Губы Женевьевы были прохладными, прикосновение — ласковым, а язык — шершавым, но приятным, как у кошки. Высасывание крови, столь медленное и нежное, порождало самые изысканные чувства, к ним мгновенно привыкал любой человек. Чарльз подумал о том, что она сейчас делает.
— Я не понимаю, о чем думал лорд Годалминг, — продолжила Флоренс. — Он действовал очень необычно.
— Как не похоже на Арта.
Сквозь потолок донесся пронзительный визг, едва ли напоминающий человеческий голос, за которым последовал вой. Флоренс съежилась, а сердце Борегара сжалось. Пенелопа металась в агонии.
Дело Джека-Потрошителя шло без каких-либо результатов. Вера в детективные способности Чарльза, которую питали в клубе «Диоген» и Круге Лаймхауса, могла сойти на нет. В конце концов, он практически ничего не добился.
От профессора пришла личная записка с извинениями, сообщающая о том, что полковнику Морану будет сделан суровый выговор за вмешательство. Также Борегару доставили особенное послание, написанное зелеными чернилами на тонком пергаменте, извещающее о том, что мистер Ям, скорее всего, тот самый китайский старейшина, более не потревожит мадемуазель Дьёдонне. Похоже, ему дали поручение, но Повелитель Странных Смертей более не чувствовал себя обязанным его исполнять. Борегар провел связь с новостной заметкой, похороненной среди страниц «Таймс». Необычное вторжение, ограбление наоборот, произошло в доме Джекила. Неизвестный проник в лабораторию доктора и рассыпал пятьдесят золотых соверенов над останками вампирского старейшины, которые изучал ученый.
— Иногда мне хочется, чтобы я никогда не слышала о вампирах, — сказала Флоренс. — Я так и Брэму говорила.
Борегар что-то невнятно промямлил, соглашаясь. Прозвенел дверной колокольчик, и он услышал, как мисс Йовил спешно побежала через комнату, дабы впустить посетителя.
— Наверное, еще один доброжелатель.
Вчера пришла Кейт Рид, подруга Пенелопы и «новорожденная» журналистка, где-то с полчаса бродила по дому без дела, смущаясь от собственного бессилия и что-то сочувственно бормоча, а потом под благовидным предлогом куда-то убежала. Едва ли она подала Пенелопе хороший пример.
Передняя дверь распахнулась, и знакомый голос произнес:
— Простите, у меня нет визитной карточки.
Женевьева. Чарльз вскочил на ноги и оказался в прихожей, прежде чем успел хорошенько подумать, Флоренс последовала за ним. Дьёдонне стояла на пороге.
— Чарльз, — сказала она, — я предполагала, что найду тебя здесь.
Вампирша прошла мимо миссис Йовил и стянула свой зеленый плащ, который экономка повесила на вешалку.
— Чарльз, — заметила Флоренс. — Ты невнимателен.
Он извинился и представил гостью. Женевьева, ведя себя наилучшим образом, коснулась руки миссис Стокер и сделала сносный реверанс. Миссис Чёрчвард спустилась в прихожую, дабы посмотреть, кто же пришел. Борегар представил старейшину и ей.
— Я так понимаю, вы нуждаетесь в докторе, знакомом с недугами не-мертвых, — объяснила Женевьева матери Пенелопы. — У меня весьма большой опыт в этом вопросе.
— Мы уже вызвали доктора Равну с Харли-стрит, мисс Дьёдонне. Я склонна думать, что его услуг будет достаточно.
— Равну? — Лицо Дьёдонне выдало, что она думает о лекаре.
— Женевьева? — спросил Чарльз.
— Чарльз, у меня нет вежливых выражений на его счет. Равна — жулик и фигляр. Он стал вампиром шесть месяцев назад, но уже объявил себя Калме нашего века. Вам бы лучше подошли Джекил или Моро, хотя я бы не доверила им и операцию на фурункуле.
— Доктор Равна имеет наилучшие рекомендации, — настаивала миссис Чёрчвард. — Его принимают в лучших домах.
Женевьева взмахом руки отмела ее доводы:
— Известно, что общество может ошибаться.
— Я едва ли думаю…
— Миссис Чёрчвард, вы должны позволить мне увидеть вашу дочь.
Она пристально посмотрела на мать Пенелопы. Борегар почувствовал силу, таившуюся в этом взгляде. Рану на запястье защипало. Чарльз был уверен, что все заметили, как он постоянно теребит манжету.
