тарана, которую Закий дал нам для вышибания ворот — метнулась от меня к реольцам, на лету обретая очертания — огромное, почти прозрачное бревно из воздуха, — вломилось в кучку реольцев, прямо в грудь тому сильному адепту, от которого я недавно убегал, и который сейчас только и успел, что повернуть на крик голову. Его с хрустом отшвырнуло прочь, сбивая его телом с ног ещё троих, перемалывая всё и всех на своём пути.
Готовы. Отличная техника для удара в спину. После такого не встают. Я влил в печати столько, сколько только сумел, столько, сколько в Академии позволял себе лишь пару раз, опасаясь убить парней из своей башни.
Разъярённые реольцы уже рядом.
— Они среди нас! Они переоделись в наши цвета!
От удара мечом в голову я увернулся, просто пригнулся, одновременно делая подшаг, пальцы сжались в кулаки, сминая отслужившие своё печати, раскрылись уже в других.
Стена огня налево, отсекая от себя тот отряд, что собрался для прочёсывания берега.
Поток шипов прямо, точно в тех, кто уцелел после тарана, но ещё не пришёл в себя.
Ан нет, уже пришли в себя.
Хёнбенов иссекло, не помог им отчаянный прыжок, а вот дальше поток шипов ударил во вспухшую сферу Покрова клинков.
Возвышенный мечник? Паладин? Неважно, важно, что у тебя болтается на поясе.
Из темноты свистнула стрела, вильнула, не долетев до плеча. Нежданный подарок от почти недействующих даров Хранителей идару старшей крови, подарок, на который я и не рассчитывал. И не стоит рассчитывать и дальше.
Херристра сортам. Защита тела покрыла меня голубой плёнкой.
Здесь слишком много света, здесь слишком много людей, чтобы надеяться ускользнуть от взглядов. Не тогда, когда я торчу на одном месте и раз за разом бью в защиту идара напротив.
Свистнула ещё одна стрела, следом три, а затем на меня обрушился настоящий ливень. Хлёсткий и колкий.
Ограк рявкнул:
— Шар огня!
Я толкнулся ногой, уходя в сторону.
Уже Ирал зло добавил мне в спину:
— Не стойте на одном месте, господин. Вы ещё не настолько сильны, чтобы позволить себе подобное. Двигайтесь. Двигайтесь.
Несколько мгновений я обдумывал его слова, а затем рванул влево, к ближайшему дереву.
Укрылся за ним, обрывая поток шипов, втянул остатки жара души из защиты, гася её, использовал ускорение и рванул вдоль полосы колючих кустов.
Чужой меч, длинный и тяжёлый, в дешёвых ножнах нещадно колотил по ногам, и уже к десятому шагу я сжимал его в руке.
— Гос…
Кто бы из теней не пытался образумить меня — он опоздал.
Да, меч дрянной, дешёвый, Дом Денудо не вооружал такими даже младших воинов. Всё так. Но это сейчас совершенно неважно.
Три чётких, въевшихся с детства в кровь и плоть движения, и в пяти канах выше голов реольцев вспыхивают голубые искры. Вот они налились светом, резко выросли. Кто-то из реольцев заорал, заметив их, но было уже поздно.
Вниз рухнули огромные ледяные колья.
Дождь ледяных осколков. Я, по крови и ихору то ли Оскуридо, то ли Умбрадо, всё ещё был достоин умения Дома Денудо, в котором и появился на свет.
Дождь ледяных осколков замолотил по дёрну, по мёртвым, раненым и защищающимся реольцам.
Идар, что держал защиту, уцелел, разумеется, а вот остальным не повезло.
Жар души стремительно рванул от сердца к руке, коснулся меча и помчался дальше, торопясь завершить круг.
Первый, второй, третий.
Три первых шага из тридцати Тропы северного ветра, и я уже вплотную к опасному и сильному реольцу. Нет времени на то, чтобы победить его красиво, как идар старшей крови идара старшей крови.
Пятый, шестой круг.
Устрашение.
Тёмная пелена влетает в реольца, заставляет его и его защиту дрогнуть, и я тут же вбиваю в просвет его защиты сталь.
Горящая голубым сталь вонзается в бок реольца, звенит льдом, заставляет реольца кричать.
Удар вверх, седьмым движением, увести меч реольца в сторону, окончательно ломая ему умение Покрова клинков, оставляя его передо мной только со сталью.
Но моя сталь давно бросает на землю голубые всполохи.
Короткая сшибка меч в меч и реолец пятится, раньше времени поднимает локоть.
Туда я и вбиваю меч.
Он уходит глубоко в тело реольца, дрянная сталь ломается, но это уже неважно. Реолец мёртв. Лёд моего удара достал до его сердца.
Рывок назад, я буквально стелюсь над землёй, торопясь убраться в кусты.
Того солдата, что прыгает мне навстречу, я накалываю на обломок, всё ещё сжимаемый в руке. Прямо в горло.
Его меч бессильно скользит по плечу, не в силах даже оцарапать меня.
Выпустить обломок из руки, крутануться, прикрыться кустами, прошептать одними губами.
— Агдже орте раум.
Стена огня поднимается там, где я только что сражался меч против меча. Если там и оставались живые свидетели, то теперь они мертвы, а все следы ледяных умений будут уничтожены.
— Сзади, сзади, берегитесь!
Я создаю щит-тум на обеих руках, кручусь снова, оборачиваясь, прикрываясь сдвоенной защитой и оценивая то, о чём предупреждали тени.
Чтоб их Безымянный прибрал.
Приседаю, вбивая щиты-тум в землю, едва успеваю.
По мне густо колотят стрелы и… капли воды. Крошечные, летящие невероятно быстро и столь же невероятно острые. Кусты вокруг меня, не прикрытые моими щитами, но попавшие в конус удара — валятся на землю, иссечённые на части.
Ещё один идар пути меча. Вполне умелый. Плохо.
Плохо, что вокруг него множество солдат. Что они видели? Поняли ли, что идар с мечом на их глазах превратился в адепта?
— Да! Да! Наконец-то это свершилось! — вопль Ирала оглушает меня, даже руки дрогнули, едва не разомкнув щиты. — Эти — мои!
Ограк рычит ничуть не тише:
— Стоять! Кто, по-твоему, тут отвечает за сражения?
— Не спи! — хохочет в ответ Ирал. — Здесь на всех хватит!
Я вижу, как тени волной хлынули из-за моей спины и врубились в шеренгу бегущих на меня солдат, вижу, как солдаты хрипят, падают на колени, затем валятся навзничь, содрогаясь в коротких судорогах.
Не все, но… Что происхо…
До меня доходит. Свершилось то, чего так долго ждал Ирал, теряя терпение. Тени стали так сильны, что теперь в силах убивать простолюдинов.
Те, кто падает, — младшие воины.
Слышен, и слышен только мне новый вопль. Орёт Ариос:
— Не дайте никому уйти! Никому!
Позади рявкает Молак:
— Пробуйте сложить усилия! Нападайте втроём, впятером, вдесятером!
Реолец, что давил на меня проявленным в полную силу Ветром клинков, замер на середине шага, закрутил головой.
Его можно понять. Только что он считал, будто поймал меня — заставил адепта
