Главный, с методологической точки зрения, порок рассматриваемого положения заключается в том, что Малиновский пытается эклектически совместить в нем два несовместимых объяснения происхождения классификаторской системы родства. Одно из них является реминисценцией плоского эволюционистского подхода – явление однажды «произошло» в психологии (сознании) индивида и в дальнейшем воспроизводится в ходе обучения. Второе, чисто функционалистское объяснение – явление имеет вневременную универсальную природу и «происходит» постоянно.
Столкнувшись на Тробрианах с непривычными для европейца отношениями в семейной и родственной сферах, которые определялись тесной связью индивидуальной семьи с субкланом жены, Малиновский, и здесь нужно отдать ему должное, описательно верно отразил фактическую сторону такого узла взаимоотношений. Это подтвердили последующие изыскания в данном районе[750]. Но в толковании фактического материала антрополог часто исходил не столько из наблюдаемой действительности, сколько из своей биопсихологической концепции родства.
Адекватно отражая в описаниях сложную систему тробрианских родственных отношений, Малиновский, однако, грубо вычленяет индивидуальную семью как «физиологическую воспроизводственную группу – мужа, жену и их потомков»[751], считая ее основной ячейкой общества. При этом материал, собранный ученым, говорит о том, что экономические и генеалогические связи, отношения наследования имущества и социального статуса в матрилинейном тробрианском обществе объединяют детей не с их отцом, но с субкланом и семьей брата их матери. Как видно, для Малиновского все эти, по сути общественно-родовые связи, менее важны, чем связи биопсихические. Недаром он подчеркивает, что «в реальности дей ствительной жизни отец намного более привязан к собственному сыну, чем к своему племяннику. Между отцом и сыном существуют отношения неизменной дружбы и личной привязанности; между дядей (по матери. – А. Н.) и племянником идеал определенной солидарности нередко омрачается враждебностью и подозрениями, присущими любым отношениям наследования»[752].
Сами по себе факты, свидетельствующие о наличии у тробрианцев индивидуальной семьи, о ее важной роли в повседневной жизни островитян, не подлежат сомнению. Бесспорно и то, что отцы в этом матрилинейном обществе, как и во всяком другом, любят своих детей и заботятся о них. Но Малиновский этими фактами стремится продемонстрировать нечто, строго говоря, из них не вытекающее, а именно показать тробрианскую индивидуальную семью гораздо более автономной и социально значимой общественной единицей, чем она является на самом деле.
Ясно, что подобный подход был вызван теоретической предвзятостью, желанием увидеть в наблюдаемой действительности господство семьи как некоего биопсихического комплекса, постоянно расширяющегося и в этом расширении порождающего все существующие виды социальных связей – общину, клан, племя[753]. Одержимость этой идеей помешала Малиновскому верно оценить на теоретическом уровне значение клана и его территориальных подразделений (субкланов) в тробрианском обществе. Хотя в этнографических работах исследователя эти явления нашли свое отражение, они не укладывались на прокрустово ложе биопсихологической концепции, и Малиновский решил, в противоречие собственному фактическому материалу, объявить их «юридической фикцией», утверждая, что «клана как коллективной сущности нет в социальной реальности и в представлениях туземцев»[754].
Теоретическая предвзятость Малиновского сказалась и на интерпретации им других фактов. Например, используя свою модель эмоционального процесса расширения «первоначального» значения терминов, он прибегает только к тем фактам, которые согласуются с этой моделью, и отмахивается от остальных. Примером может служить отношение Малиновского к тробрианской терминологии родства. Согласно этой терминологии, мужчину его жена и дети называют «тама» (чужак). Этот же термин применяется ими для обращения к широкому кругу лиц, в частности к сыновьям сестры мужчины. Малиновский отнес эту черту к необъяснимым, чисто словарным особенностям тробрианского языка[755], не обратив внимания, что она выражает очень важный принцип кланового сознания. По этому принципу каждый тробрианец разделяет всех членов своего общества, состоящего из четырех дислокальных кланов, на две неодинаковые категории – «своих», т. е. относящихся к одному с ним матрилинейному клану, и «чужих» – тех, кто принадлежит к одному из остальных трех кланов. Это терминологическое разделение отражает существенное социальное разделение, с которым связаны многие аспекты обычного права, экономических отношений и религиозно-магической практики. Объединение отца или мужа с сыном его сестры в одну терминологическую категорию – результат отражения в сознании тробрианцев реального единства их правовых, экономических и прочих интересов.
