– Так устроен мир, Делла. Мужчины заключают выгодные союзы, подкрепляя их браками своих дочерей. Магички выходят замуж и рожают сыновей, которым суждено напитать жилу. Иначе вся магия уйдет из мира навек, и сила… – Матильда коснулась груди, где клубилась пробудившаяся тьма. – Тоже уйдет.
– Она и так уйдет, – хмыкнула сестрица. – Ты передашь ее ребенку и долгие годы будешь страдать от недостатка того, что ранее было частью тебя. Неизвестно, пробудится ли снова хоть часть первоначальной силы. А если родится девочка… – Эдель осеклась, осознав, видимо, что это может уязвить Матильду. – Прости.
Напрасно. Матильда давно уже привыкла, что ее попрекают Бертой. Было уже не больно – когда постоянно целят в одно и то же место, перестаешь ощущать боль.
– Знаешь, я долго думала, почему именно мальчик, – задумчиво произнесла она. – Все эти годы пыталась понять и не смогла. В Берте было много силы, когда она родилась. И я пыталась… – Она вздохнула. – Я много читала и нигде не нашла обоснований, почему девочка не может напитать источник. По сути, дар есть дар, он не зависит от пола. Но источник отказывался откликаться на ее магию.
– Когда окажусь в Капитуле, обязательно поищу ответ на этот вопрос! – горячо пообещала Делла.
В ответ Матильда лишь нервно улыбнулась, но тему развивать не стала. О карьере в Капитуле Делла могла говорить долго и горячо, но Матильда знала: этому не суждено случиться. Отец давно распланировал все жизни своих детей, в том числе и строптивицы Эдель.
Но отныне Матильда не собиралась жить по отцовскому плану. Теперь у нее есть свой, и она костьми ляжет, но воплотит его в жизнь.
С закатом она выскользнула из замка, укутавшись в серый плащ. Преодолеть часовых было просто: заклинанием забвения Матильда владела в совершенстве, к тому же знала, как обойти их защитные амулеты – она сама помогала их настроить. Мутные взгляды дозорных скользнули по ее безликой фигуре и больше не возвращались. Некромантка преодолела крутые ступени спуска, надежно укрытые кронами лиственников, высаженных по обеим сторонам тропки несколько веков назад, и нырнула в чащу. Сухие иглы, покрывающие землю толстым ковром, хрустели под ногами. Снег сошел, и массивные лапы елей касались плеч Матильды, словно ободряя.
Лесная чаща тонула во мгле. В мрачный лес Кэтленда редко проникало солнце – высокие тысячелетние сосны раскинули густые кроны, закрыв небо почти полностью. Даже днем здесь было очень сумрачно, а после заката так и вовсе главенствовала тьма.
Матильда любила темноту с детства. В замковых подземельях долины Туманов всегда было темно и влажно. Каменные стены, поросшие белесым сумрачным мхом, волглая, склизкая почва под ногами, запах плесени и горящего масла от факелов – все это успокаивало Матильду, дарило чувство защищенности.
Лес пах хвоей. Застывшей смолой. Грибами, липнущими к шершавой коре сосен. Талым снегом и влажным торфяником. Сердце трепыхалось в груди, дыхание сделалось прерывистым, сиплым.
По знакам, оставленным на стволах, она нашла заветное место довольно быстро. Там ее уже ждали два рыцаря в латах с эмблемой Капитула на грудной пластине, они сопроводили ее на небольшую поляну вокруг разрушенного храма, построенного еще до Великой войны. Теперь от него остались только руины – фундамент и часть стены, заплетенной плющом.
У стены он и встретил Матильду. В белом плаще, окруженный стражей с каменными лицами, освещаемый огнем факелов, верховный Капитула смотрелся… мелким. Невысок, худоват, редкие темные волосы зачесаны назад и убраны в хвост, открывая высокий лоб с уже наметившимися залысинами. Взгляд мутных глаз ощупал лицо Матильды, будто пытаясь понять, соответствует ли ожидаемое реальности. Поджав тонкие губы, Атмунд слегка кивнул.
– Леди Морелл, рад наконец познакомиться.
