- Будь неустанной! - потребовала Джил.- Я не собираюсь оставлять тебя в покое, пока ты не дашь Грэхэму еще один шанс. Ты даже не выслушала его. Неужели не можешь позволить ему хотя бы этого?
- Я не хочу этого больше! - рассердилась Келли. Джил настойчиво продолжала:
- Неужели ты не можешь сделать это ради себя? Не хочешь выяснить с Грэхэмом свои отношения раз и навсегда? Это еще не конец, Келли. Тебе нужно разобраться с этим. А что будет с твоей карьерой?
- Что с ней? - Келли перестала волновать ее карьера. Она не собиралась возвращаться к "Вспышкам страсти". Пусть продюсеры разрывают с ней контракт. Ее это не трогало.
- Но она именно этого и добивается. Ты и сама это понимаешь, так ведь? - продолжала Джил.- Ты играешь Диане на руку. И позволила ей выиграть. Она разрушила твой брак, разрушает твою карьеру. Сражайся, Келли! Ты не должна сдаваться. Ты работала слишком много и упорно, чтобы вот так все бросить. Ведь ты всегда хотела любить и иметь именно такую карьеру. Неужели собираешься предоставить ей возможность отобрать это у тебя? Дать ей шанс победить? Если ты хочешь бросить свою карьеру, прекрасно. Я не стану больше тебе ничего говорить. Ты можешь заниматься чем угодно, кроме кино. Но я не позволю тебе уступить и отказаться от Грэхэма так легко. Настоящая любовь приходит только раз в жизни, Келли. Если ты все еще любишь Грэхэма, сражайся за него.
Келли ничего не ответила на слова Джил, продолжая смотреть в окно. Затем спокойно сказала:
- Мне бы хотелось побыть одной, пожалуйста, если ты не возражаешь.
- Ладно, ухожу,- сказала Джил, уступая.- Но, Келли, пожалуйста, подумай о том, что я сказала. Еще не все кончено. Нет. До тех пор, пока ты отчетливо не осознаешь этого сама. У тебя есть шанс. Поезжай к Грэхэму. Поговори с ним. Скажи ему, что ты чувствуешь, и выслушай его. Только после этого принимай решение. Иначе до конца своей жизни будешь жалеть об этом.
***
- Вот это сюрприз,- сказал Питер, когда Хизер присоединилась к нему на террасе, где он завтракал.- Садись. Дэниэла нет. Ты завтракала?
Хизер отрицательно помахала рукой прислуге, подающей серебряный кофейник.
- Я не голодна.
- Что случилось? - спросил он, сразу же обратив внимание на ее настроение.- Плохи дела?
- Очень плохи, Питер. Не знаю даже, с чего начать, если только показать тебе.
- Показать мне? Что?
- Вот это - она положила сложенную газету, которую держала до этого подмышкой, на стол, открыв заголовок.- Я подумала, что ты еще не видел утреннюю газету.
Сначала Питер подумал, что это розыгрыш, что Хизер просто забавлялась, как она любила это делать. Но когда взглянул в ее вытянувшееся и охваченное паникой лицо, понял, что это не розыгрыш. То, что он читал, было правдой. Открытой для всех. И теперь весь мир, его отец, сестра узнали, что он гомик.
Джейм Бартон решил начать судебный процесс против Дэниэла.
Он требовал пять миллионов долларов. Подробности отношений Джейма и Дэниэла излагались тут же. Упоминалось и имя Питера как человека, намеренно разбившего их отношения. Опубликованы были и фотографии всех троих.
- Прости, Питер,- шептала Хизер со слезами на глазах, желая сделать хоть что-нибудь для него.
Питер, почувствовав отвращение к еде, отодвинул в сторону тарелку с французскими гренками, которые с удовольствием ел еще минуту назад.
- Что мне делать?
- Что ты можешь сделать, кроме как поговорить с отцом и сестрой?
- Я говорю не о себе, а о Даниэле! - воскликнул Питер.- Это погубит его.
Питер имел в виду не карьеру Дэниэла, а самого его. Последние тридцать пять лет Дэниэл скрывал этот факт в своей жизни. Теперь маска сорвана. Его показывали таким, каким он был, делая его объектом для ужасных нападок прессы и тех, кто набросится на него. Теперь его никто не станет слушать. Никого это не будет волновать. Всем только и нужен скандал... нужны сплетни... кровь.
Питер размышлял, как сообщить эту новость Дэниэлу, когда тот появился из бассейна, весь в капельках воды, блестевших в лучах утреннего солнца.
- Хизер, как мило! - он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Питер постарался спрятать газету за спиной, но не успел сделать это достаточно быстро. Дэниэл заметил его жест.
- Что происходит? - спросил он добродушно. Питер и Хизер виновато посмотрели друг на друга. Затем Питер протянул свернутую газету.
- Я вижу, вы оба готовы расплакаться,- пошутил Дэниэл, разворачивая газету.
