не подавился ворон. – Старуха детство своё золотое вспомнила. Раньше так принято было, дети не в игрушки играли, а взрослых за подолы дергали и о еде канючили.
– Понятно, – вздохнула Алиса. – Голод не тётка. С едой, поди, проблемы были в древние времена.
Ворон посмотрел куда-то вдаль, а потом сказал:
– Да их карапузы ежели и нажрутся от пуза, то всё одно пожрать просят – привычка у них такая! А когда им дают, то они прячут пищу где ни попадя. А потом могут и тухлятины нажраться, да и сдохнуть в неровен час.
– Да… – покачала головой младшенькая, видимо вспомнив свои недавние кошачьи потребности: орать по поводу и без повода «мяу-мяу, мать дай пожрать».
– Ага, обойди-ка всех соседей, так под порогом у тебя целый склад может скопиться.
– На случай ядерной войны!
– Ну ладно, хватит ёрничать, – встала Алиса. – Теперь знаем, кто нас приведёт к поляницам, когда мы из пещеры вылезем.
Все закивали. Дальнейшее путешествие проходило уже легче. Хоть ворон и травил страшилки про страшных земляных червей размером с крокодила, его никто не слушал.
Через несколько часов пути воздух заметно посвежел и наши герои прибавили ходу.
– Я полечу на разведку, посмотрю, не ждёт ли нас Мамай у выхода? – Тимофей сорвался с места и полетел вперёд. – Ух-ух-ух!
Пару взмахов крыльями, и его нет. Теперь он своими предостережениями уж точно напугал своих дам. Партизанкам оставалось лишь крадучись передвигаться и всё время оборачиваться на Полуверицу. Они надеялись по выражению лица своей спутницы понять – всё ли впереди спокойно. Но по-видимому, пока всё было спокойно – блаженная улыбка не стекала с лица… пардон, со сморщенной морды Полуверицы, которая опять напевала что-то нечленораздельное.
– Ну значит, всё тип-топ.
Вскоре вернулся и чернокрылый разведчик:
– Нормуль, – сказал он. – Солнышко играет, птички поют, передвигаться будем ползком, из сена сделаем маскировку, а дорогу нам покажешь ты!
Он ткнул крылом в Полуверку. Та фыркнула и отстранилась. Алиса решила взять дальнейшее на себя:
– Милая, милая, милая Степанида, нам очень, очень, нужно попасть к поляницам удалым. Вы не проведёте нас к ним? Проведёте же, да?
– Полянцы? – Полуверка заулыбалась и закивала. – А как же! Я как раз туда и шагаю, пойдёмте, деточки.
И деточки медленно направились вперёд, к выходу. Бабулька, приплясывая, за ними. А Алиса принялась рассуждать как бы вслух:
– Нет, но я всё равно не пойму, на кой ляд взрослому человеку у других взрослых людей еду выклянчивать, тем более, если она тебе самой не нужна?
Девушка, видимо, подумала вслух уж очень сильно, да так, что Степанида отреагировала:
– А как по другому, деточка? Кто ж окромя меня мышей кормить будет, кротов да лис хитрющих?
– Блин, да нельзя прикармливать диких животных, они сами еду должны уметь добывать, а то они к человеку приученные потом не смогут сами себе еду в лесу добывать, подохнут! Так наши ученые говорят.
Ворон на сие научные изыскания обеспокоенно замахал крыльями:
– Так вот почему я ни одного крота в этой норе не встретил! Ведьма Степанида небось даже и мелких гномов приучила со своих рук жрать, а потом раз – в один миг и лишила их довольствия, вот они и сдохли все. Несчастные-кар-кар!
– Нет, я одного не пойму, – продолжала возмущаться старшенькая. – Как можно попрошайничать! Ну устройся ты к поляницам на работу кухаркой, уборщицей там или няней, в конце концов.
– Дворовой девкой, – подсказал ворон. – Правильно говорить: дворовой девкой, то бишь помощницей по хозяйству.
– Ну девкой дворовой, а? – с возмущением развернулась Алиса к бабке.
Но старушка лишь вопросительно замычала, она не поняла о чём лопочет отрок. Степанида, видимо, и знать не знала кто такие дворовые девки. А мудрый ворон рассудил так:
– Ну оно и не мудрено. Это ж смотря где она жила до своей смерти. В её общине могло и не быть знати, а соответственно и холопов. Да и как у ей сейчас об том и расспросить? В восемь лет на тот свет отошла, в смысле, сюда. Ни мозгов, ни титек!
– Почти взрослая! – подколола птицу Диана.
И Тимофей понял, наконец, почему всей душой не может привязаться к этому человечку: за её острый и поганый язык!
– Вовсе и не поганый! – прочла его мысли Полуверица. – Не обижай моё дитятко, а то…
– Что то? – огрызнулся ворон, сам то он любил читать чужие мысли, а когда копались в его мозговых хитросплетениях, он не любил.
– А я на тебя удавку свяжу, – серыми мёртвыми бусинами слов как бы невзначай проронила Степанида и запела:
Я веревочку сучу,
я удавочку кручу,
крепкую, пеньковую
на башку бедовую.
Я веревочку скручу,
я обиду отплачу.
Но недолго длилась её песня, также недолго и пернатый опасливо озирался на ведьму. Впереди забрезжил свет! Люди хотели было рвануть со всей мочи к выходу, но их летающий друг предупредил бесшабашность подруг:
– Кар! Выходим тихо, по одному и пригнувшись. А выйдя, сразу кидаемся в траву. Там степь кругом: обзор для врагов хороший. Вы ежели стоймя встанете, то будете, как бельмо в глазах у природы.
Пришлось девушкам замедлить шаг. Эх, как не замедляй свой ход, тихоход, но дырка в потолке если есть, то рано или поздно оттуда на тебя польётся дождь, и снег повалит, а в лучшем случае – солнечный свет сквозь фиолетовые тучи. Так случилось и у нас! Когда сахалинки добрались до выхода, то путь наружу оказался прост лишь для ворона и нежити Степаниды. Тоннель заканчивался глухой стеной. А вот сверху как раз таки и манила их дыра наружу, пахнущая разнотравьем да стрекочущая кузнечиками.
Бестыжее солнце безжалостно прочертило на полу круг. Девушки встали в него, посмотрели наверх, на небо да на облака. Скользкие высокие стены напрочь отрезали им ход наверх. Вот и прыгай теперь до небес, чумичка, пока не загорит твоё личко! И Степанида прыгнула. А ворон почесал крылом свою больную голову:
– Что-то я не подумал. Забыл, что вы обе тяжеловесны и не мобильны.
– Не подумал, – взмахнула руками от досады его хозяйка и позвала старушку. – Милая Степанида, вытащите вы нас отсюда, пожалуйста!
Дианку чуть не вывернуло наизнанку от уже надоевшей притворной вежливости сестры, но она промолчала, ведь на кону была её жизнь.
А Степанида, на удивление, кивнула. Она свесилась вниз и подала руку своей любимице Диане. Но куда там! Было так высоко, что и не дотянуться.
– Что же делать? – запорхал, заметался туда-сюда Тимофей.
А Полуверица спокойненько села на край ямы, свесила вниз ноги, достала
