до бывшей герцогини Ришемской, то она до последнего надеялась, что брат простит ее и вернет в свой дворец. Когда стало известно о вашем исчезновении, она начала слать королю слезливые письма. Обещала быть благоразумной. И, если государь всё-таки решит выдать ее замуж, то хотя бы отправит под венец из родного ей дома. Однако он ответил всего один раз, и что именно мне неизвестно, потому что ее светлость пришла в крайнюю степень негодования, после снова рыдала, а письмо сожгла.
Откуда он знал о содержимом писем бывшей жены, было понятно. Тетя герцога была старшей сестрой в Ришемском Доме Левит. И значит, письма проходили через нее. Достаточно было вскрыть и прочитать, чтобы узнать о содержимом, а после пересказать племяннику. Однако мне стало любопытно:
— Что она писала?
Его светлость ответил мне ироничным взглядом:
— Дорогая, что могла писать Селия Стренхетт? Гадости, разумеется. И помимо страданий эта подлая змея исходила на яд. Она умудрялась вворачивать про то, что вы были неверны королю, и что ей доподлинно известно, что между нами с вами существовала, отнюдь, не дружеская связь. И пусть дура Селия всего лишь надеялась, что брат заберет ее из обители хотя бы ради разбирательств, вы лучше других знаете норов государя. Он и сам подозревал нас, а потому уверовать, что мы были любовниками, ему было несложно. Если бы не моя тетя, то у Ришема мог быть уже другой властитель. — Добавил он, так подтвердив верность моей догадки: — А так как она просматривала письма герцогини, то и к королю отправлялись лишь те, где его сестрица жаловалась на свою несчастную судьбу и его жестокость.
Усмехнувшись, я вновь посмотрела в окошко, однако думала о том, что сказал мой спутник. Ничего иного от бывшей герцогини Ришемской ожидать не приходилось. Подлая, завистливая, вздорная и глупая — ужасная смесь пороков, и ни одной добродетели. И верить в то, что она что-то поймет и раскается, мог только ее братец. Если бы я когда-то не вынудила его, наконец-то, не спускать сестре с рук ее прегрешений, возможно, до своей свадьбы герцогиня действительно жила во дворце, а ее муж кормил червей в склепе, потому Иву нужно было на кого-то свалить чужую вину. А Ришем всегда казался ему самым подходящим кандидатом, и из-за нашей с ним дружбы в том числе.
— Как ей живется в новом браке? — полюбопытствовала я. — Дядюшка говорил, что ее выдали замуж за горного князя.
— Думаю, вы понимаете, что печали и радости моей первой супруги меня не волнуют вовсе, — несколько сухо ответил Нибо. — Мне попросту нет до нее дела. Но если вам любопытно, то скажу, что слышал о новом муже Селии. Говорят, что он — человек строгих правил и довольно суров не только со своими людьми, но и родными. Княжество Скипстейн располагается в довольно безрадостном месте, но нам оно интересно тем, что через перевал, который принадлежит князю, идут наши торговые караваны в Энсенс. Теперь мы получили там беспошлинный проезд и защиту от возможного разбоя. Скипстейн в свою очередь заключил с нами союзнический договор, и на его рубежах появились камератские крепости, тем увеличив княжеское войско. Впрочем, мне думается, что Селия не в восторге от своей новой родины, но меня это совершенно не волнует.
— Как и меня, — заметила я. — Просто было интересно восполнить и этот пробел о прошедших без меня годах.
Мы вновь ненадолго замолчали. Я продолжила глядеть в окошко, а герцог на меня.
— Как же это восхитительно, — услышала я и с удивлением взглянула на его светлость, а он пояснил: — Восхитительно говорить с вами, не думая о короле и его подозрениях.
В этом я была с его светлостью согласна целиком и полностью. И если мои гвардейцы перестали мне мешать довольно быстро, и большую часть наших совместных передвижений они были для меня уже не надзирателями, а друзьями, то для герцога так и остались напоминанием, что он не может чувствовать себя свободно. Хотя Ришем никогда скованным и не выглядел. Впрочем, говорил его светлость не о гвардейцах, а монарших подозрениях, и тут с ним действительно было невозможно не согласиться. Я под этим давящим всевидящим оком прожила семь лет, включая время, когда мы еще не были вместе.
— Шанни…
— Скажите, — игнорируя его призыв в очередной раз, заговорила я, — вам кто-то помогает следить за мной? Не могли же вы всё это время провести под стенами дома его сиятельства.
— Не мог, — чуть помедлив, ответил герцог, и в его голосе мне послышалась досада. Но и это я предпочла не заметить. — Разумеется, мне помогают мои наиболее доверенные люди. Но когда Двор и моя семья покинули столицу, я наблюдал за вами сам. И даже сопровождал вас на пикник. Правда, излишне поспешил, и мне пришлось искать вас. Уже за городом я пришпорил коня и погнал его вперед, понимая, что буду приметен среди тех, кто расположился на берегу, если появлюсь позже. Я перебрался на другой берег и отыскал премилое местечко, откуда мог наблюдать неприметный случайному взору. Однако вы так и не появились, хоть я и обогнал вас. Мне пришлось немало покататься по берегу прежде, чем отыскал вас.
— Тот невоспитанный всадник? — догадалась я. Нибо с улыбкой повинно склонил голову, а я ответила ему укоризной во взоре: — Вам должно быть стыдно, мы едва не задохнулись от поднятой пыли.
Он вновь склонил голову и развел руками, а когда снова посмотрел на меня, я не увидела раскаяния. Ни лице Ришема сияла улыбка.
— Готов принять любое наказание из ваших рук, Шанриз, кроме изгнания.
— О-о, даже не надейтесь так легко отделаться, — заверила я. — Я намереваюсь вас использовать, тем более вы и сами мне это предлагали. Потому готовьтесь, ваша светлость, теперь я стану вами помыкать, а вы таскать для меня угли из огня.
— Я в вашем полном распоряжении, — ответил Нибо, продолжив улыбаться. — Помыкайте, распоряжайтесь, владейте, я исполню любое ваше желание.
Я улыбнулась в ответ. Впрочем, открываться я не спешила, как и говорить о ближайших планах. Пусть вначале магистр пообщается с герцогом и выскажется, насколько мы можем ему доверять. И если он не уловит фальши, то вскоре слежкой займутся те, кто этому более обучен. Похоже, дело пошло на лад…
Глава 13
Его сиятельство был не в духе. Он прохаживался передо мной, не говоря ни слова, но по его сосредоточенному лицу я читала больше, чем если бы граф открыл рот. Дядюшка