- Как...?
Слова замерли у него в горле, когда он увидел печатные заголовки.
Перед ним замелькали картины. Назойливые фоторепортеры, журналисты с бесконечным потоком вопросов. Сплетни. Инсинуации. Конец карьеры. Без съемок в кино, без работы, которой он так любил заниматься. Без светской жизни. Он станет отверженным... сломанным... без гроша в кармане, потеряв все, что так тяжело заработал. И все потому, что вел двойную жизнь, потому что таким бы его не приняли.
Внезапно все закружилось у него перед глазами. Он почувствовал, что сейчас упадет; в груди все сжало; стало трудно дышать; болью полоснуло в сердце. Ему не хватало воздуха. Свет померк, и он упал на пол.
- Господи, у него сердечный приступ! - воскликнула Хизер, вскакивая со стула.
- Вызывай скорую помощь! - закричал Питер, подбегая к Дэниэлу и беря его на руки.- Не умирай! - молил он.- Пожалуйста, не умирай!
***
У Дианы глаза чуть не выскочили из орбит.
Она подбежала к газетному киоску в одном из кулуаров отеля Фонтано, жадно схватив утреннюю газету.
- О, леди,- заметил киоскер.- Сначала заплатите, а потом читайте.
Диана бросила чек в двадцать долларов и, не взяв сдачи, помчалась к лифту. Она не верила своим глазам. Это было уж слишком! Питер Фонтано, сын Пола Фонтано - любовник Дэниэла! Она была уверена, что Пол этого не знал.
И все же.
Диана зло улыбалась. Похоже, что после такого гвозди в гроб Дэниэла будут вбиты.
Она порылась в своей сумочке. Найдя чек на сто долларов, помахала им посыльному. Он сразу же подбежал к ней.
- Мадам?
Диана, поигрывая блестящими медными пуговицами его форменной одежды, спросила:
- Не мог бы ты кое-что доставить?
***
Дрю, прихрамывая, вошел в отделение первого класса и добрался до своего места. Он бросил свой багаж и шлепнулся на сидение.
Его угрюмый взгляд не отрывался от правой ноги, на которой был не зарубцевавшийся шрам, след, оставшийся после съемок в короткометражном фильме, в котором он принимал участие в течение только трех недель. Его сбросила лошадь, на которой он скакал, снимаясь в одной из батальных сцен. В результате падения Дрю получил травму. Сниматься больше он не мог, и его заменили.
Теперь целых три недели... три долгих недели, которые он намеревался провести за работой, освободились. А он так надеялся, что за это время забудет Лауру, выбросит ее из головы.
Но вся его трагедия заключалась в том, что он не смог этого сделать, не смог забыть то, что чувствовал к ней. Это осталось в его душе как что-то особое, любимое. В то же время его мучило воспоминание, как она ушла от него, отвернувшись от его самых лучших чувств, не обращая внимание на все его мольбы остаться с ним.
Дрю тяжело вздохнул, отказавшись от услуг стюардессы, которая хотела усадить его поудобнее. Он смотрел в окошко иллюминатора на Париж.
Ему не нужен комфорт. Он хотел чувствовать боль, стараясь не забывать о боли, причиненной ему Лаурой. Если он забудет о ней, то совершит что-нибудь такое, о чем будет потом сожалеть.
Он может попытаться найти ее.
Несмотря ни на что, Дрю все еще любил Лауру.
- Нет! - он в ярости ударил себя по покалеченной ноге, привлекая любопытные взгляды пассажиров. Не обращая на них внимания, он снова ударил себя, словно этим мог избавиться от той любви, которую все еще испытывал к ней.
- Нет! - ты мне больше не сделаешь больно, Лаура, никогда!
***
Нико, глядя на Лауру с непристойным вожделением, произнес:
- Наконец-то мой сюрприз готов.
Лаура, забившись в угол как можно подальше от Нико, прикрывала руками живот.
Он, неожиданно для нее, достал из-за спины белое свадебное платье.
- Помнишь это? - с гордостью спросил он.
- Это мое свадебное платье, в котором я выходила замуж,- у нее перехватило дыхание.
- Примерь его,- подстегивал он, прижимая к ней платье, собираясь снять наручники.
- Примерить? Зачем?
- У каждой пары должно быть свадебное платье.
- У каждой пары должно быть свадебное платье? - повторила Лаура и побледнела.- О чем ты говоришь?
- Ты собираешься выйти за меня замуж, Лаура. Через два дня. На наш юбилей. И тогда мы будем вместе... навсегда.
Навсегда. От этого слова у Лауры похолодела кровь. Но ей нужно было сохранить ясность мысли. Рассуждать трезво. Ради себя и своего ребенка.
- Это значит, что будет и священник, Нико? - А про себя молила: пожалуйста, скажи "да", скажи "да". Пусть он будет настолько сумасшедшим, что не будет ведать, что делает.
