Однажды на деревенской явочной квартире группа наткнулась на засаду. Двое разведчиков, ничего не подозревая, зашли в соседнюю избу за табаком, а Рэм с Валей Сергеевой пошли к подпольщику. Едва успел Рэм открыть дверь, как навстречу ему рванулся полицай:
— Ты кто?
— А ты кто? — не растерялся Рэм.
Полицай схватил автомат, но Кардаш опередил его, прошив очередью засевших в сенях гитлеровцев. Крикнул товарищам, чтоб убегали, и, прикрывая их отход, быстрыми перебежками скрылся из деревни сам.
По дороге Себеж — Опочка гитлеровцы направляли к Ленинграду много военной техники. Партизаны часто устраивали засады, громили вражеские автоколонны, но немалая часть грузов все-таки достигала Опочки. Передать нашим летчикам, где и когда лучше бомбить скопления вражеской техники, у партизан не было возможности. Для этого надо было иметь в Опочке свою агентуру. В бригаде решили создать две группы разведчиков, которые должны были установить связь с опочецкими патриотами.
В основной разведывательной группе старшим назначили Рэма.
С помощью опочецкого паренька Николая Алексеева Рэм вскоре нашел надежную явку вблизи города. Ею стала квартира сельского фельдшера Марии Кузьминой. Сюда зачастили сестры Алексеевы, Люба и Тоня. Люба подключила к цепочке информаторов свою подругу Надю Литвиненко. Девушки сообщали интересные данные, и все же главное (фашисты в это время уже вели на берегах Великой сооружение оборонительной линии «Пантера») ускользало из поля зрения командования бригады. В Опочке нужен был партизанам человек, имевший доступ к планам гитлеровцев, к расходным хозяйственным документам, по которым можно было бы определять характер воинских перевозок.
Однажды Рэм, расспрашивая дотошно Надю Литвиненко о самых, казалось бы, несущественных мелочах ее жизни, услышал новое имя — Гаврилова. Попросил:
— Расскажи про нее подробнее.
— Красивая. Как раз тебе пара, — пошутила Литвиненко.
— Не шути. Скажи, что это за человек?
— Что рассказывать-то? Была студенткой. Приехала к матери на каникулы и застряла. Была девчонкой серьезной, хорошей, а теперь у немцев служит. В хозкомендатуре. Говорят, довольны ею фашисты.
Через сутки Рэм с жаром докладывал командиру и комиссару свой план вербовки Гавриловой.
— Что ж, рискнем, командир? — спросил Кулеш.
— Конечно, — выпалил Рэм.
— Придется, — улыбнулся Марго, — раз Кардаш за комбрига решает. Его же и пошлем, — кивнул он в сторону покрасневшего разведчика. — А что и как, обмозгуем сегодня вечером.
…Он долго не возвращался. Несколько часов после назначенного срока ждали его у лесного ручья Марго и Кулеш. Они решили никого не посвящать в тайну «главной партизанской невидимки» в Опочке (если такую удастся заполучить), кроме узкого круга лиц. Рэм вернулся вымокший до нитки под холодным осенним дождем. Зуб на зуб у него не попадал, но глаза светились. И командир с комиссаром поняли: удача!
— Не девушка — клад, — восхищенно рассказывал Кардаш, а он уже в то время научился быть сдержанным в оценках.
Рая Гаврилова действительно пользовалась у заправил хозкомендатуры доверием и даже была допущена к секретной документации. Быть разведчицей бригады Марго девушка согласилась охотно (оказалось впоследствии, что она уже имела контакты с разведкой рейдирующей в первую военную зиму Особой бригады штаба Северо-Западного фронта), но предварительно подвергла Рэма придирчивому допросу. Первые же данные о противнике, полученные от Гавриловой, привели в хорошее расположение духа начальника бригадной разведки Петровича (Конопаткин возглавил отряд спецназначения и ушел с ним в Латвию), а ему угодить было нелегко.
— За точность информации зашифруем Гаврилову под кличкой «Абсолют», — предложил Петрович Марго, — и посылать к ней на явку будем только Кардаша.
Комбриг согласился.
Рэму везло на наставников. До войны по дороге жизни его невидимо вела рука отчима Михаила Павловича Рахманова, человека большой души. Первые шаги на партизанских тропах он делал рядом с Марго, Кулешом, Конопаткиным — людьми, оставившими заметный след в истории народной войны против оккупантов. Отечески отнесся к юноше и новый начальник разведки Павел Никитович Петрович. Было Петровичу за пятьдесят, но его неутомимой следопытской энергии мог бы позавидовать и молодой. Коммунист с 1919 года, участник революционных событий и гражданской войны, Петрович долго жил у границы и хорошо знал край, где воевала бригада.
Какая бы обстановка ни складывалась, Павел Никитович всегда находил время, выслушав донесение Кардаша, поговорить с ним. То расскажет, как в лесу по поведению птиц и зверя можно определить присутствие человека. То порекомендует место на пути к новой явке, где в случае опасности следует укрыться. Или вдруг с грубоватой нежностью скажет:
— А стихи про свою Милу ты хорошие написал. Краем уха слышал, как ребятам читал их у костра. Береги такую любовь, парень…
Рэм иногда читал свои стихи у неярких партизанских костров. Чаще пел. Был у него приятный сильный голос. Товарищи всегда просили: «Начни-ка „Катюшу“». Подпевали нестройными голосами. Потом Рэм уже один исполнял ставшие близкими всем «Синий платочек», «В землянке»…
Весь 1943 год четко работала агентурная сеть в Опочке. Разведчики держали штаб бригады и армейское командование в курсе всего, что происходило вокруг них. Они снабжали бригаду также медикаментами, табаком, солью, которая ценилась на вес золота.
Во время одной из встреч в деревне Шаблавино Гаврилова познакомила Рэма с женщиной средних лет, сказала:
— Мой помощник Андреева. Работает в управе. Комбригу передай — ручаюсь за нее. — И, заметив, что Кардаш недоволен нарушением правил конспирации, смеясь, попросила: — Да улыбнись ты, Рэмка, раз говорю — ручаюсь, значит, порядок.
— От Петровича попадет за такой «порядок», — буркнул Рэм, но улыбнулся девушке, к которой относился всегда с восхищением, уважая ее умение смело рисковать и умно действовать в сложных обстоятельствах.
Так в бригаде появился агент по кличке «Олень». Беженка Мария Федоровна Андреева была женой советского генерала Оленина. Вскоре с ее помощью через Рэма партизаны узнали о составе и времени выхода из Опочки на операцию трех батальонов карателей. Отряды из бригад Марго и Гаврилова атаковали неожиданно их в районе деревень Говядово — Сляново и основательно потрепали.
После разгрома фашистов у стен Ленинграда командование немецких армий группы «Север» всячески усиливало оборонительный рубеж «Пантера». Обстановка в Опочке и вблизи города интересовала наши войска теперь как никогда. Не успевал Кардаш вернуться с явки, как приходилось собираться в новый поход.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
