Во мне проснулся инстинкт: предъявить права на свою женщину, заклеймить, подчинить, чтоб признала, что все это игра, что хочет лишь меня, что я единственный, кому она разрешает трогать себя.
Зашел в комнату, прижал ее к себе и все… поплыл, мозги отключились.
Я как наркоман, дорвавшийся до своей дозы.
Проклятие, не прикасался к ней больше суток, а ломает так, будто год не трогал.
— Значит, с мужем придешь?
Ну же, оправдывайся, скажи, что обманула, что специально врала, хотела, чтобы ревновал. Скажи опять, что меня хочешь… Скажи, или у меня окончательно поедет крыша!
— Да.
Сказала и тем самым отрезала себе пути к отступлению.
Не отпущу, не дам уйти, возьму немедленно, здесь, и плевать на все!
Вдыхаю ее запах, злость смешивается с желанием, потребностью быть в ней, ощущать, как дрожит, как стонет, как просит еще, глубже. Лишь тогда она не врет, я чувствую, знаю, лишь тогда она настоящая и полностью моя.
Сжимаю, терзаю желанное тело, не сдержавшись, наклоняю, прижав к столу, наплевав на все протесты, попытки вырваться.
Плевать, теперь я знаю, что она притворяется, знаю, какая она страстная и горячая. Все это ее сопротивление… блеф. Хочет, хочет не меньше, чем я!
И я заставлю ее это признать!
Ну, за что ж она мне?! За что? Сколько боли причинила, а все равно хочу ее, думаю о ней, схожу с ума.
Целым себя чувствую и сломленным одновременно, но лишь рядом с ней живым…
И даже это нравится.
Как долбанный мазохист иду к ней, несмотря на то, что каждый раз жалит прямо в сердце.
Не сдержавшись, стягиваю с нее трусики, чувствуя, какая она влажная и готовая для меня.
Жаркая, горячая, моя страстная Ю…
Ненавижу и с ума схожу, разве такое может быть?
Проклятие, что ж она со мной делает?!
Вырывается, извиваясь, упираясь ягодицами в стоящий колом член.
Сломать к чертям сопротивление, прижимая к себе, заставляя кричать и царапаться.
Неужели не чувствует, что я на грани? Провоцирует?
Погружаю пальцы, еще, глубже, заставляя застонать, признать свое поражение.
Влаги прибавилось, вот так… хорошая моя… Вжимаюсь, ни черта не соображая, дурея от ее готовности, от сбивчивого дыхания. Мог бы, все время держал взаперти, на кровати, чтоб лежала и меня ждала, готовая, возбужденная…
— Не надо…
Надо, еще как надо. Нам обоим!
Не отрезвляет даже ее жалобный тон. Я уже не могу остановиться, это просто нереально.
Еще выше задираю ее юбку, срывая к чертям мешающие трусики, расстёгиваю ширинку.
Дергается, из последних сил пытаясь освободиться…
С каждым ее рывком теряю крупицы здравого смысла, что еще каким-то чудом не разлетелись к чертям.
Касаюсь членом влажных складок и понимаю, что сдерживаться уже нереально, я на грани… Попросту не отвечаю за себя.
— С мужем придешь? — рычу, жестко удерживая на месте, не давая двинуться, податься навстречу.
— Да-а, — и это уже не было ответом на мой вопрос, это была ее капитуляция.
Ох, как же сладко она застонала, когда я одним движением проник так глубоко, что почувствовал дрожь, пробежавшую по нежному телу.
Замер на мгновение, давая Ю привыкнуть, но надолго меня просто не хватило… Рывком прижал к себе, сжимая упругую грудь сквозь ткань платья, заставляя выгнуть спину и принять меня еще глубже. В бешеном темпе двигаюсь внутри, дурея от ее стонов, от сводящих с ума ответных движений… От чувства полной власти над ней…
* * *
Дима вовсе не был нежным, да я и не хотела нежности…
Все эмоции, кипевшие внутри, вылились в жесткий, страстный секс. Как там говорят — секс после примирения самый лучший? Нет, секс во время ссоры оказался самым умопомрачительным в жизни…
Я стонала и царапала столешницу, до боли в пальцах цеплялась за край стола, как за единственное, что могло удержать меня на этой земле.
Я не обращала внимания на боль, на доводы разума, я больше вообще ни на что не обращала внимания — все отступило на второй план. Я будто окунулась в безумие, ненадолго потеряв способность здраво рассуждать.
И эти мгновения, мгновения моего полного подчинения, оказались самыми потрясающими за всю мою жизнь.
Покорная, умирающая от наслаждения, в тот миг я была абсолютно счастлива. Я не смогла избежать власти Димы надо мной, так к чему притворяться, если мое тело каждый раз красноречивее любых слов доказывает принадлежность ему?
Резкие, безжалостные толчки и сильные пальцы, до боли стискивающие мое тело, откровенные стоны и грубоватые признания, слетавшие с его губ…
Все это неумолимо приближало меня к оргазму. А Дима все двигался, не сбавляя темп, неутомимый и беспощадный в своей страсти.
Этот мужчина брал меня так, будто я самая желанная женщина на свете, и он едва сдерживается, чтобы не растерзать меня. Опьяняющее чувство…
Тогда я поняла, что это ещё одна причина, по которой я рядом с ним.
Мое добровольное безумие, граничившее с болью, но вместе с тем подводящее к границе удовольствия.
Я не знаю, как долго это продолжалось…
Я потерялась в захлестнувших меня ощущениях, буквально захлебываясь ими и громкими стонами, срывавшимися с губ. Но когда Димина ладонь дотронулась до моего лица, а пальцы коснулись губ, меня накрыла новая волна наслаждения. Я приоткрыла рот, позволяя проникнуть глубже, посасывая и лаская его языком, чувствуя, что движения члена стали чаще и резче, и поняла, что Диме это нравится не меньше, чем мне.
А потом он приподнял меня, ровно настолько, чтобы рукой коснуться моего живота и заскользить вниз, задевая клитор, лаская его влажными пальцами, который только что были у меня во рту…
И мое тело не выдержало, меня накрыл оргазм, жесткий, дикий, горячий, самый невероятный из всех, что у меня когда-либо был. Безумное напряжение разрешилось огненным потоком, захлестнувшим все тело и заставившим меня закричать. Одного прикосновения хватило, чтобы я уступила, перестав сдерживать себя и могла лишь неистово извиваться в сильных объятиях, позабыв обо всем.
Как бы наивно это ни прозвучало, но с Димой у меня был лучший секс в моей жизни. Страстный, несдержанный, на грани ощущений и эмоций. Все мое тело ныло. От наслаждения или боли? Я не могла бы точно ответить, как и всегда, когда дело касалось этого мужчины. Слишком тонкая грань, слишком много намешано всего, чтобы понять, где любовь превращается в боль, а наслаждение в ненависть.
Мы оба запутались, слишком увязнув в играх, но именно в тот момент я поняла, что чувствую себя собой лишь рядом с ним.
