и нельзя!
И вместе с тем, Олегу было до одури хорошо. Как говорится, так хорошо, что аж плохо. Вот кто бы знал, что такая маленькая фиговинка способна вызвать такой сумасшедший эффект!
Сидеть всё-таки не получилось. И бёдрам больно, и шарик гадский… Мало того, что удобного положения так и не нашёл, так ещё и вздрагивал на каждый звонок или смс-ку, что закономерно отдавалось в теле новым взрывом ощущений. Примерно после третьего пришлось прилечь на диванчик — не так встряхивало от малейшего движения. И вот, это сообщение от Верхней. Вряд ли она оценит позу «я на диване». Ещё не поверит, что на работе.
Пришлось с тихим незлым матерком вставать, ползти до рабочего кресла — всего пять шагов? да быть не может! — усаживаться в него и поворачивать спинкой к столу — чтоб место нахождения не вызывало сомнений. Всё-таки удобная штука, эти телефоны, особенно современные. Селфи — вещь. Вымученная улыбка, щелчок. Сообщение отправлено.
«Умница! Ещё свяжусь».
Да кто бы сомневался? Вернувшись на диван, Олег свернулся там калачиком — насколько получилось, конечно, — стараясь не двигаться. Звонки раздражали, давая по мозгам, но отключить телефон, увы, никак нельзя. Спустя часа полтора он потихоньку притерпелся. Задница после порки по-прежнему горела, вызывая отнюдь не дискомфорт, а возбуждение — постэффектом. Хотелось в туалет, и он пару десятков минут морально собирался, чтобы заставить себя выйти из кабинета. Дождался, что начался обед, секретарша завозилась, потом простучали каблучки. Вот теперь можно и попробовать доползти до уборной.
Это был долгий путь. И целый квест, чтобы справить свои дела. Чёрт, с этой клеткой даже привычные действия становятся подвигом! А он вообще молодец, что пошёл на поводу у сотрудников и согласился поставить в офисе автомат со всякими нужными мелочами. Влажными салфетками, например.
Он как раз застегнул ширинку со вздохом облегчения — подвиг, как есть подвиг! — когда раздался очередной звонок. Да кому ж в обед неймётся?! Но раздражение вмиг сменилось растерянностью и опаской, стоило увидеть имя абонента. Лира. Да ещё и видеозвонок. Снова контроль? Ну а что ещё? Мелькнула мысль сначала дойти до кабинета, а потом уже ответить, но… в самом деле! Она их с Вадиком уже всякими видела, туалет её точно не шокирует. Да и нафиг, задержишься — опять надумает что-нибудь, обидится, и ещё какую гадость измыслит.
— Добрый день, леди.
— Какой прогресс, Ёжик. Хороший метод воспитания оказался, вон, вежливость пробудил.
Можно подумать, он с ней не вежлив всегда! Но пришлось проглотить и улыбнуться. Попытаться.
— Что за кислая мина? Что вообще за сгорбленная поза? Ну-ка, выпрямись, плечи разверни, улыбнись нормально.
Ууу, садистка! Олег выполнил приказанное, но гримаса на лицо выползла, явно далёкая от улыбки. Шарик и так его снова растревожил, пока удалось облегчиться, а тут лишние движения!
— Да уж, так себе, конечно, но сойдёт. Не пойму, где ты сейчас?
Где-где, ответить бы… в рифму… Но инстинкт самосохранения настойчиво не советовал. И всё же слова вырвались сквозь зубы.
— В туалете!.. леди.
— Так это же здорово. Спусти-ка штаны.
Что? Серьёзно? Но в серых глазах помимо смешинок виднелась и спрятанная пока сталь — только попробуй ослушаться, сразу проявится. Олег шумно сглотнул.
— Что, прямо вот здесь? А если… офис же.
Ну и что, что обеденный перерыв? Не все уходят. Да и раньше могут вернуться.
— Ладно, зайди в кабинку.
Ффухх! Хоть тут навстречу пошла, а то мало ли, упёрлась бы.
Оказавшись в относительно интимной обстановке, кое-как расстегнул одной рукой ремень и пуговицу, потом молнию и позволил брюкам упасть до колен. Замер, растерянно глядя на экран. Лира усмехнулась.
— Сделал? Трусики тоже приспусти.
А вот это он с превеликим удовольствием! Зато следующий приказ заставил лицо натурально вспыхнуть.
— Телефон опусти вниз, посмотреть хочу.
Блииин… извращенка. И он тоже, потому что стоило представить, как Верхняя сейчас будет рассматривать его потемневшие и набухшие упакованные гениталии, в голову шарахнула новая волна возбуждения. Пришлось прикусить губу, чтоб не застонать. И глаза прикрыть от чувства стыда. Что она с ним творит?
Рука с телефоном послушно двинулась к цели.
— Ммм… Очень даже неплохо. Симпатичненько. Жаль, нельзя через экран руку вытянуть и погладить. Пальчиками, или ногтями — тоже классно.
Олег как представил нежное или острое прикосновение к распалённой зажатой плоти, так не смог всё же сдержать стона. И получил тихий довольный смешок в ответ.
— Хороший мальчик. Можешь одеваться.
Он понадеялся, что на этом всё закончится, но нет, Лира не прощалась.
— Леди… можно я положу телефон?
Нет, точно дурное влияние. Разве совсем недавно ему пришло бы в голову задавать такой вопрос?
— Нельзя. Раздевался одной? С одеванием тоже справишься.
Справился, конечно, что ж делать. Только сколько лишних движений пришлось совершить! А внутри шарик, ага. Потом был долгий путь к кабинету, и чёртовы волны, встряхивающие тело. Щелчок замка — на автомате, — и рефлекторные шаги к дивану. Спалился! На экране отражался край стола и кресла, сбоку.
— Куда это ты направился? Разверни камеру! — ничего не оставалось, как подчиниться. — Ага, понятно. Мухлюем?
— Так ведь обед же…
Отбрехаться не получилось.
— Конечно, конечно. В кресло, живо! И держи телефон, чтоб я видела твоё лицо.
Приказ в голосе подстегнул, и Олег очухался, только когда с размаху шлёпнулся задом на сиденье. Мммать! Но передышки ему не дали.
— Встал! — да что за?.. И лишь после следующего приказа понял задумку Верхней и… восхитился. — Сел!.. Встал! Сел!
Гос-по-диии… Как же это было охрененно! Стыдно, безумно волнующе, горячо, болезненно. Причём боль вышла на какой-то совершенно иной уровень. Олег плыл, злился, что подчиняется, отчаянно желал разрядки и в то же время — чтобы Лира продлила его мучения.
Когда очередного приказа не прозвучало, он постепенно пришёл в себя. Сидящий в кресле, напряжённый, как сжатая пружина, трясущийся, словно в лихорадке, и тихо скулящий. Последнее добило — он ведь этого даже не замечал.
— Знал бы ты, как сейчас потрясающе выглядишь, мой хороший.
При всём желании он пока не мог совладать с голосом. Только смотрел — умоляюще, страстно надеясь, что Верхняя поймёт. Поняла, судя по улыбке, только легче от этого не стало.
— Продержись до пяти. Нет, до десяти минут шестого.
— Я… не смогу… леееди. Пожалуйста…
— Сможешь. Это наказание, помнишь? — кто б ему дал забыть? Но как же она
