– Они приходят ночью?
– Бывает, что и днем. Но редко.
– Много?
Местные переглянулись. Как будто хотели посоветоваться, прежде чем отвечать.
– По-разному, – сказал Геннадий.
– Как они выглядят?
– Шутишь, да? – Геннадий усмехнулся и очки на носу поправил. – Думаешь, если мне ночью незнамо кто в дверь стучится, я выйду на крылечко с фонариком, чтобы рассмотреть получше, кто это там пришел?
– А я видел, – мрачно изрек Павел. – Страшные они…
– В каком смысле страшные?
– А в том самом… Такие страшные, что достаточно один раз увидеть, чтобы все понять…
– Что понять?
– То, что не люди это… В смысле, не живые…
– Ну, не знаю, – отвернулся в сторону Геннадий.
– И что они делают? Те, что приходят ночью?
– Ну, ходят вокруг… В двери-окна скребутся…
– Стучатся, – уточнил Павел. – Мне одну ночь так в дверь дубасили, что я думал, она с петель слетит… Сидел, вот, с ружьем в сенях напротив двери и думал, вот, как только высадят дверь, так и я садану по ним из обоих стволов… Хотя, понятное дело, в мертвяков стрелять бесполезно…
– А приходилось?
– Как-то разок попробовал… У меня на заднем дворе есть маленькое такое оконце. Не оконце даже, а, вроде как, отдушина… Как в бане… Ну, вот я это оконце приоткрыл, ружье через него на улицу выставил и, как только мертвяки появились, стрельнул по ним… Сначала картечью. Потом быстро перезарядил и пальнул двумя жаканами… А им – хоть бы хны! Только выть сильнее принялись.
– Так они еще и воют?
– Еще как!
– А я не слыхал, – сказал Геннадий.
– А не говорят?
Снова местные переглянулись и ненадолго примолкли.
– Нет, – качнул головой Павел.
– А если и говорят, то не по-нашему, – уточнил Геннадий.
Осипов, которому весь этот разговор казался запредельно странным, пытался мысленно сложить хотя бы мало-мальски правдоподобную картину того, что происходит в деревне. Ему не верилось в то, что местные врут им все напропалую. В безумном нагромождении лжи не оставалось бы уже никакого смысла. Тогда что же получается? Либо это коллективный бред, либо кто-то или что-то действительно наведывается по ночам в Косогорье?.. А что если местные хотят не напугать чужаков, а посмеяться над ними? Для того и ломают перед ними комедию?.. Осипов внимательно посмотрел на Павла. Потом – на Геннадия. Э, нет, эти ребята явно не годились на то, чтобы разыгрывать представление. Если у них и имелись какие-то замечательные способности, то актерский талант к ним точно не относился.
– Бред какой-то! – тряхнул головой Камохин.
– Подожди, скоро ночь придет, сам все увидишь, – пообещал Павел.
Геннадий бросил взгляд на кобуру, подвешенную к поясу квестера.
– Патронов-то у вас много?
– Достаточно.
– Ну, тогда можешь и пострелять попробовать, – Геннадий усмехнулся. – Авось, кого и подстрелишь…
Осипов почувствовал, как завибрировал корпус дескана, который он сжимал в левой руке. Он взглянул на дисплей и едва не споткнулся на ровном месте. На экране нервно пульсировала красная точка, обозначающая местоположение пакаля.
Глава 37
Осипов поймал Камохина за локоть и показал ему дескан.
– Опа! – Квестер остановился и бросил взгляд по сторонам. – Как же так получилось, что другие его не нашли?
– Что такое? – насторожился Геннадий.
Павел был настроен более благодушно.
– Не мешай им, – осадил он приятеля. – Они свою работу делают…
– Понятное дело, что работу, – тряхнул бороденкой Геннадий. – Но мы должны быть в курсе происходящего. Иначе… – он задумался. Снял очки. Задумчиво протер стекла. Задумчиво посмотрел через них вдаль.
И, наконец, выдал: – Ситуация неоднозначная…
– Но и не критичная, – успокоил его Камохин.
– Послушай! – Геннадий откинул полы куртки назад, засунул руки в карманы брюк и, с вызовом вскинув бороденку, грудью двинулся на квестера. Похоже, «Троцкий» не отдавал себе отчет в том, что для того, чтобы пришибить его, Камохину даже пистолет не потребуется. – Это наша деревня! И мы хотим знать, что тут у нас происходит! Я понятно излагаю?..
Геннадий откровенно нарывался на конфликт. Причем, было совершенно непонятно, зачем ему это нужно? Камохин же решил разрядить ситуацию.
– Прибор указывает на возможность локального загрязнения.
– Ты по-русски говорить можешь?
Гена нагло ткнул квестера пальцем в грудь.
Но Камохин и это оставил без внимания.
– Представь себе окружность радиусом в сто метров и с центром в том месте, где мы стоим. Представил? Это и есть очаг возможного загрязнения.
