— А это кто? - Марк устремился вперёд, видя, как изменилась в лице Маргарита, но Джон остановил его, да тот и сам замер, как изваяние, резко замотав головой, не в состоянии поверить своим глазам, когда, среди стоящих, он увидел женщину - высокую сероглазую платиновую блондинку в белом шелковом платье, мягко ниспадавшим по её идеальной фигуре:
— Мама? - у него перехватило дыхание, и он не мог оторвать взора от её серых глаз и от её нежной улыбки, - Мама!- он всю жизнь мечтал обнять её. А сейчас в его голове был полнейший хаос - мысли и чувства опережали друг друга со скоростью света, и он снова ощутил себя тем маленьким мальчиком, который каждый раз, глядя на падающую звезду, загадывал одно и то же желание - чтобы свершилось невероятное, и мать вернулась за ним.
И именно такой он и представлял её себе в своих детских мечтах, и столько раз именно такую видел её в своих снах.
— Марк, я так горжусь тобой - ты стал таким прекрасным, и сейчас я говорю не только о внешней красоте, - Руслана обняла сына и поцеловала его бледный лоб, сейчас она была для него такой реальной.
— Нет, мама, это ты была одной из самых прекрасных женщин на земле и самой красивой моделью десятилетия. Я хотел быть частью этого мира, твоего мира, чтобы стать хоть немного ближе к тебе, чтобы испытать и почувствовать то, что испытывала и чувствовала ты, - он всегда хотел сказать ей эти слова, но, из-за слёз, что стояли в его глазах, не мог видеть выражение её лица сейчас, - Я снова верну себе известность и славу той фамилии, что ношу - я стану лучшим в мире, ради твоей памяти. Я начну всё с начала, только теперь уже под своим настоящим именем. Твой сын будет достоин тебя, клянусь! В своё время меня избивали до крови, но, я ни когда не просил пощады - я выжил и стал намного сильнее. Меня ни что не заставит остановиться или свернуть с выбранного пути - я уже ни чего не боюсь. Если бы меня спросили, хочу ли я что-нибудь изменить в своей жизни, то теперь я бы точно ответил, что ни чего не желаю менять - всё, что было в моей жизни - и плохое, и хорошее, всё это сделало меня таким, какой я есть сейчас, сделало меня сильнее.
— Я не сомневаюсь в этом ни секунды - ты добьёшься всего, чего захочешь, если приложишь все усилия. Господь наделил тебя редкостной красотой, и он не заберёт её назад. В твоих же силах - с мудростью использовать, то, что дано тебе от природы.
— Прости меня, я не знал, что мне делать, и наломал дров, - за свою бытность Лев Витриченко уже мало чему удивлялся, вот и сейчас он подошел к жене и сыну, чтобы на этот раз не упустить шанс сказать им, как они для него дороги, - Впервые в жизни я увидел всю грандиозность и всю трагичность смерти тогда, там, за дверью твоей палаты - прошептал "мертва", и сам себе не поверил - как будто, ещё раз убил тебя, произнеся эти слова. А ты лежала на больничной койке - спокойная и умиротворенная, бледная и холодная - как Снежная Королева. Моя Королева... На земле я любил - лишь тебя. Как же я мог оставить того, кто был плоть от плоти, кровь от крови нашей? Это было хуже, чем предательство. Если я любил тебя, то, должен был принять и его. Простишь ли ты меня?
— Уже давно простила, - мягко улыбнулась Руслана и повернула улыбающееся лицо к сыну - пусть это будут всего лишь пять минут, но, эти драгоценные минуты рядом с ней будут её любимые мужчины, - Я всегда знала, что твоя жизнь гораздо важнее, чем моя, и я ни о чём не жалею, и, глядя на тебя сейчас, ещё раз убеждаюсь в том, что оно того стоило, - она сняла с шеи камею, и это было украшение с секретом - кулон раскрывался, и в середине был портрет самой Русланы, нарисованный когда-то Львом Витриченко, - Теперь я всегда буду с тобой - так близко, как только могу.
— Ты и так в моём сердце - ближе и быть не может, - он приложил её ладонь к своей груди.
— Эта маленькая темноволосая девушка, что стоит рядом с тем высоким мужчиной - это она преобразила тебя? - тихо спросила она, на что Марк лишь загадочно улыбнулся.
— Смерть Христова, Ал, - Маргарита застыла на месте с широко распахнутыми от удивления глазами, - Алессио! Это, правда, ты? - она стояла, не в силах пошевелиться, размазывая по лицу потёкшую тушь и помаду, - Я же три месяца каждую ночь засыпала на мокрой от слёз подушке.
— Chao, cara mia! - он улыбался и улыбались его серо-голубые глаза, - Я рад, что у тебя всё хорошо, - а слёзы всё лились и лились из её глаз, и она ни как не могла их остановить, опасаясь даже дотронуться до него, - Ну, перестань же плакать. Такой красавице не идут опухшие глаза, - он провел рукой по её волосам, - Лучше скажи, что же вы такого сделали, что мы тут?
— Всё, что мы сделали - мы сделали все вместе, - Маргарита посмотрела в сторону друзей, - Без них ничего бы этого не было.
— Рerche Margherita e buona,
perche Margherita e bella,
perche Margherita e dolce,
perche Margherita e vera,
— процитировал он слова старой песни.
Маргарита - доброта здесь,
Маргарита - идеал красоты.
Маргарита - сама нежность,
Маргарита - сама правда,
Маргарита - неизбежность...
