своей жизни, – произнёс Долгорукий бесцветным голосом.
– Ты просто мало живёшь на свете, – фыркнул чародей.
– Зря вы это сделали, – победно улыбаясь, заявил настоящий Двадцать Пять.
– Почему же? – с вызовом спросил Серетун.
– Ну как, – стражник ловким движением взлохматил себе чёлку. – Я сейчас пойду трындеть по округе, что вы предатели и говнюки, планирующие покушение на самого визиря.
– Ай блин, – цокнул волшебник.
– Что такое? – напрягся Гарюрич.
– Помнишь, как я попал в неловкую ситуацию, когда Астролябия тебя создала?
– Что “помнишь, как я попал в неловкую ситуацию, когда Астролябия тебя создала”? – переспросил Долгорукий.
– А, ну да, ты же ещё спал, – вздохнул чародей. – В общем, сейчас такая же неловкая ситуация.
– Ну надо же, – разулыбался Двадцать Пять. – Я загнал в угол самого великого волшебника?
– Не гони крамолу, – огрызнулся Серетун. – Ибн Заде, как узнает, что ты такое говорил, сразу тебя отшлёпает. Или даже развеет.
– Где, кстати, мой повелитель? – спросил стражник. – Помнится, он был с вами, а сейчас вы без него. Значит, уже убили?
– Никого мы не убивали! – вспылил Гарюрич. – Хорош петушиться. Улетел он от нас.
– Куда? – тупо уточнил стражник.
– Не знаю, он не отчитывался.
– Мы, в общем, пойдём, – примирительно сказал Долгорукий, делая осторожный шаг за ворота.
– Да идите уже, – отмахнулся Двадцать Пять. – Всё равно буду про вас трындеть.
– На здоровье, – отрезал Серетун и пошёл вперёд, не отказав себе в удовольствии отдавить стражнику ногу. – Боже, я такой неловкий.
– Скотина, – простонал парень, схватившись за травмированное место.
– Сам такой… был только что, – бросил вслед чародей.
– Что-то я не вижу, где они попали в войну, – пробурчал себе под нос Дима. – Ну Наталия, ну врушка.
Только через несколько абзацев пустого трёпа героев о высоком (чувствуется почерк автора, Дима прямо-таки узнал стиль — как в том эпизоде, когда Серетун болтал с Натахталом по пути сквозь Таинственный Лес) начался настоящий экшн, да такой, что по коже писателя прошёлся морозец.
– Что это там внизу? – показал пальцем на город наблюдательный Серетун.
– Праздник какой-то, – предположил Гарюрич.
С живописного склона, всё ещё усеянного трупиками жучков-дармоедов, открывался великолепный вид на Пейтеромск. Только на этот раз поделённый на семь секторов город горел синим пламенем. Конечно, фигурально выражаясь, но впечатление создавалось именно такое.
Подобно истлевшему Анк-Морпорку, столица имбирного пива готовилась встретить свой конец от нападения обезумевших рыцарей в чёрных и фиолетовых латах. Сверху они были не больше блохи, но Серетун сразу признал эти наряды.
– Там война, – молвил пересохшим горлом чародей.
– Где? – встрепенулся Гарюрич.
– Там, – ещё раз показал пальцем Серетун.
Чародея не особо смутило то, что, не успев начаться, вечер как-то быстро перетёк в рассвет, зато гораздо более волновала судьба Тизуила и его молодой семьи.
– Скорее за мной! – крикнул Серетун, лихо запрыгнув на своего благородного скакуна.
Долгорукий только чудом успел вцепиться в бока корове, прежде чем она понеслась со всей дури.
Испугавшись не на шутку, волшебник рассекал пространство со скоростью, намного превышающей реальные возможности законов физики. Свиток телепортации выручил бы, но, как назло, все запасы истощились, и теперь приходилось довольствоваться заклятием быстрых копыт. Хорошо ещё, что Серетун выбрал в качестве транспорта корову, а не какого-нибудь носорога, потому что заклинания быстрых лап он не знал. Ну или его ещё не придумали. Кому, спрашивается, надо кататься на неприспособленных для этого животных?
Полыхающий Пейтеромск приближался, обдавая всё новыми оттенками выпаренного пива. Раскуроченные входные ворота сразу подарили противнику преимущество.
Такова цена тщеславия, Ибн Заде.
Отряды пехотинцев один за другим проникали внутрь, обнажив гнутые остроконечные мечи из настоящей стали.
Солдатские лица были преисполнены ненавистью, словно ничто перед ними не имело ни малейшего шанса на существование.
Первыми продвигался неизвестный мужик, немного похожий на визиря, а плечом к плечу с ним выступал не кто иной. как Шмаликус, придворный кальянщик военной закалки с полчищем скелетов в шкафу.
Навстречу врагу, побросав на пол газеты, отважно мчались полуптичьи стражники. Их оружием была отнюдь не сталь. Некоторые военные эксперты называли голубков авиацией за используемые методы атаки.
В результате первого контрнаступления живые, но посрамлённые чёрно-фиолетовые воины только разозлились и продолжали двигаться к центральной площади с удвоенной силой.
Теперь на их форме красовались засохшие белые пятнышки, что сильно подрывало мораль.
– Какой ужас, – прошептал себе под нос Гарюрич.
– Не впервой, – ответил ему Серетун, и обратился к своей бурёнке: – Ну что, готова?
Сохранив способность воспринимать человеческую речь, корова напряглась. Бедная скотина уже начала жалеть, что попросила своё тело обратно. Сейчас бы продолжала бить баклуши в башне со стражей, но теперь ей предстояло довериться волшебнику, который уже однажды её обманул.
– Три! – начал отсчёт Серетун, заранее прикрыв бурёнке глаза.
Ей это не понравилось, но не в том она была положении, чтобы спорить.
– Два!
Время растянулось, словно жевательная резинка, сделав голос чародея ниже и медлительней.
– Оди-и-ин, – звучным басом протянул волшебник и очень больно шлёпнул скакуна по заднице.
Корова рефлекторно напрягла все четыре ноги и буквально взмыла вверх с холма, чтобы по всем законам баллистики перелететь через городской забор.
Долгорукого этот пассаж не впечатлил. Буквально вчера утром он уже видел город с высоты говяжьего полёта. А вот Серетун залюбовался прекрасно спланированной архитектурой, доставшейся полуорочьим иждивенцам от высокоразвитых речных пиратов. Расписные домики с круглыми покатыми крышами выглядели так, словно были заимствованы из старой, но очень атмосферной компьютерной игры. Вымощенные булыжником улицы складывались в семь идеальных секторов, выходящих лучами из неописуемой красоты площади с фонтаном.
Полёт резко прервался. Бурёнка приземлилась прямо за таверной “Хвост и грива”, откуда уже выбегали перевозбуждённые постояльцы. Часть из них норовила укрыться в домах, ещё часть отвинчивала болты у канализационных люков, но некоторые
