здесь. Рядом с ним. Да, зачастую Игнат бывает и правда совершенно невыносимым типом, почти тоталитарным во всем. Но еще чаще все как раз наоборот. Он очень чуткий, добрый, нежный, внимательный и заботливый мужчина, каких поискать. А если отвечать ему тем же, то, поверь, он для тебя горы свернет, если попросишь. Да даже если не попросишь – тоже, – на губах сама по себе расплывается теплая улыбка, адресованная тому, о ком говорю, пусть его и нет рядом. – И то, что тебе неизвестна иная сторона его характера и отношений с ним, это твои личные проблемы, не мои. Это ты ее не увидела, не я. Или не захотела рассмотреть. Тебе виднее. Не веришь мне, спроси у нашего с ним сына. Он тебе много чего получше меня расскажет, – добиваю я ее с еще более широкой улыбкой.
И это превосходно срабатывает. На мое заявление в зеленых глазах вспыхивает непередаваемое количество эмоций, начиная от неверия и изумления, заканчивая праведным ужасом. Лицо девушки вытягивается от шока. И мне стоит огромного труда не засмеяться.
Так-то, кикимора, так-то.
Глава 16
Игнат
Война в моей голове никак не утихает, сколько себя помню, с самого детства. Одно сражение заканчивается, приходит другое – и так длится бесконечно. Всегда случается какое-нибудь дерьмо, которое выводит меня из равновесия. Даже сейчас, среди прохлады двора, глядя на младшего брата, которого сам же позвал, никак не покидает жгучее желание похоронить его под ближайшей елкой, а не вести словесные баталии.
Да, старые раны хреново затягиваются…
К тому же:
– Скажи мне, что я все неправильно понял, иначе, клянусь, на этот раз я точно из тебя дух выбью, брат, – полным скрытой ярости тоном требует Ярослав, как только мы оказываемся на улице, хватая меня за полы моего пиджака.
Количество проглоченного алкоголя и без того хорошенько греет кровь, а на фоне встречной агрессии вовсе мозги вскипают. Нет, ни х*ра не думаю о том, что делаю. Скорее условный рефлекс срабатывает. Рука сама перехватывает бутылку иначе, прежде чем та взмывает вверх, а еще через секунду разбивается вдребезги о буйную голову родственничка. А вот последующий за этим удар в морду – это да, уже осознанно. Чтоб в себя пришел, а не лапал меня, как отчаявшаяся при расставании подружка.
– Выбьешь, ага, – соглашаюсь на свой лад, когда тот отшатывается, дезориентированный ненадолго от полученной травмы. – Или я еще одну пулю поймаю, когда за тебя снова девчонка заступаться будет?
В последнюю нашу встречу с этой парочкой я заработал тот самый шрам в районе грудной клетки, на который порой засматривается дочь прокурора, хотя ни разу так и не спрашивает о нем. Что уж там, и сам не люблю вспоминать тот выстрел.
– Не смей! Даже в мыслях упоминать ее!
Бросается, как бешеный, разом приходя в себя. В этом мы очень даже похожи. От некоторых ударов я уворачиваюсь, от некоторых нет. В долгу не остаюсь. Отвечаю не менее охотно и яростно. Выплескиваю часть всего того, что кипит уже очень давно. Шквал ударов сыплется со всех сторон. Один. Второй. Третий. Четвертый. Наклон. Выброс вправо. Пригнуться. Еще один удар. В челюсть. Плечо. По ребрам. И в живот. Обеими кулаками. С ноги. И снова в ход идут кулаки. Счет – долгий. Ни один из нас не задумывается. Действуют чистые инстинкты. Оба слишком хорошо друг друга знаем. Как и то, что по итогу легче не становится. Даже по истечении нескольких минут, когда оба выдыхаемся.
– Все? Полегчало? Потому что лично мне – них*ра, – говорю, как есть, сплевывая кровь. – Не тебе меня учить, как жить.
На застывшем напротив – пара царапин, ничего серьезного, не зря ж толстокожий и такой здоровяк, разве что шишка на башке набухает.
– А живешь ты по-прежнему дерьмово, как я ни посмотрю, – зеркалит брат мои действия, тоже получивший в зубы. – От Василисы деньги нужны были, а эту ради сохранения свободы возле себя держишь?
Брезгливо усмехаюсь. И кровь снова сплевываю, утирая губы внешней стороной ладони.
– Когда ее мачеха продала мне трастовый фонд мужа-покойничка, чтобы избавиться от своих долгов, ни один из вас не сообщил, что в придачу к ее девственности идут шашни с моим родным братом… – многозначительно смотрю на него.
В конце концов, вряд ли дошло бы до нынешнего абсурда, если бы я был в курсе. Но в курс меня никто не поставил. Ни она. Ни он. Сперва узнал, что моя типа девственная невеста беременна хрен знает от кого, да и вообще шлюха. Слишком поздно понял, во что именно ввязался.
– Да я понятия не имел, что она твоя невеста. Узнал уже на вашей помолвке, – кривится Ярослав, с тоской косясь на остатки от бутылки с алкоголем.
– То есть трахнуть ее время и возможность ты нашел, а поговорить – нет? – уточняю, усаживаясь на последнюю ступень крыльца, тоже сожалея о разбитой бутылке.
Лучше бы допил сперва. Да и, честно говоря, мне давно пох*ер, почему и как так вышло у нас троих, толку от этих бесполезных рассуждений нет. Хотя груз прошлого все равно давит.
– Поговорить о чем? О том, что я по незнанию трахнул невесту старшего брата? И чтобы это изменило? Тебе бы легче стало?
Невольно морщусь. Заодно представляю себе эту несомненно эпичную картину, где мой младший брат, только вернувшийся со службы, сообщает мне нечто подобное. Шумно втягиваю побольше воздуха в легкие. Чтоб отвлечься. Сосредотачиваюсь на этих простых действиях. Чтоб уж точно все живые сегодня остались.
– Тимофей! – вспоминаю о своей охране, которая наблюдает за происходящим издалека и благоразумно не вмешивается. – Бухла принеси, – машу ему, разрешая перестать окучивать забор.
Не только он. Все остальные тоже заметно расслабляются. А запрошенное появляется в двойном эквиваленте, и быстро. Одну бутылку оставляю себе, другую брату протягиваю.
– Около месяца назад мне прислали конверт. Отправитель неизвестен. В конверте: анализ ДНК, согласно которому у меня есть сын, и визитка одной фирмы. Фирму я купил. И мать ребенка нашел. Думаю, не сложно догадаться, кто она такая, – завожу тему, ради которой и позвал брата с