Геннадий задумчиво наклонил голову и прихватил двумя пальцами кончик бородки. Что повергло его в столь глубокую задумчивость, оставалось только гадать.
– Это спутник здесь нагадил? – спросил Павел.
– Скорее всего, нет, – успокоил его Осипов. – Но, чтобы убедиться в том, что никакой опасности нет, нужно провести несколько тестов на месте.
– Здесь, то есть? – ткнул пальцем себе под ноги Павел.
– Чей это дом? – Осипов указал на избу слева от дороги, которую они только что миновали.
– Александры Осиповой.
– Осиповой? – удивлено улыбнулся квестер.
– Ну да… А что не так?
– Я тоже Осипов.
– Ну, выходит, вы с ней родня…
– Скорее всего, только однофамилицы.
– Все однофамилицы – родня.
Геннадий вздрогнул, как будто его током ударило, и вытянулся в струнку.
– Что вам от Александры нужно? – подозрительно глянул он на квестеров.
– Мы должны осмотреть дом.
– А ордер у вас имеется?
– Ты совсем долбанулся, да? – с тоской посмотрел на «Троцкого» Камохин. – Лука объелся, да?
– При чем тут лук? – опасливо сделал два шага назад Геннадий.
– Я вот тоже не пойму, при чем тут лук? – слегка развел руками Камохин. – Так что, давай, не гони мне тут.
Видимо, ответить «Троцкому» было нечего. Поэтому, напустив на себя деловой вид, он отвернулся в сторону. Как будто оказался здесь совершенно случайно, пришел, чтобы полюбоваться сумрачным закатом. И знать не знал, что это за люди стоят у него за спиной и что им тут нужно. Да и не интересовало его это вовсе!
– Давайте сначала воды из последнего колодца наберем, – предложил Осипов. – А после сюда вернемся.
– Не пустит вас Александра, – не оборачиваясь, покачал головой Геннадий.
– Точно не пустит, – подтвердил Павел.
– Как, своего родственника, да не пустит? – попытался обратить все в шутку Осипов.
– Все одно, не пустит.
– Ладно, давайте сначала до колодца дойдем.
– Ну, пошли, – Павел поправил ружье на плече. – Все равно ведь делать не фига.
– А ты чего стоишь? – окликнул Камохин Геннадия.
– Идите, я вас здесь подожду, – по-прежнему, не оборачиваясь ответил «Троцкий».
– Нет уж, дружище, ты пойдешь с нами.
– С чего это?
– Я так сказал.
– Не пойду!
Геннадий стремительно обернулся. Глаза у него были не просто остекленевшие, а будто подернутые корочкой льда, холодные, колючие и злые. А лицо искажено чудовищно дикой гримасой, сделавшей его почти неузнаваемым.
– Эй! – Камохин показал Геннадию указательный палец. – Ты лучше бы успокоился… Слышишь?..
Ясно было, что мужика перекорежило. Вот только непонятно, с чего? Но никто не ожидал того, что произошло дальше. Похоже, даже Павел. Геннадий выхватил из-за пазухи длинный, узкий нож и, выставив его перед собой, с воем, будто раздирающим ему горло, кинулся на Камохина. Будь на месте квестера кто другой, удар ножа пришелся бы ему точно в солнечное сплетение. Камохин же чуть сместился в сторону и повернулся к нападавшему боком, пропуская удар мимо себя. Поймав за запястье сжимающую нож руку, он вывернул ее в локте. Нож упал на дорогу, а Гена, визжа, рухнул на колени. Но вместо того, чтобы признать свое поражение и затихнуть, он принялся дергаться и биться, словно припадочный, брызжа при этом слюной и выкрикивая что-то нечленораздельное.
– Затихни! – Камохин сдавил ему горло.
Однако и это не помогло. В Геннадия будто демон вселился. Он бешено вращал вытаращенными глазами, плевался, визжал, выкрикивал какие-то ругательства. Конечности его при этом совершали хаотичные, несвязанные друг с другом движения. А голова дергалась из стороны в сторону так, что, казалось, вот-вот – и отвалится. Выбора у Камохина не оставалось. Он выдернул из чехла на поясе шокер и ткнул им бесноватого в шею. «Троцкий» лицом вниз упал на дорогу и затих.
Осипов посмотрел на окно дома, возле которого они стояли. Из-за стекла на них глядел старый-престарый дед, с совершенно лысой, блестящей головой и окладистой седой бородой. Ну прямо картинка из книжки «Как жили в старину наши предки».
Камохин наклонился и перевернул «Троцкого» на спину. Глаза Геннадия закатились. Рот был полуоткрыт. Из уголка сочилась слюна. Дышал он неровно и прерывисто.
Квестер поднял с дороги нож, с которым Геннадий напал на него. Это оказался и не нож даже, а остро заточенный штык от трехлинейной винтовки.
