спуститься вниз. Так оно и было. Где-то пять минут назад. Едва топот стих, Флэй позволил себе выдохнуть. Сердцебиение степенно приходило в норму, если так вообще можно выразиться о функционировании органов чумного человека. Кровь переставала давить на виски.
Убеждённый, что Учёный миновал его, Альдред позволил себе чуть расслабить пояса. Перспектива побега из «Железного Савана» становилась всё более ощутимой, материальной и чёткой. Ему хотелось верить, что и на сей раз повезёт.
Только вот в следующий же миг положение вещей сыграло на контрасте. Кто-то с ноги выбил дверь, за которой прятался ренегат. Её сорвало с петель, порождая грохот. Альдред раскрыл глаза. Прятавшуюся мышь в который раз толкало на холодный и пыльный каменный пол. Лёгким приземление назвать было нельзя: Флэй ободрал кожу, местами — аж до крови.
— Что, думал, я тебя не вижу?! — бросал ему рассвирепевший Руджеро. — Сопляк, тебе не скрыться от меня!
С этими словами Форленца начал надвигаться на упавшего пациента, будто огромный валун, что катится по склону. Как бы ни было больно, как бы ни опостылела бессмысленная борьба, дезертиру надлежало дать очкарику отпор. Терять нечего: так и так рискует умереть. И лучше уж степенно от чумы, чем переживая кошмар на операционном столе патологоанатома.
Ни с того, ни с сего у предателя открылось второе дыхание. Он резко подорвался и перекатился в сторону. Туфля ударилась об каменную плитку. Альдред замедлился, выставляя напоказ перочинный нож. Вонзил клинок в голень очкарика, легко прорезав брюки. Руджеро взревел и сам, почувствовав боль, ему неведомую.
Можно ли эту колотую рану счесть проявлением любви?
Хорошо, если ренегат задел артерию, пускай туда совсем не метил. Дезертир прокрутил лезвие, потащил его за рукоять вниз и на исходе импульса выдернул. Вслед за ножом наружу рана выплюнула тонкую струйку алой крови.
Чума почти добила Флэя. Это чувствовалось в каждом телодвижении. Физически он уже недотягивал до отдела персекуторов. И тем не менее, сопротивляться патологоанатому всё-таки удавалось. Хотя в открытом столкновении дезертир бы ни за что не совладал с горой слеповатых мышц.
Пока Форленца свыкался с тем, что и сам смертен, Альдред бросился наутёк, огибая очкарика. Он подогнул колени, подпрыгивая вверх на руках, вытянулся в полный рост и вынырнул в коридор. Патологоанатом не собирался отпускать его так просто, потянул медвежью лапищу следом — да поздно.
Его пятерня загребла пустоту. Разозлился он не на шутку.
Учёный, ковыляя, подорвался к двери. Маньяк ухватился за дверной косяк и выглянул из-за него. Бешеный взгляд его успел ухватиться только за сверкающие пятки жертвы. В следующий же миг Альдред скрылся за поворотом. Руджеро Форленца кричал ему вслед, будто разъярённый зверь:
— Стой, сука! Всё равно догоню-у!
Ренегат прекрасно его слышал. Тут же ускорился. Но отнюдь не из-за угроз Учёного. Просто железо заскрежетало и загромыхало опять. А значит, орда поднималась уже на пятый этаж. Не исключено, что по дороге упыри высвобождали заражённых невольников и так пополняли свои ряды.
Гулей слышал и патологоанатом. Не смотря на скрипучую боль в разрезанной голени, он пересиливал себя, лишь бы нагнать беглую жертву. Всё равно догадывался, куда тот направляется: всё-таки медикам тоже преподают логику.
Это база. Основа основ.
Между тем Альдред чуть было не пропустил поворот на лестницу. Остановился чудом, вовремя согнувшись в спине и коленях, лишь бы не распластаться по поверхности стены.
Внимательно вслушиваясь в «Железный Саван», счёл необходимым перевести дух. На фоне упырей шаги Руджеро потухли совсем, гули же — приближались буквально отовсюду. И всё равно, Флэй должен был восстановить силы хоть немного во что бы то ни стало. Без перерыва обойтись не мог: иначе бы попросту сдох.
За те четыре дня, что Альдред провёл в Саргузах, он хорошо ознакомился с тем, как рассчитывать время, имея дело с заражёнными. Этот навык впитался в его подсознание, став по сути частью Флэя. И сейчас он особо не беспокоился за гулей.
Как только стало полегче, Альдред принялся подниматься по лестнице. На ней вскрылась неприятная правда: ренегат уже бился затылком в потолок своих физических возможностей. Должного отдыха он не получал с убийства двух братьев, и это степенно сказывалось на его самочувствии, координации движений и усталости.
Нежданно-негаданно каменные ступени стали его злейшим врагом. По ним он взбирался чуть быстрее черепахи. Во всяком случае, не останавливался. Мысленно заставлял себя делать шаг за шагом, дабы подняться на крышу.
Тем временем, Руджеро Форленца уже нагнал пациента, показавшись в самом низу подъема. Выглядел он и сам изнурённым: кровь хлестала чуть ли не фонтаном. Багровый след же вёл упырей прямо к ним, дабы раз и навсегда рассудить, кто хищник, а кто — добыча. Об этом патологоанатом даже не думал. Ему хотелось расплатиться с упрямым инквизитором за нанесённую рану. Навряд ли в его голове вообще всплывали мысли о «любви», ставшей лейтмотивом его существования.
Лишь варварский принцип, идущий нога в ногу с человеком с незапамятных времён: глаз за глаз, зуб — за зуб.
— Я иду за тобой, дохляк! — объявил грозно патологоанатом и принялся чуть ли не вприпрыжку подниматься по лестнице.
Альдред плевать хотел, что там ему кричал очкарик. Его взгляд в кои-то веки упёрся в дверь. Он навалился на неё, отворяя. Очутился в караульной башне, что спиралью уходила вверх, под купол. Туда ему было не надо: просто загонит себя в ловушку, как охотник, взобравшийся на верхушку дерева от разъяренного медведя.
Вместо этого Флэй направился к открытому выходу из башенки. Лишь так он мог попасть на открытое пространство верхнего яруса. Ещё выше в «Железном Саване» было не забраться. Хромая, будто измученный, поломанный упырь, дезертир вышел на свет солнца. В западной стороне догорал закат, окрашивая небосвод в неестественный, чрезмерно яркий красный цвет. Выглядело гнетуще. Словно небу перерезали горло.
Терять время почём зря было нельзя. Как бы ни было тяжело, Альдред пошёл к самому краю яруса. Шутка ли, с тюремных высот ренегат мог хорошо разглядеть Саргузы. Он явственно видел, где проходят границы Тьмы и Света, Смерти и Жизни.
Западный муниципалитет купался в лучах заходящего солнца. Восток же накрыло тенью туч, обещавших обильный дождь.
Прародитель мало-помалу отвоевывал у живых жизненное пространство для мёртвых. Рано или поздно он добрался бы и до зеленой зоны. Ибо покойники не знают усталости, а ещё здравствующие чисто физически неспособны им противостоять, как себе подобным. Окончательное падение Города — всего лишь вопрос времени.
Дезертир глянул вниз. Прямо под его ногами растекались грязные, но бурные воды реки Ло. Течение в
