Сначала Мур кратко обрисовал, каким ему видится будущее цифровых технологий. “Интегральные схемы приведут к появлению таких чудес, как домашние компьютеры, или, по крайней мере, терминалов, связанных с центральным компьютером”, — написал он. А следующее его пророческое предсказание сделало его знаменитым: “Согласно приблизительной оценке, при минимальных затратах на детали сложность каждые два года возрастает вдвое. Нет оснований полагать, что эта зависимость не будет примерно такой же ближайшие десять лет”23.
Грубо говоря, Мур утверждал, что эффективное с точки зрения затрат число транзисторов, которые удается поместить на микрочип, каждый год удваивается и он ожидает, что так и будет происходить по крайней мере ближайшие десять лет. Один из его приятелей, профессор Калифорнийского технологического института, публично назвал это утверждение “законом Мура”. По прошествии десяти лет, в 1975 году, стало ясно, что Мур был прав. К этому времени он подправил свой закон, сократив вдвое предсказанную скорость роста. Новое пророчество гласило, что в будущем число транзисторов, размещенных на микрочипе, по-видимому, будет “удваиваться не каждый год, а раз в два года”. Его коллега Дэвид Хаус сделал еще один прогноз: “производительность” чипа будет удваиваться каждые восемнадцать месяцев благодаря как увеличению мощности, так и числа транзисторов, которые можно поместить на микрочип. По крайней мере последующие полвека закон Мура в его различных вариантах оказался полезен. Он помог указать путь к одному из величайших инновационных прорывов и самому невероятному росту благосостояния за всю историю человечества.
Закон Мура оказался чем-то большим, чем просто предсказание. Он наметил цель для индустрии, обеспечившей в какой-то мере реализацию этого закона. Впервые это произошло в 1964 году, когда Мур еще только формулировал свой закон. Нойс решил, что Fairchild будет продавать простейшие микрочипы дешевле, чем стоит их изготовление. Мур назвал эту стратегию “незамеченным вкладом Боба в полупроводниковую индустрию”. Нойс знал, что низкая цена будет подталкивать производителей включать микрочипы в свои новые устройства. Он также знал, что низкая цена стимулирует спрос, увеличение объема производства, а масштаб экономии будет таким, что закон Мура превратится в реальность24.
Неудивительно, что в 1959 году компания Fairchild Camera and Instrument решила воспользоваться своим правом выкупить Fairchild Semiconductor. На этом восемь основателей Fairchild Semiconductor разбогатели, но были посеяны семена раздора. Члены правления компании с Восточного побережья отказались предоставить Нойсу право продать по льготной цене акции новым высокопрофессиональным инженерам компании, и прибыль от полупроводникового подразделения они инвестировали менее успешно, направив ее на производство более приземленных вещей, таких как камеры для съемок любительских фильмов и штампмашины.
Были внутренние проблемы и в Пало-Альто. Инженеры начали покидать Fairchild, заселяя долину отпочковавшимися от нее компаниями, которые стали известны как Fairchildren — дети Fairchild. Наиболее значительное событие произошло в 1961 году, когда Джин Хорни и трое других дезертиров из компании Шокли покинули Fairchild, чтобы присоединиться к финансируемой Артуром Роком молодой компании, преобразованной затем в Teledyne. За ними последовали другие, и к 1968 году Нойс и сам был готов уйти. Он не получил места в руководстве фирмы, что его раздражало, но он также понимал, что на самом деле он этого и не хочет. Корпорация Fairchild и даже ее полупроводниковое отделение в Пало-Альто стали слишком бюрократическими и большими. Нойс стремился избавиться от части административных обязанностей и, как раньше, больше времени проводить в лаборатории.
Однажды он спросил Мура:
— А что, если открыть новую компанию?
— Мне и здесь хорошо, — ответил Мур25.
Они помогали создавать культуру калифорнийского технологического мира, позволявшую людям оставлять солидные компании для того, чтобы образовывать новые. Но теперь, когда им обоим стукнуло сорок, у Мура пропала охота парить в воздухе, спрыгнув с крыши с дельтапланом. Однако Нойс настаивал. Наконец, в конце весны 1968 года он просто сказал Муру, что уходит. “Он умел сделать так, чтобы вам хотелось следовать за ним, — рассказывал, усмехаясь, много лет спустя Мур. — Поэтому в конце концов я сказал: «Ладно, пошли!»”26
“По мере того как компания разрастается, я все меньше и меньше получаю удовольствие от своей ежедневной работы, — написал Нойс в заявлении об отставке на имя Шермана Ферчайлда. — Возможно, в какой-то мере это связано с тем, что я вырос в небольшом городке, радуясь личному общению с его жителями. А теперь число людей, принятых нами на работу, вдвое превышает население самого большого из моих «родных городков»”. По его словам, он мечтал “снова заняться передовыми технологиями”27.
Когда Нойс позвонил Артуру Року, добывшему финансирование для компании Fairchild Semiconductor, тот немедленно спросил: “Что заставляло вас тянуть так долго?”28
Артур Рок и венчурный капитал
За одиннадцать лет, прошедшие с тех пор, как Артур Рок заключил сделку, позволившую “восьми предателям” основать Fairchild Semiconductor, он способствовал формированию понятия, которому в эру цифровых технологий было суждено сыграть столь же важную роль, как и микрочипу. Речь идет о венчурном капитале[34].
Большую часть ХХ века финансирование растущих компаний и частные инвестиции в основной капитал новых компаний было делом нескольких богатых семей, таких как Вандербильты, Рокфеллеры, Уитни, Фиппсы и Варбурги. После Второй мировой войны многие из этих кланов стали создавать фирмы, чтобы организационно оформить свой бизнес. Наследник огромного фамильного состояния Джон Хэй Уитни по прозвищу “Джок” нанял Бенно Шмидта-старшего для организации компании J. H. Whitney & Co. Она специализировалась на предоставлении “авантюрного капитала”. Так вначале они называли финансирование предпринимателей, которые не могли получить банковские кредиты для реализации своих интересных идей. Шесть сыновей и дочь Джона Д. Рокфеллера-младшего основали сходную фирму, во главе которой стал один из братьев, Лоранс Рокфеллер. Со временем она превратилась в Venrock Associates. В том же 1946 году появилась American Research and Development Corporation (ARDC) — одна из наиболее влиятельных компаний, в основе которой была скорее деловая хватка, а не семейный капитал. Ее создателями были Джордж Дорио, в прошлом декан Гарвардской школы бизнеса, и Карл Комптон — президент Массачусетского технологического института. ARDC вырвалась далеко вперед, вложив на начальном этапе деньги в Digital Equipment Corporation. Через одиннадцать лет, когда эта компания вышла на рынок со своими акциями, она стоила в пятьсот раз дороже29.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
