– Что?.. – отрывисто спросил Лауринь, когда я открыла глаза.
– Да почти ничего,– хмыкнула я. Лоб под косынкой был влажным, руки чуть вздрагивали от напряжения. – Я же говорю, это обычный паук, не шпион. Два обрывка фраз: ваш Зибо открыл дверь и сказал что-то вроде «убедитесь сами», а тот человек ответил «да, вижу, прошу извинить». На этом все, видимо, тут Зибо и получил по голове. Но голос я узнаю, если услышу.
– А лицо? – нахмурился капитан.
– Пауки видят не так, как мы, – мотнула я головой и осторожно пересадила паучка на стену. Он тут же отправился путешествовать. – Здесь он нам не помощник. Но хоть что-то…
– Положим, опишет нам этого человека Зибо, когда придет в себя, – Лауринь задумался. – Но он не слишком хорош в том, что касается деталей. Я бы не стал на него полагаться. Может, какие-то еще мелочи?
– Мне показалось, у этого человека был акцент, – задумчиво сказала я. – Но какой, пока не соображу. Он очень напирал на «р» и немного растягивал «а», в Арастене говорят не так. Вам не знаком этот говор?
– Не припоминаю, – подумав, мотнул головой Лауринь. – Вспомню – скажу.
– Хорошо, – кивнула я. – Идемте в дом, взглянем за Зибо, что ли…
Смотреть было вовсе необязательно: как я и предполагала, маг-медик оказался совершенно прав – бедолаге сержанту предстояло проваляться без сознания еще пару суток, тогда дырка в его дурной голове зарастет как следует, и Зибо снова сможет выводить из себя окружающих. Маг-медик свое дело знал, залатал мальчишку на совесть, и вмешиваться в процесс выздоровления не стоило, как бы ни хотелось нам поскорее узнать, кто же огрел Зибо по голове.
– Лауринь, – я призадумалась. – У меня есть еще дела, поэтому я вынуждена вас покинуть. Когда Зибо очнется, пошлите за мной, не сочтите за труд.
– Конечно, – кивнул Лауринь. – Где прикажете вас искать?
– Для начала – дома, – хмыкнула я. – Если там меня не будет, оставьте записку. Где я окажусь в следующие пару часов, я и сама не знаю.
– Как обычно, – криво улыбнулся Лауринь. – Что насчет лошади?
– Пока пусть побудет у меня, – ответила я и повела своего мерина к воротам. – Ко мне не так просто забраться, как к вам.
Говоря так, я немного кривила душой: пара заклятий – это не то, что полноценная защита. Ею я займусь, как только вернусь домой, откладывать больше нельзя. Пока же… будем надеяться, что даже если хозяин вороного вейрена узнает, где находится его пропажа, то не рискнет по-наглому сунуться в дом судебного мага.
…Путь мой лежал к дому Лейса Ротта на респектабельной улице Трех Фонарей (не знаю, откуда такое название, фонарей тут было явно больше) – уже вечерело, хозяину пора уж объявиться дома! Однако, как вскоре выяснилось, я прибыла слишком рано.
– У хозяина срочный заказ, – пояснил обходительный слуга. – Он может и ночевать в мастерской остаться. Но тогда уж предупредит… Вы обождите, госпожа, если не торопитесь.
Я заверила, что не тороплюсь, расположилась в кресле у камина и принялась задавать вопросы прислуге. Отвечать мне вовсе не жаждали, но стоило представиться, заметить, что разрешение на допрос мне дал господин Ротт и что вопросы мои имеют прямое отношение к исчезновению их хозяйки, как отношение прислуги мигом переменилось. Теперь на вопросы отвечали подробно и, насколько я могла судить, честно, но ничего нового я из слов домочадцев Ротта почерпнуть не смогла. Да, хозяйку они любили, она была женщиной доброй, приветливой, никогда никого без причины не бранила…
– Это потому, что она сама деревенщина, – припечатала пожилая служанка, она была у Ротта кем-то вроде домоправительницы. – Не привыкла распоряжаться. Я у них уже сколько лет служу, а она так и не научилась приказывать! Только и слышно было: «сделайте, пожалуйста, это» или «принесите то, будьте добры», будто мы не прислуга, а ей ровня!
– Да что вы говорите! – с тщательно дозированным интересом в голосе произнесла я. – И как же она дом вела с таким отношением?
– Да дом-то я вела, если уж честно говорить, – ответила служанка без лишней скромности. Это была монументальная женщина, не уступающая мне шириной плеч, а в объемах превосходящая раза в три, не меньше. – Госпоже Ротт не до того было.
– Чем же она занималась? – удивилась я. – Небось, с подружками языком чесала?
– Как же! – служанка, кажется, была рада возможности выложить постороннему человеку все возможные сплетни о хозяевах. – Языком-то она как раз чесать особо не могла, слыхали, может, заикалась она? – Она дождалась моего кивка и продолжила: – К подружкам ходила, было такое, и к ней ходили, но не сказать, чтоб часто. А так-то она все больше у себя сидела да работала.
– Работала? – нахмурилась я.
– Ну! – ответила служанка. – Она же хозяину с самыми сложными заказами помогала, не знали разве? Вышивала так, что ума лишиться можно! За их с хозяином нарядами богатейки в очередь выстраивались!
– Ах, ты об этом… – я немного расслабилась. – А дети? Детьми она не занималась?
– У богатых не принято, чтобы мать сама за детьми смотрела, – отрезала она. – Так что им няньку наняли, а потом вовсе за город услали, к матери хозяйки. На свежий воздух, так хозяин сказал. Ну, может, и правда им там лучше: в городе бледненькие ходили, а тут привозили их недавно – щечки румяные, глазки блестят…
Да, Ротт упоминал, что дети живут у его тещи. И говорил, что жена детей очень любила. Как-то это плохо сочеталось, в моем понимании, но, возможно, я просто ничего не понимаю в обыкновениях богачей. Хотя… Это Ротт богач, и то выбился из низов, а жену-то взял из деревни, тут служанка права. Стоит, пожалуй, поразмыслить над этим на досуге.
Я потратила еще какое-то время на опрос остальных слуг и удостоверилась – ничего нового они мне не поведают: все твердили, что поведения хозяйка была самого пристойного, нрава мягкого, с мужем вела себя почтительно, если не сказать подобострастно, с прислугой была вежлива и добра, даже чересчур. И что мне это дает? Да ровным счетом ничего!
Так и не дождавшись господина Ротта, я отправилась домой. Завтра мне придется заняться подругами Диты, а сегодня нужно поставить все-таки защиту на дом и подворье!
Этому нудному и утомительному занятию я и предавалась в течение нескольких часов (вороной конь, почуяв магию, устроил дебош, переполошил остальных лошадей, Аю насилу их успокоила), вымоталась, будто бревна на подводы грузила, и примерно в третьем часу пополуночи все-таки завалилась спать. Над защитой нужно еще будет поработать, но на первое время и так сойдет. Вряд ли мое обиталище будут штурмовать боевые маги…
Проснувшись, я с досадой поняла, что время близится к полудню. Надо было велеть Тее разбудить меня пораньше! Хотя… Как бы она это сделала? Бедняга и так-то подойти ко мне боится, а я спросонок бываю зла и могу запустить в разбудившего меня первым, что под руку подвернется! Но ладно! Не думаю, чтобы ведущие праздный образ жизни подруги Диты просыпались с рассветом, насколько мне известно, это в привычки богатых (пусть и не знатных), а особенно молодых дам не входит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