– Да пребудут с вами духи, ваша милость. – Матильда поклонилась и скромно опустила взгляд в землю – она знала, что Атмунд придерживается традиционных патриархальных взглядов. То, что он вообще удостоил Матильду ответом и согласился на встречу, было удачей. И она ее не упустит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Ваш род был весьма полезен для дела Капитула и долгие годы служил нам верой и правдой. А союз запада с севером значительно укрепил Вайддел. – Он посмотрел на Матильду водянистыми глазами и добавил: – В этом есть и ваша заслуга.
– Я покорна долгу, верховный.
– Долг привел вас сюда, верно?
– Эта женщина… – Матильда попыталась подобрать слова, удобоваримые для благочестивых ушей Атмунда, и не смогла.
– Эта женщина – посланница велла, – помог он. – Выскочка, способная пошатнуть равновесие, которое мы с таким трудом удерживали несколько веков. Но теперь, похоже, у нас появился шанс избавиться от нее. И ваша помощь в этом, миледи, будет неоценимой.
Матильда едва сдержала рвущуюся из груди радость. И улыбку подавила, хотя та все же сумела немного приподнять уголки губ.
– Однако мне кажется, ваши мотивы несколько… приземленные, – пожурил Атмунд, одаривая некромантку строгим взглядом. – И их силы может оказаться недостаточно в нужный момент.
– Я не подведу! – горячо пообещала Матильда.
– Вы искренне верите в это. Сейчас. Но когда окажетесь с этой женщиной один на один, без защиты мужа, без моей защиты, вашей воли может не хватить на то, чтобы исполнить задуманное. Вы не можете представить, насколько Мэлори коварна. Ее речи туманят разум, миледи. Даже самый чистый человек может усомниться в своих убеждениях, когда находится рядом с ней. У меня есть только один шанс покончить с этом велловым существом, и, поймите меня правильно, я не могу полагаться лишь на женские дрязги, когда дело касается стабильности магического сообщества.
На это у Матильды не было ответа, и радость ушла. Померкла. Некромантка нервно выдохнула и сжала кулаки: победа была так близко, однако ускользнула. Но если так, то… зачем Атмунд вообще согласился на встречу? Зачем привел ее сюда под пологом сумерек? Чтобы пристыдить?
– Ну-ну, деточка. – Рука верховного коснулась ее напряженного плеча. – Я вовсе не хотел вас расстроить. Как я уже сказал, вклад Бриггов в укрепление власти Капитула огромен, и вы, пусть и всего лишь женщина, во многом поспособствовали этому. Я это ценю, поверьте.
– Благодарю, ваша милость, – хрипло произнесла Матильда, не поднимая глаз.
– И позвал я вас сюда, так как верю: у вас получится посодействовать Капитулу и в этот раз.
– Но… тогда…
– Я лишь хочу сказать, – жестко отрезал Атмунд, и в его голосе прорезались стальные нотки: он явно не любил, когда его перебивали, – что руководствуетесь вы мотивами приземленными. А они, увы, не столь надежны.
– Вы хотите дать мне иной, – догадалась Матильда, и Атмунд кивнул.
– Укрепить вашу веру, миледи. Вера – то, что держит нас в рамках. Заставляет соблюдать границы дозволенного. Границы, которые Мэлори давно потеряла.
– Я готова, – кивнула некромантка. – Моя вера…
– Слаба. Но это не страшно, поверьте. И вовсе не делает вас отступницей. Просто вы женщина, а женщины по природе своей сентиментальны и подвержены меланхолии. Самокопанию. Однако каждый из нас должен стремиться к духовному – сейчас более, чем когда-либо. Особенно если хотим войти в историю, а вы войдете, будьте уверены, если совершите это нужное для Капитула деяние. Я помогу укрепить вашу веру. Для того мы и существуем, чтобы наставлять заблудшие души на истинный путь. Пройдемся?
Он аккуратно взял Матильду под локоть и дал знак своим людям держаться на расстоянии. Они направились к противоположной части поляны. Тьма, залившая лес, лизала ноги, ластилась довольной кошкой, немного скрадывая напряжение, охватившее некромантку. Тьма была другом. Соратником. Она открывала секреты, надежно спрятанные от тех, кто боится заглянуть в ее глубины. Матильда чувствовала, как под ногами, в земле, заросшей жухлой травой, под слипшимся талым снегом лежат кости погибших в Великой войне. Стоит ей пролить кровь, и они встанут, чтобы служить ей. Служить истинной хозяйке Кэтленда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
