Поскольку вид исходящего оплавленным салом поросенка, подвешенного к велосипедной раме, вызывает отчаянные конвульсии наших давно не кормленых желудков, то мы дружно налегаем на покрытые гарью ручки рулей. К нашему величайшему сожалению, обратная дорога, из-за того, что проселок совершенно раздолбан бомбами, занимает гораздо больше времени. Настолько больше, что к нашему подземному поселению мы добираемся только к пяти часам по полудню. Воронин и Стулов встречают нас как настоящих героев, громко радуясь не столько нам самим, сколько грузу, который мы доставили.
— А где же ваша тележка? — недовольным голосом спрашивает старший лейтенант, проявляющий в последнее время просто отеческую заботу о нашем походном имуществе.
— Приказала долго жить, — огорченно развожу я руками. — Остались от нее лишь ножки да рожки. Хорошо хоть, что после бомбардировки удалось канистры найти.
Паши начальники озабоченно переглядываются.
— Так вы, что, — хмурится Воронин, — неужели умудрились попасть под ту бомбежку, от которой здесь чуть все деревья не попадали?
— Ага, — радостно выпаливает так и не удосужившийся выучиться искусству молчания Камо. — Да нам еще в деревне пришлось повоевать! — воинственно машет он руками. — Видите, товарищ капитан, поросенок какой обгорелый. Это после того, как нас американцы напалмом полили. А Саньчо, — кивает он на меня, — ка-ак даст из…
Я спешно давлю его ступню каблуком, стараясь прервать его слишком красноречивый и явно неуместный в данную минуту рассказ о наших похождениях.
— Вай, — недоуменно вскрикивает он, — ты зачем мою ногу топчешь?
— Сам-то ты помнишь, что обещал приготовить? — громогласно перебиваю его. — Вот и иди скорее на кухню, занимайся своими курами. А то сразу начал хвастаться.
— Правильно, Камков, — поддакивает мне Стулов, сглатывая голодную слюну, — займись-ка, брат, скорее обедом. С утра, понимаешь, не жравши!
Ничего не понимающий грузин медленно поворачивается через правое плечо и, что-то недовольно бормоча, направляется к кухонному очагу. Но на нас он обижается зря. В чем он действительно талантлив, так это в кулинарии. Дает же Бог некоторым умение делать съедобным каждый пучок травы или кусочек коры.
1.05.68. Из приказа министра обороны Маршала СССР А. Гречко
Советский Союз вместе с братскими странами социализма оказывает действенную помощь народам, борющимся против империализма, всемерно поддерживает героический Вьетнам в его священной борьбе против американских захватчиков…
* * *
— А ведь за нами охота началась, Михаил Андреевич! — уверенным голосом объявил Преснухин, едва мы уселись ужинать.
Уже набивший рот Воронин испуганно поперхнулся, да так неудачно, что нам пришлось долго стучать его по спине, чтобы он совсем не задохнулся. Наконец тот снова сел за стол и, утирая текущие по щекам слезы, через силу вымолвил:
— Ну, ты… Федя, выбирай… блин, в следующий раз выражения. И шутки свои дурацкие отложил бы лучше до более радостных времен.
— Какие еще шутки? — невозмутимо пожал тот плечами. — Я просто молчал некоторое время, размышлял. Скажем так, проверял свою гипотезу.
Воронин понес было ко рту повторно наполненную ложку, но рука его предательски задрожала, и он на всякий случай высыпал пересоленную фасоль, сваренную с постным рисом, обратно в миску. После этого он поставил локти на стол и уперся нетерпеливым взглядом в продолжающего энергично насыщаться Федора.
— Продолжай, раз уж начал!
Но Преснухина смутить нелегко, это уже закаленный боец, и он спокойно выдерживает встревоженный взгляд капитана. Доедает ужин, отставляет в сторону миску. Ее тут же подхватывает Камо и метко запускает в тазик с мыльной водой.
— Смотрите, — вынимает мой приятель из-за пазухи пачку телеграмм и, словно колодой игральных карт, шлепает ею об стол, — как можно еще расшифровать последние сведения. Четыре дня назад вне всякого графика с авиабазы Тайбей вылетел RB-47, бортовой номер S43776. Имел позывной Lucky-17. Попрошу карту местности, — демонстративно протянул он руку через стол.
Воронин беспрекословно раскрыл свою планшетку и, положив ее на стол, повернул к Федору.
— На момент нашего первого сеанса связи он был в этой точке, у архипелага Хоангша, — Федор поставил на карту вынутую из кармана винтовочную гильзу. — В 14:00 у нас второй сеанс связи, a RB в это время кружил уже вот здесь, — и вторая гильза встала неподалеку от первой. — А в 21:10, во время третьего сеанса, он зачем-то сместился вот сюда, к камбоджийской границе. Еще раз уточню, что никаких налетов не последовало, что нетипично.
