– Ч-что?..
– Вы Дита Ротт, – сказала я. – Не так ли?
– От… откуда в-вы зн-наете? – женщина осела на стул, оттягивая воротник, будто он ее душил. – В-вы кто?
– Независимый судебный маг Флоссия Нарен, – отрекомендовалась я. – Расследую дело о вашем исчезновении, госпожа Ротт. Как видите, я вас нашла.
Я умолчала о том, что отыскать ее мне помогла только счастливая случайность и привычка шататься без дела по Разбойному кварталу.
Лицо Диты разом потеряло все краски. Казалось, она хочет сказать что-то, но не может. Она и правда не могла: потрясение оказалось настолько сильным, что бедняжке начисто отказала речь. Неприятная проблема, но не из самых сложных, странно, что женщину до сих пор не избавили от нее!
– Вы не можете говорить? – осведомилась я.
Она коротко кивнула.
– Что же, никто не сумел вам помочь? – приподняла я брови.
– Л-лейс… – выдавила, наконец, Дита, – он ск-казал… Э-этому н-не п-помочь. Н-не лечат.
– Чушь какая, – нахмурилась я.
Заикание лечится прекрасно, с этим маг-медик первого года обучения справится! Выходит… Ротту просто невыгодно было, чтобы жена стала нормальной женщиной? Очень на него похоже! Но мне от этого сплошное неудобство: как прикажете с ней разговаривать, если она запинается на каждом слове?
Я вздохнула: опять нарушаю правила, но… что поделаешь, надо же с ней поговорить!
– Скажите что-нибудь, – велела я.
– Что сказать? – вымолвила Дита и опять схватилась за горло. – Это… Это вы сделали? Что вы сделали?!
– Да ничего особенного, – отмахнулась я и полезла за трубкой. – Избавила вас от этого досадного недостатка. Благодарить не надо, это я ради сохранности собственных нервов – с вами же иначе говорить невозможно!
– А он говорил, что это нельзя поправить… Что ему так маг-медик сказал… – потерянно произнесла Дита.
– Я так и поняла, – хмыкнула я. – Госпожа Ротт, вы не хотите поведать мне, каким образом оказались в этой дыре? И, кстати, как насчет возвращения домой? Ваш муж волнуется!
Вот тут Дита сделала одну из тех вещей, которые я ненавижу всем своим существом: сползла со стула, встала на колени и, протянув ко мне руки, проговорила:
– Госпожа Нарен… госпожа Нарен, прошу, нет, умоляю… не возвращайте меня туда! Умоляю!
– Прекратите балаган! – морщась, приказала я. – Силой я вас не потащу, но вы же понимаете – работа есть работа. Я должна буду отчитаться перед нанимателем о результатах. Тем более, они наличествуют.
– Не говорите ему! Прошу, не говорите! – Дита заплакала, беззвучно, как привыкла, должно быть, за годы замужества. – Я не хочу обратно… Госпожа Нарен, я не хочу возвращаться…
– Так, – я начала сердиться. – Для начала встаньте и прекратите рыдать! Иначе разговора у нас с вами не получится.
Дита, помедлив, все же послушалась. Села обратно на стул, сложила руки на коленях.
– Успокоились немного? – спросила я. – Тогда рассказывайте.
– Что… рассказывать? – Дита немного запиналась, словно не привыкла еще говорить свободно.
– Все рассказывайте. Как вы сбежали из дому, как оказались здесь. А главное, почему вы сбежали! – это меня действительно интересовало. – Дальше меня это не пойдет, слово судебного мага. Но я должна знать.
Дита помолчала, собираясь с мыслями. Потом решила, видимо, что запираться нет смысла.
– Это было… дайте припомнить, – начала она негромко, – да, полгода назад. Я сидела за работой, вышивала, как обычно. Праздничное платье для одной богатой нейры, для зимнего праздника. Очень сложное платье – белоснежное, а по подолу вышивка белым и серебром. Белое по белому – это получается так красиво… – Она перевела дыхание. – Я работала несколько часов, а потом отвела глаза от шитья и… мне показалось, что я ослепла. Знаете, как бывает, если долго смотреть на снег? Вот и здесь… Я так испугалась! – Ее можно было понять, для вышивальщицы ослепнуть – хуже не придумаешь. – А когда проморгалась, посмотрела… Платье было белое, узор белый… он получился безупречно, только… – Дита прикрыла глаза. – Только он был мертвый. Как все, что я делала.
– Не поняла, – нахмурилась я. – В каком смысле?
– Ну… – Дита огляделась, схватила со стола вышивку, протянула мне. – Что вы видите?
– Щенков в корзинке, – честно ответила я. Щенки получились отменно: толстые, смешные, того и гляди, перевернут корзинку и отправятся на поиски приключений.
– А здесь? – она показала мне незаконченную вышивку на пяльцах.
– Кувшинку и стрекозу на ней, – сказала я. – Мы так и будем играть в угадайку?
– Простите… – Дита сникла. – Просто… Я это вышивала всегда. У меня не было картинок, чтобы делать по ним, как у городских. Я что видела, то и вышивала… И людям нравилось! А Лейс… Он очень долго отучал меня от этого. Говорил, у меня золотые руки, но дурной вкус, а потому я должна его слушать… – Она отложила пяльца. – Я была ему так благодарна, что он забрал меня от мамы… Я слушала, я делала, как он говорил. Лейс меня хвалил, поручал мне сложную работу, и я вышивала все, как он велел. Только… все эти сказочные птицы, цветы, орнаменты – они были неживые. Плоские…
Кажется, я начала понимать, о чем толкует Дита.
– И так семь лет, – тихо сказала она. – Я только иногда вышивала для себя, когда выдавалась минутка свободная. Дарила подругам… Я знаю, они надо мной посмеивались. Тоже, наверно, думали, что у меня дурной вкус. – Она сглотнула. – А потом я вдруг отложила то белое платье и поняла, что больше не хочу… Не хочу этих одинаковых узоров, от которых в глазах рябит. Просто… не хочу.
Она умолкла. Я тоже молчала. Пусть рассказывает, наверно, ей это даже на пользу.
– Я стала думать, что мне делать, – продолжила Дита после паузы. – И выходило… Мне некуда деваться. Денег у меня не было, меня содержал Лейс. Он хороший человек, но… я поняла – ему нужны мои руки, а не я. Ну, еще дети… К матери я вернуться тоже не могла.
– Я видела вашу матушку, – сказала я. – Прекрасно вас понимаю.
– Ну вот, – Дита горько улыбнулась. – Лейс бы меня не отпустил, мама бы не приняла. Я могла только исчезнуть. Совсем. Но куда мне было идти?
– И вы?..
– Я вспомнила, как в юности вышивала всякую всячину, приезжал человек из города и забирал все разом. Я и решила поискать лавки, где торгуют такими вещами, – сказала Дита. – Обошла разные места в хороших кварталах, но там всё было… для богатых. Вроде того, что я на заказ вышивала. А потом я как-то случайно забрела сюда. Долго ходила, смотрела, чем торгуют. Нашла лавку тетки Тиры, поглядела на ее товар и подумала, что я ведь могу вышить не хуже! И… – Она помолчала. – Несколько недель вышивала. Тайком, конечно, Лейс бы не одобрил… А потом взяла несколько платков и пришла к тетке Тире. Предложила ей… Она меня поняла, хоть я и… плохо говорила. Ей понравилось, сказала, если еще сделаю, чтобы приносила. И денежку мне дала. Не очень много, но… Это были мои деньги, понимаете? – Дита несмело улыбнулась.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
