из чувства собственной значимости. Однако я обещала не разглашать. Но нам не хватает необходимых сведений. Их можно раздобыть в Магическом архиве. Магистр пытался это сделать, но ему было отказано. По этой причине мы задумали некую авантюру, которая поможет нам отвлечь внимание архивариуса, и наш дорогой маг возьмет нужную ему книгу. И чтобы я сама к этому касательства не имела, и подходит Ришем с верными ему людьми. Моя же роль сводится к тому, чтобы лежать здесь, грызть сухарики и ждать доклада об удачном завершении дела. Вот и всё, ваше сиятельство. Зря вы переполошились.
В это мгновение раздался стук в дверь. Дядюшка бросил на меня внимательный взгляд, однако поднялся с кресла и отправился к двери, чтобы забрать у прислуги поднос, на котором стояла вазочка с взбитыми сливками и вазочка с сухарями. Его сиятельство приказал принести побольше, и этим заслужил мой благодарный взгляд.
А спустя минуту я уже сидела за столом и предвкушала то эстетическое удовольствие, которое должна была получить от соединения столь разных ингредиентов. Граф устроился напротив и продолжал сверлить меня пристальным взглядом.
— Что вас смущает? — спросила я, прежде взяв первый сухарь.
— Во-первых, Ришем, — ответил дядюшка.
Не ответив ему, я щедро подцепила воздушную шапочку взбитых сливок на сухарик. После облизнулась и отправила его в рот. Некоторое время посмаковав ощущения, я пришла к выводу:
— Невероятно вкусно. Желаете попробовать?
— Покорнейше благодарю, но воздержусь, — усмехнулся его сиятельство и вернулся к тому, что его интересовало больше: — Итак, меня по-прежнему смущает герцог. Как я уже имел честь говорить, его светлость — не лучший выбор. Для вас, так уж точно. Вы можете поручиться, что его помощь не обернется для вас нежелательными последствиями?
— У-у, — промычала я, полостью отдавшись насыщению.
— Это да или нет? — уточнил дядюшка.
Я протяжно вздохнула и посмотрела на него, однако его сиятельство моего ответа не ждал и продолжил сам:
— Я уже говорил вам однажды, что свои чувства он вряд ли забыл. И оказался прав, иначе он не искал бы вас столь настойчиво, Шанни. Этот мужчина всё еще влюблен, а ваше молчаливое одобрение дает ему надежду.
Поперхнувшись, я закашлялась. И пока граф, перегнувшись через стол, хлопал меня по спине, я пришла к выводу, что блюдо, поглощаемое мною, несовершенно. Откровенно говоря…
— Гадость какая, — сказала я, отодвинув от себя поднос. — Это можно есть только по раздельности. Сначала мне показалось, что вкус примечателен, но сейчас я разочарована. Будьте любезны, ваше сиятельство, налейте мне воды.
И эту просьбу дядюшка тоже выполнил. А когда я осушил весь стакан, то снова взяла сухарик и сунула его в рот уже без сливок. Да, так было несравненно лучше.
— Вы меня с ума сведете, — признался дядюшка под возобновленный хруст. — Может, поедите сливок? С ними вы можете разговаривать, они быстро тают на языке.
Посмотрев на вазочку со сливками, я скривилась:
— Нет, сливки я вовсе не хочу. Они отвратительны. Никогда в жизни больше не стану их есть. Что до Ришема, — граф ответил мне внимательным взглядом: — То я не ослепла и не поглупела. Я вижу его взгляд. Однако я не спешу уничтожить его надежду, но и вовсе не поощряю, не обижайте меня подобными подозрениями. Я избегаю всякой возможности откровенного разговора… пока избегаю. Нибо ведет себя благоразумно. Он не распускает рук, не намекает на свои чаяния. По сути, он такой, каким был всегда. Я же уже высказалась, что желаю вернуться туда, где была всё это время.
— Но почему не сказать ему прямо, что вы замужем, а главное, в тягости? — изумился дядюшка.
— По той причине, что сейчас его помощь мне необходима. А, как вы справедливо заметили, его светлость — человек корыстный. Возможно, если он будет лишен видов на собственную выгоду, то растеряет интерес и желание что-то делать для женщины, которая так и останется для него недостижимой. Пусть сначала исполнит, что обещал. И когда Элькос получит свою книгу, я перестану избегать всяких откровений. В конце концов, я его не обманываю. Едва он предложил свою помощь, я честно сказала, что собираюсь его использовать. Его светлость любезно согласился.
Дядюшка удрученно покачал головой, а после развел руками:
— Не знаю, что сказать. Ришем всегда был темной лошадкой. Даже когда играл на нашей стороне, я до конца не доверял ему. Возможно, я так и не простил ему того, что он чуть не сделал с вами когда-то, но его светлость неизменно будит во мне подозрительность.
— Всё будет хорошо, — улыбнулась я. — А теперь, если вы высказали всё, что желали, я бы хотела вернуться к моим сухарям.
— Не смею более оттягивать ваше с ними свидание, — усмехнулся его сиятельство, а я, кивнув, снова захрустела.
Дядюшка с улыбкой провел тыльной стороной ладони по моей щеке, коротко вздохнул и вышел. Я улыбнулась ему вслед, а после перебралась обратно на кушетку, однако прежнего удобства не ощутила и решила выбраться на балкон. День выдался замечательным. Несмотря на солнце, изнуряющего зноя не было. К тому же приятный ветерок овевал кожу, и мне подумалось, что я зря теряла время в комнатах.
На балконе я оперлась ладонями на перила и, подняв лицо к небу, прикрыла глаза. Мне вспомнился недавний разговор с его сиятельством, и я усмехнулась. Мысли мои сами собой перетекли на герцога Ришемского. Нибо… Мы не виделись с ним вот уже два дня, а до этого не виделись столько же, и это был тот самый день, когда я пыталась следить за помощником архивариуса.
Когда его светлость отвез меня к дому дядюшки, мы не спешили войти. Это было моим желанием, и основано оно было на приметности герцога. Если бы и его заметили у дома графа Доло в то время, когда он должен был ехать в Ришем, оставить мое появление в тайне и вовсе оказалось бы невозможно. По той же причине и Гард не навещал меня у его сиятельства. Приходил только магистр, но он и без меня был дружен с графом.
Вот по этой самой причине, какую я указала выше, мы и не покинули экипажа, каковой остановился, не доезжая особняка дядюшки. Здесь и ожидали появления Элькоса. А пока магистр не показался, я, наконец, дала герцогу ответы на его вопросы: где я была и почему не давала о себе знать. История, поведанная ему, была и вовсе короткой. И хоть я описала людей и места, но умолчала о главном, и вы уже знаете — о чем, как и причину,