— Хорошо, — согласилась миссис Чёрчвард.
— Считайте это дополнительным мнением, — сказала Женевьева.
Оставив Флоренс и миссис Йовил внизу, она вместе с Борегаром последовала за миссис Чёрчвард наверх. Когда мать Пенелопы открыла дверь комнаты, где лежала больная, ужасный запах проник наружу. В воздухе стоял смрад истлевших, давно позабытых вещей. Окна закрывали плотные портьеры, и только единственный язычок газового светильника отбрасывал бледный полукруг на постель.
Доктор Равна с закатанными рукавами склонился над пациенткой, зажав щипцами извивающуюся черную тварь, прицепившуюся к груди девушки. Он спустил простыни вниз и раскрыл ее ночную рубашку. Полдюжины черных завитков висели на груди и животе несчастной.
— Пиявки, — воскликнула Женевьева.
Борегар сглотнул тошноту.
— Вы, проклятый глупец! — Вампирша оттолкнула специалиста и положила руку на лоб Пенелопы. Кожа пациентки имела желтоватый оттенок и блестела. Вокруг глаз сгустились красные пятна, а обнаженное тело усеивали воспаленные отметины.
— Нечистую кровь надо вытянуть, — объяснил доктор Равна. — Она испила из ядовитого колодца.
Женевьева стянула перчатки, оторвала пиявку от груди Пенелопы и бросила ее в таз. Работая методично и не показывая даже признака отвращения, она оторвала всех червей от тела. Там, где присосались их рты, выступила кровь. Доктор Равна начал протестовать, но Женевьева взглядом заставила его замолчать. Когда работа закончилась, она подняла простыни и подоткнула их под шею Пенелопы.
— Дуракам вроде вас следует за многое ответить, — сказала Дьёдонне доктору.
— У меня наилучшие рекомендации, юная леди.
— Я не юная.
Пенелопа пришла в сознание, но не могла говорить. Ее глаза метались, и она схватила Женевьеву за руку. Даже не обращая внимания на заметные симптомы болезни, любой мог сказать, что девушка стала другой. Ее лицо слегка изменилось, линия волос сдвинулась. Она выглядела как Памела.
— Надеюсь, ваши пиявки не полностью уничтожили ей разум, — сказала Женевьева доктору Равне. — Она и так больна, а вы еще больше ее ослабили.
— Можно ли что-нибудь сделать? — спросила миссис Чёрчвард.
— Ей нужна кровь, — объяснила Дьёдонне. — Если она выпила отравленную, то ей нужна хорошая для противоядия. Опустошение вен не просто бесполезно. Без крови мозг начинает голодать. Возможно, он уже безвозвратно поврежден.
Чарльз расстегнул манжету рукава.
— Нет, — Женевьева отмахнулась от невысказанного предложения. — Твоя кровь не пойдет.
На этом она стояла твердо. Борегар засомневался, из чисто ли медицинских причин исходит Женевьева.
— Ей нужна ее собственная кровь или что-то похожее. То, что говорит Моро, правда. Существуют различные виды крови. Вампирам это известно уже много веков.
— Ее собственная кровь? — переспросила миссис Чёрчвард. — Я не понимаю.
— Или нечто близкое, кровь родственника. Миссис Чёрчвард, не станете ли вы…
Та не смогла скрыть своего отвращения.
— Вы однажды вырастили ее, выходили, — объяснила Женевьева. — Теперь вы должны сделать это снова.
Мать Пенелопы оцепенела от ужаса. Она поднесла руки к лицу, скрестив запястья над горлом.
— Если бы лорд Годалминг действительно был джентльменом, ничего этого не произошло бы, — сказала Женевьева Борегару.
Пациентка зашипела, обнажив клыки. Она громко всосала воздух, высунула язык, пытаясь поймать какую-нибудь пищу.
— Ваша дочь будет жить, — сказала Женевьева мисс Чёрчвард. — Но все, что делает ее собой, смоет прочь, и вы останетесь с пустым листом, существом с аппетитом, но полным отсутствием разума.
— Она выглядит как Памела, — произнес Борегар.
Это озаботило Женевьеву.
— Черт побери, плохо. Пенелопа уходит, усыхает, изменяет форму, теряет себя.
Та захныкала, и Чарльз сморгнул слезы. Запах, удушающий жар комнаты, испуганный доктор, пациентка в агонии. Все это было слишком знакомо.
