнюдь не моя персона, а Ванино воспитание.
Богуслав упал на табурет и весело ощерился, а я продолжил.
– Ты, Слава, могучий волхв, а церковь считает тебя за приспешника дьявола, и у тебя с ней собственные счеты. Я вырос в 20 веке у неверующих родителей, и в Божью силу уверовал уже в зрелом возрасте, в основном здесь, видя силу протоиерея Николая и Великой Панагии.
А ведь Ваня совсем еще молодой парнишка, и в него с раннего детства усиленно вколачивали веру в Иисуса Христа и правоту православной церкви, почитание икон, привычку молиться на ночь, обязательность посещения церкви, главенство над всеми книгами мира Библии, и ничего, кроме этого ему никто и никогда не объяснял. А ты вдруг взялся искренне верующему человеку его исконные устои рушить. То же мне, связался черт с младенцем!
– Да я просто хотел, чтобы он об этом подумал…
– А Иван не привык думать, им всегда кто-то командует: то я, то Наина.
– А я? – напыжился признанный командир и воевода.
– А ты, вместо того, чтобы дельно покомандовать, взялся у молодца святыни дерьмом замазывать, и, естественно, получил бунт. Человеку вроде Вани, надо ставить реальную задачу, а не втягивать его в ненужные споры и размышления. Ты подожди, он подрастет, многое поймет, во многом разочаруется, кое в чем разуверится, и к шестидесяти годам сможет не хуже тебя все вокруг дегтем замазать. Ты поторопился, а каждому овощу свое время.
– Уловил! – сообразил Богуслав. – Исправлюсь! А что же мне теперь делать?
– Да ничего особенного. Подойти к парню, что-нибудь соврать, а на меня особо не рассчитывать! Ваня должен убедиться, что это от тебя идет, а не я, как обычно, твою головную боль улаживаю.
– А что же соврать? – растерялся Богуслав.
– Смекнешь, – отрезал я, – не маленький!
– Вот, не было у бабы заботы, купила баба порося…, – протянул боярин.
– За чем пойдешь, то и найдешь! – добавил я. – Думай, перед тем, как лишнего сболтнуть! Ладно мне или другим волхвам, мы тебя поймем, согласимся или нет, это дело десятое, но простые люди тебя за твои речи порвут на восемь клиньев. Кстати, вон и Ваня идет, можешь приступать к мирным переговорам. Если я чешу рукой за правым ухом, значит тебя не в ту степь понесло!
– Ладно, – согласился побратим.
Ваня подошел поближе, и с тревогой посмотрел на нас – не задумали ли старые хрычи какой-нибудь новой пакости, не опорочат ли еще чей-нибудь светлый лик.
– Наш друг вернулся! – радостно оповестил Богуслав присутствующих.
Присутствовали я, официант и сомнительного вида мужичонка за пустым соседним столиком, мявший в трясущихся руках затрапезного вида шапчонку. Иван от удивления аж оглянулся, не крадется ли кто за ним.
Потом расценил это как новую боярскую издевку, плюхнулся на стул и нагло заявил:
– Мне на твои речи наплевать! Христос Бог, и в это надо просто верить! А всякие рассуждения тут неуместны! И мастер подтверждает, что Христос был, а про Индию это все выдумки!
Я мысленно поаплодировал молодцу – очень верная позиция для 11 века. А Слава уже начал хитрить.
– Ты, Ваня…
– Кому Ваня, а для кого Иван!
– Конечно, конечно, – тут же отказался от своего слишком вольного обращения Богуслав. – Ты, Иван, немножко рановато ушел. Я только собирался тебе сообщить, что ты достойно выдержал испытание, а тут фр-р-р, и тебя нету. Мы и остались обсуждать, где тебя теперь разыскивать, чтобы все объяснить.
– Что, и мастер в этом участвовал? – недобро сдвинул брови Иван.
Я сотворил условный знак.
– Что ты, – тут же поправился Богуслав. – Володя меня за это осудил! Сказал: парень истинно верующий, а ты тут с какими-то глупыми проверками к нему пристаешь!
Мы с Иваном вздохнули с облегчением: честное имя мастера было восстановлено!
– А что же это были за выдумки?
– Надеюсь ты думал о том, – вкрадчиво стал говорить боярин, -что мы скоро покинем православную и дружественную нам Болгарию и будем ехать по католическим странам?
– Мастер? – вопросительно обратился ко мне Иван.
– Да, Ваня, – подтвердил я, – и не по одной. Сразу за православной Сербией начнется католическая Хорватия, за ней такая же Словения, а там маркграфство Австрия, где другой религии уж и не помнят, плавно перейдет в очень близкую ей Германию. И в конце концов мы к цели нашего путешествия будем ехать по Франции, а она исконно католическая страна.
– И что с того? – набычился Иван. – И они, и мы в Христа верим, так какая между нами разница?
– Раньше ее и не было, – подтвердил Богуслав. – Только вот около сорока лет назад пошел между нашими церквями раскол.
– И что? – не разобрался в сути вопроса Ваня.
– А то, что только наша православная вера в этом мире истинная, а все остальное – происки Сатаны!
– Как же так? – удивился паренек, – а католики что же, не люди?
– Ты еще перейди в иудейскую веру или прими мусульманство, – брезгливо поморщился Богуслав. – Всегда можно сказать, что Бог у нас у всех один, и какая разница, как ему молиться. А потом предать своих товарищей и перебежать, ну скажем к половцам, дескать и они, и мы люди, по одной земле ходим, зачем же нам делиться?
Начинался раскол наших церквей вроде бы с мелочей. Наши священники в пост дозволяют одно, а их совсем другое. Казалось бы мелочь? Да, мелочь. А продумали это дело наши митрополиты и епископы, и поняли, что вся суть