Третья гильза звонко стукнула о стол, и Преснухин, в свою очередь, упер взгляд в напряженно застывшего капитана.
— А мы, если позволите напомнить, сидим вот здесь, в самом центре образовавшегося треугольника. Но и это еще не все. Ровно через сутки все с того же аэродрома поднялся другой «Счастливчик», с позывным Lucky-19. И это был все тот же RB-47 с бортовым номером S43776. Странно, правда! И он тоже полетел почему-то не в район самых интенсивных бомбежек, нет. Он тоже направился сюда, на юг! И ровно в девять утра принялся кружить вот над этим горным массивом. По нему на предельной дальности кто-то шарахнул ракетой, и затем самолет резко ушел в море, но далеко не удрал и ко второму нашему сеансу связи с полком занял свой эшелон со стороны Южного Вьетнама. А к вечеру перебрался в точку, известную нам как «Дельта». Получается, что за двое суток нас дважды посадили в пеленгационный треугольник. Неприятно конечно, но вроде как не смертельно. Даже два взаимно перпендикулярных треугольника не дают точного местоположения искомого передатчика, но все же район его действия очерчивают. И вот сегодня этот оглушительный, другого слова и не подберу, налет. Причем, заметьте, товарищ капитан, как было хитро выбрано время для нанесения бомбового удара. Да и несомненно, что разведчик тот вновь висел в воздухе, я только убытие его не смог перехватить, других дел навалом было. И он дождался, когда наш передатчик заработал, и дал бомбардировщикам и штурмовикам команду на его уничтожение. Но к счастью, точное местонахождение нашего передатчика им все же пока неизвестно. Видимо, первоначально они привязали его к тому поселку, куда наши парни отправились утром за соляркой. В принципе, вполне логично. Штатовцы наверняка решили, что нам будет удобнее всего подключиться к поселковому источнику электроснабжения. И вот, ровно через один час десять минут после утреннего выхода Камо в эфир, они разделали данный населенный пункт просто под орех. Но заметьте, американское командование решило несколько замаскировать этот налет, совместив его с совершенно бестолковой бомбежкой рисовых полей и окрестных рощиц. Напрашивается вывод о том, что им почему-то очень не нравится наш передатчик. Правда, мы регулярно работаем у самой границы и именно этим могли вызвать неудовольствие противника, но и это как-то не ложится в логическую цепь размышлений. Ведь они не знают, что мы работаем на Советский Союз.
— К тому же мы сами их подзадорили, — подвел итог капитан, — всего полтора часа назад показали им, что бомбардировкой поселка они своей цели не добились.
Сделав такой вывод, он скучно сморщился и медленно полез в нагрудный карман за сигаретами. Долго в нем копается, но пачку так и не достает. Вместо этого он поворачивается к вошедшему под марлевый полог Стулову:
— Володя, что у нас в последней сводке было?
— Восемь вылетов разведывательной авиации, двенадцать налетов на объекты и территории Северного Вьетнама, три транспортные переброски, сбито за день три самолета, да еще один, А-6, кажется, потерпел крушение при посадке на авианосец «Нимитц».
— Это наш самолет гробанулся, точно! — энергично толкает меня в бок до сего момента благодушествовавший Камо.
— Ваш или не ваш, — продолжает скучно перечислять упомянутые в сводке происшествия Стулов, не бывший с нами в поселке и не знавший об авантюрном обстреле разведывательного самолета, — а просто сообщается, что он разбился при посадке.
— Это все прекрасно, — хлопает капитан по столу, — но разговор у нас сейчас совсем о другом. Вот наш главный асс технической разведки, — указал он ложкой на скромно опустившего ресницы Федора, — утверждает, что наша работа здесь для американцев уже не тайна. И мало того, что не тайна! Он утверждает, что на нас объявлена самая настоящая охота! По его глубокому убеждению, сегодняшняя бомбежка на самом деле была именно в нашу честь.
— Тогда, — шумно прокашливается Стулов, — предлагаю как можно быстрее сменить дислокацию. Сегодня бомбежка, завтра бомбежка, так ведь и накроют нас… в конце-то концов.
Воронин недовольно качает головой.
— Ты что! Только-только нормально устроились на относительно приемлемом месте, наладили взаимодействие с местными силами ПВО. Это что же, снова петлять зайцами по джунглям? — он обводит нас усталым и мне даже кажется укоризненным взглядом. — Или вы думаете, что если мы переберемся в другое место, то окажемся в большей безопасности? Ну, что молчите? Ладно, давайте уедем. Километров сто протащимся. Так ведь снова надо будет лагерь разбивать. Это что, выход из положения? Завтра же американская радиоразведка установит, что наш передатчик сменил дислокацию и нанесет удар по тому месту. А лучше ли мы будем там прикрыты, чем теперь, — качнул он головой в сторону пещеры с машинами, — это еще большой вопрос.