Рассмотренная нами биопсихологическая трактовка родства далеко не исчерпывает всех воззрений Малиновского на эти отношения. Его методы конкретного и эмпирического анализов, при всей их ограниченности, дали исследователю возможность на описательном уровне вскрыть некоторые существенные особенности тробрианской системы родства. В этнографических описаниях Малиновского отношения родства выступают как своеобразная основа всех видов деятельности тробрианцев, причем эти отношения рассматриваются ученым не столько как самостоятельное явление, сколько как один из главных факторов, влияющих на поступки людей и составляющих содержание того или иного вида деятельности (института).
В работе «Коралловые сады и их магия»[756], посвященной описанию земледелия тробрианцев, наглядно показано, что социально-экономические связи (отношения в землепользовании, в производстве и распределении продуктов земледелия) выступают в виде связей родственно-корпоративных. Занятый описанием объективной реальности, Малиновский как бы забывает порой и об «эмоциональных отношениях родства», и о «первоначальной ситуации родства». Отталкиваясь от справедливого тезиса о том, что «земледелие и все, что с ним связано, глубоко проникает в социальную организацию изучаемого… меланезийского общества… формирует основу политической власти и семейной организации, на нем основаны взаимные обязательства родственников и брачные законы»[757], Малиновский дает описания, из которых видна определяющая роль производственных отношений в группировке тробрианцев по родственному (субклан) и общинно-территориальному (подразделения деревни, деревенская община, группа деревень под властью вождя) принципам[758].
Интересную трактовку Малиновский дал характеру взаимоотношений между классификаторскими родственниками. Эти взаимоотношения, по его мнению, строятся на принципе взаимности (reciprocity). Принцип взаимности, по Малиновскому, – это универсальная черта любых социальных отношений в доклассовых обществах, которая наиболее ярко проявляется во взаимодействии дуально-экзогамных групп. Дуальную экзогамию ученый определяет как «интегрированный результат внутренней симметрии всех социальных действий, взаимности услуг, без которого ни одно примитивное общество не может существовать»[759]. «Каждый человек, – пишет он о тробрианцах, – имеет своего партнера по обмену, оба они должны иметь дело преимущественно друг с другом. Они часто являются родственниками (классификаторскими. – А. Н.)… Обмен устанавливает систему социальных связей, имеющих экономическую природу, часто в сочетании со связями иного рода, между индивидами, родственными группами, деревнями, районами»[760].
Отношения между классификаторскими родственниками всегда воплощены в актах обмена ценностями и услугами при строгом соблюдении принципа взаимности. Малиновский утверждает, что каждый термин родства является своего рода указанием о наборе взаимных обязательств между индивидом и теми, кого он именует «отцы», «матери», «братья» и т. п.[761]. Теорию взаимности Малиновский использует, в частности, в своей описательной трактовке обычая уригубу, играющего чрезвычайно важную роль в регулировании отношений между родственниками на Тробрианах. Согласно этому обычаю, каждый тробрианец обязан передавать значительную часть (до 50 % собранного со своих огородов ямса) урожая мужу своей сестры и, соответственно, получать примерно столько же от брата своей жены. Сторонний наблюдатель увидит на Тробрианах бессмысленную, на первый взгляд, картину ритуальной передачи из рук в руки огромного количества продуктов. Однако, как полагает Малиновский, подобное даче-по лучение имеет глубокий смысл, так как создает и укрепляет социальные связи между различными семьями, родственно-корпоративными группами (субклан) и целыми племенами[762]. Исполняя обычай уригубу, каждый работает на каждого, а все вместе на укрепление социальной структуры. Помимо этого, рассматриваемый обычай способствует стабилизации брачных связей, так как кровные родственники женщины (главным образом ее брат), принимая значительное участие в хозяйственных делах ее семьи, тем самым получают возможность контроля за соблюдением прав женщины[763]. Малиновский был одним из первых антропологов, кто подчеркнул единство двух основных тенденций в брачном праве доклассовых обществ. Он сделал верный вывод о том, что в обществе, где господствует однолинейный принцип счета родства, он (этот принцип) никогда не бывает абсолютным – при господстве матрилинейности, например, существенную роль всегда играет группа отца и наоборот[764].
