Кто-то лежал рядом, укрытый с головы до ног. Впрочем, не совсем: по подушке рассыпались белокурые волосы, в солнечном луче отливающие золотом. Лица не было видно, но Мэттью все равно испытал величайшее облегчение. Теперь ясно, где он и что с ним. Капитан все-таки купил на ночь белокурую шлюху из «Петушка и курочки».
Женщина пробормотала что-то во сне, издав нежный женственный звук, и повернулась на спину. Волосы по-прежнему скрывали ее лицо, зато обнажилась одна грудь, очень белая, восхитительной формы, округлая и полная, с бледно-розовым небольшим соском. Несмотря на ужасное похмелье, Мэттью почувствовал возбуждение и криво усмехнулся, оглядев наметившуюся под покрывалом выпуклость. Бывалые моряки говорили, что после чересчур обильной выпивки нет лучшего средства вывести отраву из организма, чем переспать разок с женщиной. Пожалуй, настало время проверить совет на деле. Хорошенькая шлюшка правильно сделала, что не вскочила с постели раньше него.
Мэттью приподнял густые пряди белокурых волос, убирая их с женского лица. Вначале он смотрел только на вторую грудь, которую открыл и поглаживал, но потом взгляд его скользнул выше… И он окаменел.
Иисус, Мария и все святые! В постели с ним лежала не распутная красотка из «Петушка и курочки», а Джессика Фокс собственной персоной!
Как раз в тот момент, когда капитан смотрел на нее с откровенным ужасом, Джессика открыла глаза. Она несколько раз моргнула, опустила взгляд на свои обнаженные груди и со смущенным возгласом натянула простыню до подбородка.
— Э-э… — она умолкла и облизнула губы, быстро заливаясь краской. — Значит, ты наконец проснулся… Видишь ли, Мэттью, ты проспал всю ночь и половину вчерашнего дня.
Ситон лихорадочно соображал, что ответить, но как назло ничего не приходило в голову. Граф не мог думать ни о чем, кроме одного: что она здесь делает, черт возьми? Он провел трясущейся рукой по спутанным волосам и, невзирая на муки похмелья, пожелал стакан выпивки покрепче.
— Я знаю, что вопрос покажется тебе странным, но, дьявол меня забери, как мы оказались в постели?
— Ты хочешь сказать, что ничего не помнишь?
Яркие синие глаза скользнули взглядом по его голому торсу, потом ниже — туда, где простыня сползла, открывая особенно густой островок темно-русых волос.
— Помню ли я? Да я понятия не имею, какой сегодня день!
— Воскресенье.
— Воскресенье, — тупо повторил он, обшаривая память в поисках выпавших полутора дней. — Значит, вчера была суббота. День твоего венчания. Ты обвенчалась с герцогом…
— Не совсем так, — тихо возразила Джессика, сминая в кулаке край простыни. — Вчера я должна была обвенчаться с герцогом. Твое своевременное появление положило этому конец.
— Я сплю, — пробормотал Мэттью и рухнул на постель. — Я сплю и вижу сон.
— В таком случае это кошмарный сон. И он станет еще кошмарнее, когда мы вернемся в Лондон.
Если раньше боль лупила по голове сотней мелких молоточков, то теперь обрушила один тяжеленный кузнечный молот. На лбу каплями выступил пот, жажда сжигала пересохший рот, тошнота грозила вывернуть желудок наизнанку. Кое-как справившись со всем этим, Мэттью осторожно выбрался из постели, волоча за собой покрывало.
— Подожди минуту, мне нужно… словом, я сейчас. А потом я хочу выслушать, что все-таки случилось.
Но отдельные воспоминания уже начинали просачиваться в память. Выпивка наперегонки с Сен-Сиром до самого рассвета, небольшой тур по игорным столам, отъезд из «Петушка и курочки» в экипаже виконта, который отвез его… отвез его… отвез его прямо на Ладгейт-хилл!
Удовлетворив естественные потребности организма, граф вспомнил, как распахнулись перед ним двери Сент-Джеймсского собора. У алтаря стояла Джессика в подвенечном платье, рука об руку со своим женихом, герцогом Милтоном.
Тут у него вырвался очередной стон, но, как Ситон ни пытался вспомнить дальнейшее, оно ускользало. За ширмой, отделявшей туалетную от комнаты, негромко двигалась Джессика, очевидно одеваясь. Но перед его мысленным взором она лежала полуобнаженной, едва прикрытой тонкой простыней.
— Это тебе понадобится, — раздался голос, и через край ширмы перевесились изрядно помятые лосины.
— Спасибо.
Капитан натянул их и кое-как застегнул мелкие пуговицы на ширинке, потом вышел из-за ширмы. Джессика стояла у кровати, и на ней не было никакой другой одежды, кроме тонкой батистовой сорочки.
Так как граф стоял, скользя взглядом по округлостям и изгибам ее тела, отлично заметным под полупрозрачной тканью, девушка снова покраснела.
— Мне очень неловко, но… но у меня нет с собой ничего, кроме подвенечного платья, а оно очень неудобное. Как по-твоему, Мэттью, я могу некоторое время побыть в сорочке? После всего, что между нами было…
Он хотел ответить, но желудок вдруг подскочил к самому горлу, и пришлось поскорее сесть, чтобы справиться с тошнотой.
— О Боже!.. Джесси, неужели это правда? Неужели я уволок тебя прямо из-под венца? Не может быть, чтобы… о Боже!
— Увы, милорд, это чистая правда.
— А потом? Что было потом?
— Когда мы оказались здесь… — девушка потупилась, и краска поползла вниз по шее и груди, до самого выреза сорочки, — ты сразу запер дверь и начал меня целовать. Ты сказал, что сделаешь наконец то, чего хотел со дня нашей первой встречи, когда я свалилась в грязную лужу у твоих ног. Потом ты… словом, я и сама не знаю как, но мы скоро оказались в постели.
Мэттью не хотел верить, но эти слова насчет грязной лужи и прочего… Он столько раз мысленно повторял их себе.
— Дьявольщина! — буркнул граф, потом вскинул голову, пораженный неожиданной догадкой. — Надеюсь, я не взял тебя силой? Нет, я не мог совершить ничего подобного… по крайней мере надеюсь, что не мог.
— Ты ни к чему меня не принуждал, — тихо ответила Джессика, отводя взгляд.
— Но ведь это было для тебя в первый раз. Я мог причинить тебе боль или нечаянно повредить что-нибудь…
Она помотала головой, закусив губу. Мэттью готов был продолжать расспросы, но потом быстро прошел к кровати и рывком сдернул верхнюю простыню. На той, что была постелена снизу, не было ни капли крови, даже самой маленькой.
— Интересно. Если мы занимались любовью…
— Я не знаю, как назвать то, чем мы занимались, — быстро перебила Джессика. — Ты лег на меня, целовал и трогал… — Девушка покраснела так отчаянно, что порозовели даже плечи.
— Но я не вижу никаких следов крови. Может быть, ничего и не было?
— Крови? — Джессика мертвенно побледнела.
— Ну да, девственной крови. Если девушка невинна, то, когда мужчина берет ее, на простыне всегда бывает кровь.