— Ты часто напевал мне эту песню, - девушка сразу вспомнила, как она любила слушать, когда он пел, как её завораживал его хрипловатый голос, - Ты говорил, что она написана специально для таких, как я. Говорил, что она принесёт мне радость и удачу - так и случилось. Знаешь, это даже трудно представить, насколько я сейчас счастлива.
— Нет - это не трудно, об этом говорят ослепительный блеск твоих глаз и твоя лучистая улыбка. И я, правда, очень рад за тебя, малышка. Я помнил тебя милой в своей влюбленности маленькой девочкой, а сейчас я вижу прекрасную молодую женщину в начале расцвета своей красоты. Ты всегда будешь для меня малышкой-сестрёнкой, сестрой моего лучшего друга... Я бы не смог сделать тебя такой счастливой, как это сделал он, - он опустил взгляд на её живот, но, Маргарита не заметила этот его жест, - И вскоре ты будешь ещё счастливее. Возьми это на счастье, - он протянул ей статуэтку в виде фигурки девушки-ангела из искусственного мрамора, покрытого слоем бронзы, - Я так и не успел тебе её подарить, - А это, - в другой руке у него была статуэтка маленького ангелочка, - передай сыну моей сестры, пожалуйста. Это будет ему напоминанием обо мне.
— Я обязательно сделаю это, обещаю, - это было наименьшее, что Маргарита могла сделать для него.
— Отец! - Джон и Ями обняли князя, выглядевшего ещё более царственно в своём белом одеянии:
— Как же я рад, что могу снова обнять вас, пусть и не надолго, - он крепче прижал к себе своих обожаемых близнецов, - Я столько ещё хотел сделать для вас, дети. Нет, правда - разве я думал, что умру в пятьдесят лет от обширного инфаркта, мне всегда казалось, что так много ещё времени впереди, что я всё ещё успею.
— Рафаэль, подойди, мой мальчик, - юноша закрыл лицо руками, а слёзы причиняли нестерпимую боль его раненому глазу, он уже и не надеялся ещё когда-нибудь в своей жизни услышать эти голоса, самые желанные голоса для него, - как ты вырос, но, для меня ты всегда останешься моим маленьким мальчиком. Прости, что пришлось так рано тебя оставить, - княгиня Асия и князь Вайвасват заключили младшего сына в тёплый семейный круг любви.
— Благодарю тебя, дитя, за эту возможность снова увидеть свою семью, - князь поблагодарил Маргариту улыбкой.
— Это дорогого стоит, - легкая улыбка тронула губы Асии.
— Ваши дети и сами не мало сделали для этого, это - и их заслуга тоже, - ответила Маргарита и улыбнулась.
Сони стояла и беззвучно плакала, не в силах поверить собственным глазам, пока Вайвасват не подошел к ней сам и не взял её за руку:
— Не печалься, посмотри на меня, - он поднял её лицо на себя, - Я не плачу - и ты слёз не лей.
— Госпожа Сони, спасибо вам за то, что были доброй матерью моему сыну, - женщина воздела глаза и увидела выражение благодарности и признательности на приветливом лице Асии.
— Okaa-san! Otou-san! - Джек свёл брови, глубоко вдохнул и с трудом сделал несколько шагов навстречу, не выпуская руку жены, а старые шрамы точно запекли огнем, и снова в памяти ожили события того страшного дня: взрыв в торговом центре, беспорядок и переполох вокруг, крики и стоны людей, вой полицейских машин и сирен скорой помощи, его попытки броситься к нарытым пропитанным кровью сукном телам, чьи-то руки, удерживавшие его, потом укол транквилизатора и реанимационная палата, и он уже не воспринимал того, что ему говорили, не осознавал своего критического состояния, он понимал только то, что его родителей больше нет. И, вот теперь они стоят и улыбаются ему - это было необъяснимое ощущение боли и блаженства одновременно, - Мама! Отец!
— Сынок, гордость наша, - Рейко подошла обняла его, - Ты даже не представляешь, какую мы испытываем радость, видя каким мы стал, чего добился, - молодой хирург крепче прижал к себе Даниэллу, - И у тебя такая замечательная жена, - она подмигнула девушке.
— Сara mia, с тобой тут хотят поговорить, - Алессио поклонился, тряхнув русыми волосам и отступил в сторону, давая женщине подойти ближе к Маргарите, а сам подошел пожать руку Джеку, с которым его прежде связывала крепкая дружба. Казалось бы, история настолько банальная - молодой скульптор очень быстро стал известным и востребованным, он был гордым и независимым, он знал цену своему таланту и не захотел тратить его в угоду преступникам и создавать подделки. Тогда они пригрозили, что он больше ни когда не сможет работать. А дальше - как по сценарию дешевого боевика - его избили до полусмерти и порезали сухожилия на кистях. Пришел в сознание он уже в больнице. Джек стал не только его лечащим врачом, но и другом. Молодой хирург очень болезненно реагировал на любую несправедливость, и старался помочь, чем мог - только вот вернуть былую гибкость и подвижность рукам не удалось - он не сможет уже вернуться к делу, которому он отдавал всего себя. Как, всё-таки, хорошо, что в то тяжелое для него время его поддержали Джек и его младшая сестра Маргарита. Для него она была совсем ребёнком - было-то ей всего лет пятнадцать, не больше, а она просила его подождать, пока повзрослеет, и не влюбляться в другую. Боже, как же это было мило и трогательно! И он обещал, но не суждено было исполниться этому обещанию... Он сейчас действительно рад, что она счастлива - он бы не вынес, если бы это было не так:
