Как и большинство современных фермеров, Боб для пастьбы скота не пользуется лошадьми, для этой цели служит ему трехколесный вездеход, превращаемый зимой в снегоход. Свои золотые годы Боб проводит охотясь, рыбача и раскапывая стоянки индейцев, живших когда-то на территории его фермы. Впервые от него я узнал, что при изготовлении наконечников стрел кремень вначале нака ливали на костре, а потом капали на поверхность холодной водой, облегчая таким образом его обработку, и откалывали чешуйку за чешуйкой – кропотливая работа.
Два вечера мы провели вместе, разбирая коллекции индейского и японского оружия. При прощании Боб пригласил меня приезжать на гусиную охоту – ему нужно было избавиться от заполонивших угодья канадских гусей, вытесняющих местных. Вышедшая из-под контроля вспышка популяции этого вида представляет серьезную проблему во многих штатах США.
Неспешно добрались мы до Хантингтона, где в центре города, на футбольном поле, нашли пастбище, а также познакомились с жившим рядом Кеном Ковальским. С приусадебного огорода он принес огурцы и помидоры, и Ваня впервые пробовал столь экзотические овощи. Еще более его побаловала Триша Мак-Линн. Мы приехали в ее магазин за бутылкой газировки, и Триша предложила брать с полок все что угодно и бесплатно.
Преодолевая жадность, я взял два пакетика копчено го мяса и соленых подсолнечных семечек. Триша пристыдила меня, когда заметила, что Ване-то я ничего не взял, и добавила коробку специальных конфет для лошадей. Они были изготовлены в форме красных яблочек и понравились не только Ване.
В заброшенном поселке Лайм я нашел всего один обитаемый дом и постучался в дверь, затянутую противомоскитной сеткой. Хозяин, не выходя на крыльцо, прокричал:
– Я никогда не позволю незнакомцу переступить порог моего дома.
Ну, такого со мной не происходило ни до, ни после. Я почти обрадовался возможности столкнуться с таким чудом человеческого отчуждения. Правда, видно его было плохо, поскольку стоял он за сеткой – вот пусть там и остается. Еще вспомнился мне стишок из детства, что-то типа: «Люди всякие нужны. Люди всякие важны». И даже такие буки, чтобы рядом с ними чувствовать себя гуманистом.
Ноги Вани заплетались после того, как мы проехали еще шесть километров и завернули на ферму с зеленым пастбищем на берегу ручья. Ее хозяева, Патриция и Рой Валентайн, были счастливы устроить нас. Они даже извинились, что не могут предоставить мне отдельную спальню – как раз в тот день в гости приехала мама Патриции с другом.
Маме, Флоренс Калверт, было восемьдесят три, но выглядела она не старше, чем на шестьдесят. (Видимо, читатель успел отметить, что я часто описываю людей, которые выглядят моложе своего возраста. Это характерная особенность американцев, в то время как в России люди выглядят старше своего возраста и умирают раньше.) Большую часть года она жила в штате Аризона, в поселке для богатых стариков. Недавно Флоренс открыла в себе талант художницы и неустанно писала акварели, раздавая их родственникам и друзьям. Досталась и мне одна, висящая теперь передо мной на стене, когда я печатаю эти строки на вышедшем в тираж компьютере. Из Флоренс, правда, Дега или Серебряковой пока не получилось, но жизнь в искусстве, глядишь, внесет свои коррективы, и она годкам к девяноста прославится.
К дочери Флоренс приехала с очередным любовником, моложе ее на 15 лет, тоже вышедшим на пенсию банкиром из Портленда. (Американцы уверены, что возраст сексу не помеха, да я и сам с этим солидарен.) В тот вечер он отправился с Роем на рыбалку. Флоренс в ожидании их уселась на качели и, тихонько раскачиваясь, пела песни своей юности.
Побочным заработком Валентайнов было предоставление туристам возможности добывать золото из песка, который они привозили из заброшенной шахты. В окрестностях было много таких шахт, где когда-то добывали золото. За три доллара туристам предоставлялась жестяная тарелка с песком, который они промывали в чанах с водой и действительно могли найти крупинки золота. За ту же сумму они могли купить пакет золотоносного песка и промывать его дома. Патриция подарила мне такой пакет и старинную промывочную тарелку. Я храню золотоносный песок на черный день. Вообще-то я много чего накопил на этот день, так что жду его во всеоружии. А может быть, он давно пришел, а я все рассчитываю на худшее?
Бэйкер-сити
12 августа
Перед въездом в поселок Дурки я заехал на заправку, где хозяйка, Кэтлин Мак-Коу, велела официантке накормить и напоить меня бесплатно в принадлежавшем ей ресторане «Тележное колесо». Но чаевые таки я был вынужден оставить.
