Толик Дементьев навещал его в больнице. Держался так, словно они по-прежнему оставались коллегами – хотя ясно было: в строй капитан Дибич уже встанет. Поскольку не на чем стоять…
– Совсем-совсем ничего не помнишь? – допытывался Толик.
– Ничего, – твердо отвечал Архивариус. – Последнее воспоминание – как стою у дерева. И всё. Обрыв пленки… Следующий кадр – больница.
– Жаль… – вздыхал Толик. – Но может, вернется память помаленьку, бывают такие случаи… Всё голову ломаю, кто и как тебя под ту груду кирпичей умудрился втиснуть… Явно ведь с войны лежат, непотревоженные, землей сцементировались, мохом поросли. Тебя ведь туда не в беспамятстве волокли, не оглушенного – коли три раза выстрелить успел… Хотел бы я знать – в кого?
– И я хотел бы… – солгал Архивариус.
Он помнил всё. Но старался забыть. Не получалось.
Глава 4
16 июня, понедельник, вечер, ночь
1
До Коммунара, находившегося по прямой в пяти километрах от «Графской Славянки», грозовой фронт дошел несколько позже, чем до Спасовки. Но обрушилась на городок гроза с не меньшей силой.
Колян Прохоров понял, что погода ломает все его планы. Он никак не рассчитывал, что видимость в восемь часов вечера нежданно-негаданно упадет до двух метров – за сплошной стеной льющейся с неба воды ему не удавалось толком разглядеть двери подъезда Марчука.
Доктор мог спокойно подойти к парадной с другой стороны – и остаться незамеченным. Вот ведь невезуха… Выждать полчасика и пойти позвонить в дверь наугад? А если клистирная трубка задержится на службе? Подождать подольше? А если любовнички уже завалятся в койку и не отопрут? Занимать позицию в подъезде – тоже не выход. Уж кто-нибудь заметит и запомнит…
Наверное, логичнее всего было бы дождаться доктора в его собственной квартире – обездвижив тем или иным способом Таньку. Но Колян не мог мыслить логично. В этом вопросе – не мог. В его мозгу намертво повисла картинка: дверь распахивается, голубки видят его, и сверкающий топорик в его руке, – Танька, побледнев, немо хватает ртом воздух, а Пилюлькин, конечно же, напускает со страху в штаны… Никакого иного развития событий, кроме любовно продуманного, Прохоров представить не мог.
Что характерно, Колян не был ни запойным алкоголиком, ни крепко пьющим, в отличие от большинства соседей-спасовцев. Не брал в рот ни капли уже несколько лет – и сегодняшний его план действий отнюдь не стал результатом белой горячки.
Колян Прохоров не был алкоголиком. Он – в качестве замены – был ревнивцем. Мозгу в общем-то всё равно, каким способом активизируется выработка стимулирующих нейрогормонов, – при помощи алкалоидов или сильных эмоций.
Прохоров был ревнивцем запойным, ненавидящим свою ревность и не способным от нее отказаться… Пожалуй, именно беспочвенные подозрения, а вовсе не частые отлучки мужа толкнули-таки Татьяну на измену после пяти лет брака… Сколько можно терпеть необоснованные попреки и душераздирающие сцены? Терпеть просто так, не в качестве платы за запретное удовольствие? А тут как раз подвернулся молодой, обаятельный и разведенный доктор Марчук…
Супруг же, узнав, что подозрения в конце концов подтвердились (в деревенском мешке шила не утаишь, как ни старайся) – испытал поначалу нечто вроде болезненно-сладострастного удовлетворения… Ревность порой принимает и такие формы. Тоже не всегда смертельно для окружающих – но Колян на своё и их несчастье жил в Спасовке. За два двора от озера-провала.
…Белый «жигуль» скользнул мимо смутным призраком – Колян не сумел разглядеть ни модель, ни, тем более, номер. Однако узрел за задним стеклом розовое нечто … Розовый тигр с бантом на шее? Ну точно! Гад Марчук! Его тачка…
Скорей угадываемый, чем видимый силуэт поплыл к подъезду. Напоминал он огромный гриб – доктор раскрыл над головой большой черный зонт.
Отлично, всё по плану, обрадовался Колян. Как тут же выяснилось – рано обрадовался. Потому что грибообразный силуэт доплыл до дверей – и остановился под козырьком подъезда. Застыл. Прохоров до боли в глазах вглядывался сквозь мутную завесу, порой пронзаемую вспышками молний: стоит, гад! Не открывает, не заходит!
Что бы это значило? Всё же ошибка? Не та машина?
Дверь наконец распахнулась – и под козырьком возник второй силуэт, поменьше и посветлее. Танька, догадался Колян. Танька в ее белом брючном костюмчике – купленном, между прочим, мужем в подарок к пятой годовщине свадьбы…
Два силуэта, тесно прижавшись под одним зонтом, поспешно прошагали к «жигулю». Через минуту машина Марчука тронулась с места.
Прохоров застонал. Всё пропало! Парочка, невзирая на дождь, куда-то намылилась – в ресторан, в клуб, в Питер… неважно. Когда вернутся – неясно, тщательно просчитанное алиби летит к чертям…
О том, что некоторые свойства его взрывного характера многим в Спасовке известны, Колян не думал. И о том, что наивное алиби: «Был в дороге, ехал в Москву», – едва ли удовлетворит людей, которым придется распутывать двойное убийство, тоже не думал. Он сейчас вообще ни о чем не задумывался. Резко стронул машину с места, догнал белый «жигуль», пристроился сзади.
Машин по Коммунару раскатывало в такую погоду немного. Прохоров, пренебрегая опасностью столкновения, фары не включил. И надеялся, что его серая «девятка» останется за пеленой дождя незаметной для Марчука…
Так оно и вышло.
2
Ревнивые мужья обладают порой обостренным чутьем – и первым своим предположением Колян угодил в десятку.
Доктор Святослав Марчук и в самом деле на сегодняшний вечер заказал для себя и Татьяны столик в ресторане – в единственном, пожалуй, приличном ресторане городка. Более того, за ужином Марчук собирался кое-что Татьяне подарить и кое о чем сообщить… Приготовленный подарок с утра лежал в кармане – маленькая коробочка с кольцом. А слова и фразы грядущего сообщения он весь день обкатывал в мыслях: не так-то легко сделать предложение замужней женщине…
Впрочем, Таня легкими намеками уже давала понять, что и Спасовка, и жизнь с ревнивым рогоносцем опостылели ей окончательно. Марчук не был знаком с ее мужем (не подозревая, что Колян трижды наблюдал за ним и хорошо знает в лицо) – но, судя по рассказам жены, жизнь с таким супругом действительно не сахар. И доктор надеялся: все сложится удачно. Естественно, при таком раскладе матч (в смысле – ужин) должен был состояться при любой погоде.
А погода, похоже, решила сегодня побить все рекорды, выдав разом годовую норму осадков. По улочкам Коммунара текли уже не ручьи – речки. Текли и низвергались в канализационные люки ревущими водопадами. Машина доктора бесстрашно преодолевала водные преграды, словно была не потрепанной жизнью «шестеркой», а самым навороченным джипом из «Кэмел-Трофи». И у доктора возникало некое гордое и романтичное чувство: рядом любимая женщина, гром гремит, вода ревет, а он, доктор Марчук, уверенно рулит к грядущему счастью…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
