меня закрыть глаза и застонать, прежде чем попытаться объяснить.
— Он… никто никогда не смотрел на меня так раньше. Тейт мог быть моим первым парнем, фальшивым или нет, но Эш… он был первым мужчиной, который увидел меня, захотел меня таким образом, и это было как наркотик. Он никогда не узнает, что он дал мне, наблюдая за мной так ночь за ночью. Потом я встретила вас всех в реальной жизни и ужасно боялась, что он возненавидит меня. Джуд… — Мой голос задыхается: — Это был первый раз в моей жизни, когда я почувствовала себя… достойной.
— Ах, черт, куколка. Не говори так. Ты гораздо больше, чем ты себе позволяешь, детка. Ты чертовски совершенна во всех отношениях, и теперь, когда я вижу то, что ты пыталась скрыть от нас… ты стала еще лучше.
Он притягивает мою голову вниз, так что наши лбы встречаются, и я шепчу:
— Ты не злишься на меня?
Его губы скользят по моим, как обещание.
— Я никогда не смогу на тебя злиться. Ты моя куколка. Я чертовски обожаю тебя. — Он покусывает мою нижнюю губу, а затем ухмыляется. — Но мне придется наказать тебя. Все это время я мог бы вожделеть тебя и в той клетке. Тебе придется загладить свою вину. Детка, ты возьмешь мой член так глубоко и сильно в свою сладкую киску, что каждая мышца и вена будут заклеймены внутри твоей киски.
Мое ядро пылает жаром, и я чувствую мгновенную влажность между ног. Было бы так просто оставить все как есть, позволить ему смыть вину за то, что я скрывала от него, от них, но теперь, когда я открыла ему дверь, будет справедливо, если я расскажу все остальное. Прижимаюсь к его груди, чтобы хоть немного отстраниться от его опасных губ.
— Джуд, подожди… есть еще кое-что. Есть еще кое-что, чего ты обо мне не знаешь.
Его пальцы впиваются в мои бедра, и он приподнимается и упирается твердым членом в мой центр, заставляя мои ресницы трепетать от удовольствия.
— Нет, детка. Послушай меня. Я хочу прочитать каждую главу, каждую страницу твоей истории, когда она будет разворачиваться естественным образом. Я не хочу, чтобы ты заставляла себя рассказывать мне из-за какого-то неуместного чувства вины. Ты не должна ни мне, ни кому-либо из нас отвечать на вопросы о себе, пока не захочешь поделиться этим сама. Я не хочу выбирать страницы твоей истории тут и там. Я хочу прочитать всю твою гребаную книгу, куколка. Скажи мне, когда будешь готова, и я сделаю то же самое, хорошо? И не беспокойся о других. Тебе решать, когда делиться с ними собой, своей историей.
И вот так, все мои стены, все мои щиты рушатся, и я полностью влюбляюсь в Джуда Диксона, и показываю ему это единственным способом, на который у меня хватает смелости. Целую его так, словно он — воздух, которым мне нужно дышать. Тяну за его футболку, пока он не срывает ее через голову, а я прижимаюсь к его твердому телу. Он чувствует это, чувствует срочность, потребность во мне и переворачивает меня на спину, снимая одежду с моего тела. Его треники падают на пол, и он смотрит на меня горячими напряженными глазами, сжимая в кулаке свой красивый, толстый, пронзенный пирсингом член. Я снова хочу его в рот, но еще больше хочу его внутри себя, поэтому тянусь к нему и тяну его вниз, пока он не становится на колени между моих раздвинутых ног. Тянусь вниз и провожу двумя пальцами по своей киске, а затем подношу их, блестящие от моей потребности, к его рту. Он посасывает их с животным стоном, а затем хватает меня за колени и раздвигает мои ноги еще шире.
— Я собираюсь трахать тебя без презерватива, детка. Мне нужно почувствовать каждый гребаный дюйм этой красивой розовой киски. — Он проводит своей налитой головкой по моим складочкам, и я приподнимаю бедра, уже готовая к тому, чтобы он был внутри меня. — Ты будешь смотреть, детка. Ты будешь смотреть, как хорошо твоя киска принимает мой член. Как она всасывает и захватывает его.
Ожидаю, что он ворвется в меня сильно, но он удивляет и дразнит меня по одному дюйму за раз. Входит в меня медленно, сводя меня с ума, постепенно растягивая меня. Каждый из его пирсингов трется о мои нежные стенки, вызывая ощущения, которые заставляют меня выгибать спину и хныкать, требуя большего, пока он, наконец, не погружается по самые яйца. Мои глаза открываются, когда он замирает внутри меня, и когда мой взгляд встречается с его, я вижу, как сильно он сдерживает зверя. Он оскаливает зубы.
— Моя… эта киска моя… эти сиськи мои… каждая часть тебя, все, что ты есть, блять, мое, и тебе лучше не забывать об этом.
А потом он уничтожает меня. Он выходит, не до конца, а затем входит в меня мощным толчком. Снова и снова, все быстрее, пока это не превращается в устойчивый ритм, и мы оба не покрываемся блестками пота. Мои бедра качаются, встречая каждый его толчок, а когда он переводит руки с моих бедер на задницу и приподнимает меня, его член и пирсинг попадают в волшебное место внутри меня, заставляя меня кричать о нем.
— Джуд! Сильнее, сильнее, не останавливайся!
Он трахает меня так, будто собирается разломить на две части, и я просто умоляю о большем, когда мой канал пульсирует и сжимает его толщину.
— Скажи это, куколка. Скажи мне, блять, кому ты принадлежишь!
Мой голос звучит грубо и надломлено, когда оргазм настигает меня.
— Тебе! Я твоя!
Он не перестает трахать меня на волнах, и это продолжается до тех пор, пока я едва могу дышать. Я лежу лужицей на кровати, когда он вытаскивает из меня свой член.
— Мне нужно вылизать тебя, детка. Мне нужен твой медовый крем на языке. — Он говорит, двигаясь вниз, чтобы лизать и сосать мой пульсирующий клитор, отправляя меня снова в полет.
Я едва в сознании, когда он отстраняется, мои соки покрывают его губы и подбородок. Он переворачивает меня, как куклу, которой он меня называет, и приказывает:
— Вверх! Руки на изголовье.
Заставляю свои дрожащие конечности двигаться, пока не ухватываюсь за изголовье спиной к нему и задницей в воздухе. Поворачиваю голову, чтобы посмотреть через плечо на его сверкающее тело: его мышцы пульсируют, а член истекает спермой. Его пальцы скользят по моей спине, взгляд следует за ними, пока он не добирается до моей
