— Мила…
— Ты хочешь нежности и неторопливости не больше, чем я. Бери то, что хочешь, Доминик. Трахни меня так, как ты на самом деле хочешь меня трахнуть. Напомни нам обоим, что я жива.
Его рот резко сжался, он сжал руки в кулаки.
— Оставайся на коленях. Повернись. Ухватись за спинку кровати.
— Хорошо.
Мила сделала, как он приказал. Её пульс участился, соски напряглись, она ждала, что он сделает.
— Раздвинь бедра шире. Вот так. — Прижавшись к её спине, Доминик погрузил головку члена между её пухлых складочек. — Такая скользкая. Просто помни… ты просила об этом, детка. — Он обхватил рукой её горло и вошёл в неё, застонав, когда её горячая, насквозь мокрая сердцевина крепко сжала его.
— Возьми меня всего, Мила. — Он снова в неё по самые яйца. — Чёрт.
Даже когда она горела наилучшим образом и чувствовала себя восхитительно наполненной, зашипела на его откровенно доминирующую хватку.
— Отпусти.
Вместо этого Доминик сильнее сжал её шею, стиснув зубы, когда её внутренние стенки задрожали вокруг него. Ей нравилось, что он так её держит, она просто не хотела этого признавать. Он поймал зубами мочку её уха и укусил.
— Ты сказала мне трахнуть тебя так, как я действительно хочу. Это то, чего я хочу. Моя рука сжимает твоё горло, пока я беру то, что принадлежит мне.
Его пальцы впились в её бедро, он жёстко трахал её. Так сильно, что, должно быть, причинял ей боль, но он не мог остановиться, а она не просила его об этом.
— Моя.
Сжав зубами её плечо, Доминик скользнул рукой вверх от её бедра, чтобы сомкнуться вокруг её груди, желая почувствовать, как она подпрыгивает в его руке, когда он яростно вонзается в свою пару. Он ощущал каждый стон и всхлип до самых яиц.
Мила хотела бы сказать, что хочет, чтобы он ослабил хватку на её горле, но было что-то пьянящее в ощущении всего этого доминирования, силы и властолюбия… и в знании, что он никогда не воспользуется этим, чтобы причинить ей боль. Когда он впивался зубами в её плечо, одной рукой обхватывал её шею, другой собственнически сжимал её грудь, а его член снова и снова проникал в её тело, она чувствовала себя совершенно одержимой.
Мила сглотнула, когда его рука отпустила её грудь и скользнула вниз по телу. Одно прикосновение к её клитору, и она взлетела бы, как ракета.
Он резко шлёпнул её по внутренней стороне бедра. Мила зашипела от укола, но боль распространилась до её сердцевины и вызвала спазм.
— Чёрт возьми, тебе это нравится.
Она ахнула, когда он сделал это снова, но на этот раз он шлёпнул её выше по внутренней стороне бедра. И снова ожог поселился в центре.
Когда поток горячих сливок омыл его член, Доминик выругался себе под нос и стал колотить сильнее, быстрее. Наполняя её снова и снова. И он знал, что никогда не насытится ею. Этим.
Его взгляд остановился на маленьком пятнышке в изгибе её шеи, по которому он не раз царапал зубами. Каждый раз, когда он смотрел на него, он думал, что это подходящее место для метки. И теперь, когда его чувства обострились, ему пришлось стиснуть зубы от примитивного желания вцепиться ей в шею и навсегда заявить на неё свои права.
Желание просто продолжало дразнить его, давить на него, искушать его. Съедало его самоконтроль. Не помогло и то, что его волк хотел сделать именно это.
Когда Доминик остановился, тяжело дыша, Мила нахмурилась.
— Что случилось?
Его рука соскользнула с её горла, он обхватил её бедра и уткнулся лбом в её собственный затылок.
— Просто дай мне секунду.
Услышав напряжение в этих словах, Мила отрезала:
— Мне не нужно, чтобы ты все контролировал.
— Нужно. Или я предъявлю на тебя права.
Её сердце заколотилось о ребра. Она услышала правду в этом утверждении. Услышала, как сильно он жаждал заявить на неё права. Почувствовала то же самое страстное желание навсегда заклеймить его как своего — желание, которое разделяла её кошка. Мила пожала плечами.