Поселок Дурки абсолютно оправдал свое название – более грязного и пришибленного места я еще не встречал за всю дорогу. Большинство домов было заброшено, или там жили какие-то испуганные жизнью и соседями люди, прятавшиеся внутри и боявшиеся выйти наружу. Кучи мусора лежали на пустырях, заваленных брошенными автомобилями, тракторами и комбайнами.
Шпиль единственной в поселке церкви накренился, как бы горюя над всем этим развалом человеческого достоинства. При въезде на центральную площадь на покоробленной доске было накарябано: «Добро пожаловать в Дурки. Это рай для нас, пожалуйста, езжайте медленнее». Вряд ли это обращение имело какое-то отношение ко мне, но я решил даже остановиться и поговорить хотя бы с одним из обитателей.
Вскоре из наиболее сохранившегося дома вышел стари к в длинных «семейных» трусах и меховых тапочках. Он, протянув руку, представился – Клифф Джерри. Я не понял, мэром или членом поссовета он был. Но смысл его сентенции состоял в том, что молодые не хотят здесь жить, а старикам недостает ни сил, ни денег навести в поселке порядок. А мне показалось, что место это было заговорено злым волшебником и ждало доброго спасителя-принца на белом коне. Конь-то у меня был, правда, каурый, но времени недоставало, а то я бы им помог.
Через пару километров встретился грузовичок с супружеской парой, обитателями этого поселка. Всего-то был полдень, но супруги уже были под хорошим градусом. Когда я спросил, нет ли у них банки холодной кока-колы, они прыснули от смеха – ну кто же пьет газировку, если существует пиво «Олд Милуоки». Никуда не денешься, пришлось и мне пить эту дешевую пивную бурду. (Ничего – за милую душу прошло.)
После железнодорожного переезда встретилась еще одна пара. Боб и Бев Дункел жили рядом с дорогой и предложили остановиться у них на ночь. Несколько месяцев назад, проезжая на грузовике штат Небраска, Боб приметил меня на дороге и теперь был счастлив принять у себя в доме. Дом с пастбищем и садом они арендовали у хозяина за 375 долларов в месяц.
Будучи шофером-дальнобойщиком, Боб нечасто бывает дома. Нелегко достаются ему эти 40 000 долларов зарплаты в год. Правда, старшему сыну уже исполнилось 18, скоро он получит права, и они будут работать вместе.
Семья Дункел держала на пастбище трех верховых лошадей, двое их детей регулярно тренировались в выездке и в преодолении препятствий, что было полезно как людям, так и лошадям. Знали они о лошадях значительно больше моего. Бев даже пристыдила меня, обратив внимание, что Ваню давно не стригли, а я вообще ни разу его не стриг. Она подстригла волосы на морде и привела в порядок Ванину гриву. А еще хозяева принесли ведро персиков, и первый раз в жизни попробовал Ваня эту вкуснятину.
Хотелось бы, наверное, Ване остаться здесь подольше, но запряг я его рано поутру, в надежде проехать самый жаркий участок пути до послеполуденной жары.
На подъезде к городу Бэйкер-сити увидел мастерскую по ремонту горнодобывающих машин и зашел с про сьбой наварить шипы на запасные подковы. Хозяева, отец и сын Вудворс, никогда в жизни не производили подобной работы, но пообещали сделать ее через пару часов и подвезти подковы туда, где я остановлюсь на ночь.
В 1861 году в этом районе было найдено золото и другие полезные ископаемые, и с тех пор город Бэйкер-сити процветает, будучи центром горно-добывающей промышленности графства с одноименным названием. Здесь бережно сохраняют построенные еще в прошлом веке дома с колоннами, портиками и балконами. Вдоль главной улицы современные здания банков, ресторанов и магазинов тоже сохраняют стиль прошлого века и не выпирают наглой и уже стареющей новизной кубических примитивностей.
По дороге к местной ярмарке меня остановил стройный, мускулистый мужчина лет сорока и представился Роем Андерсоном. Он был мужем сестры моей хозяйки, Джин Флойд, с Медвежьего озера. Несколько дней тому назад она созвонилась с Андерсонами и попросила встретить и приютить меня на пару дней.
Рой объяснил мне дорогу и поспешил к себе на ранчо, где он содержал 250 голов скота мясной породы, шотландских гэлловэев. Он переехал в эти края из Юты, ку пив ранчо с 240 гектарами поливных земель, на которых выращивает кукурузу и люцерну. Хотелось бы еще подкупить земли, но в этих благодатных краях больше покупателей недвижимости, чем продавцов.