— Так сделай это.
Он застонал.
— Чёрт, Мила, не говори так, если не имеешь в виду именно это. Меня убьёт, если ты позже пожалеешь об этом.
— Не пожалею. Я хочу этого.
— Будь уверена, — сказал он, его голос был непреднамеренно резким. — Потому что после этого пути назад не будет. Меня не волнует, что запечатляющаяся связь может исчезнуть — для меня это будет необратимо. — Он впился пальцами в её бедра. — Ты слышишь меня, Мила? Если я заявлю на тебя права прямо сейчас, это навсегда. Я тебя не отпущу.
— Просто укуси меня, чёрт возьми.
Он сильно вонзил зубы, почувствовал вкус крови и победно зарычал. Не обращая внимания на то, как она пыталась брыкаться и извиваться на его члене, он удерживал её на месте, пока сосал и лизал отметину, следя за тем, чтобы неисчезающую метку никогда не приняли ни за что, кроме парного знака. Его волк издал мрачный звук, который вибрировал от чистого удовлетворения.
Крепко обхватив одной рукой её талию, Доминик оперся свободной рукой о стену над изголовьем кровати и лизнул место укуса.
— Моя. Всегда моя.
Затем, потеряв контроль, он снова врезался в неё. Овладевая её телом, заявляя о своих правах на неё, беря то, что ему принадлежало.
Когда его яйца напряглись, он прорычал ей на ухо:
— Кончай всем телом на мой член, Мила. Дай мне почувствовать… Да, вот так, детка.
Её голова откинулась на его плечо, когда она кончила со сдавленным стоном, дрожа и сжимаясь вокруг него.
— Чёрт.
Он входил сильнее, быстрее и вонзал свой член глубоко, когда взорвался внутри своей пары, его глаза ослепли от удовольствия, пронзившего его тело.
Плавая в абсолютном блаженстве, Мила обмякла, закрыв глаза. Только рука, обнимавшая её за талию, удерживала её от падения на кровать. Удовлетворённая до глубины души, она не пошевелилась, когда Доминик вышел из неё и потянул вниз, на матрас. Затем они лежали на боку, лицом друг к другу, и он проводил пальцем по изгибам её позвоночника.
— Посмотри на меня, Мила, — мягко приказал Доминик, ему нужно было посмотреть ей в глаза, нужно было убедиться, что там нет сожаления.
Когда её веки затрепетали, все, что он увидел, было умиротворение. Он удовлетворённо вздохнул и запечатлел долгий поцелуй на её губах.
— Не думаю, что мой волк когда-либо чувствовал себя таким спокойным.
Её губы лениво скривились.
— Я только что подумала то же самое о своей кошке.
Он одарил её медленной, томной улыбкой.
— Да? Хорошо. Потому что она тоже моя. Я хочу, чтобы она была счастлива.
Её крутая кошка совершенно растаяла, когда он сказал что-то подобное.
— Она уже.
Проведя пальцем по заявляющему о себе укусу на её шее, он спросил:
— Ты уверена, что справишься с этим?
— Я уверена.
— Не жалеешь?
— Нисколько.
Мила с силой вонзила зубы в его шею, посасывая, облизывая и оставляя свой собственный постоянный след.
Выругавшись, Доминик запустил руку в её волосы. Грубое, первобытное желание охватило его. Его кровь загустела, член затвердел. И во второй раз за считанные минуты он потерял всякий контроль.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
В дверь постучали костяшками пальцев.
— У меня куча людей у ворот, они хотят увидеть Милу, — крикнул Трей из туннеля. — Нет, требуют встречи с ней.
Доминик сделал паузу, массируя голову. Перевернув её и овладев ею ещё раз, он перекатился на спину и прижал её к своей груди, молча наслаждаясь осознанием того, что она заявила на него свои права. Они уже некоторое время лежали там, расслабляясь, разговаривая и наслаждаясь временем наедине. Теперь, по-видимому, все закончилось.
— Кто?
— Винни, его сыновья, её родители и брат.
Подняв голову, Мила вздохнула.
— Что ж, по крайней мере, они проявили достаточно уважения, чтобы не проникнуть тайком.
Брови Доминика сошлись на переносице.
— Ты действительно думаешь, что они могли обойти нашу систему безопасности?
