До меня вдруг дошло.
- Значит, ты должен был победить, чтобы завоевать доверие Гремлина. Иначе бы он не пустил тебя в казино, - сказала я, большими глазами глядя на Диму. – Но в тот раз ты проиграл мне. Решил помочь и проиграл. Тебя сняли с гонок. И ты не смог попасть внутрь, чтобы встретиться с Кретом.
- Разве я мог поступить иначе? – слабо улыбнулся Дима. – Я испугался за тебя. Сначала решил, что на черно-зеленой «Каве» настоящая стерва. Видел, как ты себя вела. Высокомерная, гордая, независимая. Еще этот шлем с рожками…
- С ушками! – возмутилась я. – Я же Рысь.
Барс коротко рассмеялся и погладил меня по волосам. Стало чуть легче, хотя сердце все еще бешено колотилось.
- На тебя все парни смотрели и пускали слюни. А я думал: «Какая наглая девчонка». Тоже не мог оторвать от тебя взгляд. И бесился. Говорил сам себе, что должен думать о Полине. А эта байкерша и оказалась моей Полиной. Ты так изменилась. – Он поцеловал меня в лоб. И я невольно улыбнулась.
- Спасибо, что спас меня тогда, номер пять. Из-за меня тебя дисквалифицировали, и ты не смог попасть в казино…
- Я не уверен, что смог бы вообще попасть в казино в ту ночь – Гремлин почти не знал меня. Я хотел втереться в доверие, - ответил Дима.
- Извините, что прерываю ваше любовное чириканье, - вмешался Леха, который вместе с Диларой все так же сидели на диване, и рука парня лежала на плече моей подруги. – Но у меня вопрос. Димас, откуда тебе знать, когда Крет находится в подпольном казино? Ты мог попасть внутрь после гонок, а его бы там не оказалось.
- Крет любит наблюдать за гонками с мониторов, - пояснил Барс. – Он азартный. Любит делать ставки. Поэтому приезжает в казино тогда, когда орги проводят гонки.
- Понял-принял, - кивнул Леха и нахмурился. – И как теперь туда попасть? Снова участвовать в гонках?
- Я туда попаду, - сказала вдруг я, и все трое уставились на меня. – И сама передам Крету все, что нужно.
Леха изогнул бровь. Дилара покрутила пальцем у виска. А Дима сказал: «Нет».
- Гремлин знает меня. Доверяет. Несколько раз звал в казино – просто потусоваться, но я всегда отказывалась, - сказала я. – Мне будет просто попасть внутрь. Я найду Крета и передам ему все, что нужно.
- Тебя нельзя втягивать в это, - запротестовал Дима.
- Мой отец летел на этом самолете! Он пострадал из-за Захара! Я обязана хоть что-то сделать! – выкрикнула я, чувствуя дикое желание мести. Те, из-за кого погиб мой папа, должны быть наказаны! Зло, которое остается безнаказанным, порождает еще большее зло.
- Это опасно, - выдохнул Дима. Кажется, он не ждал от меня такой реакции. Но разве я могла поступить иначе?
- Вот именно, - поддержал его Леха. – Пусть Барс сам решит! Я помогу.
- А ты вообще не лезь, - пихнула его локтем в бок Дилара, и Леха замолчал.
- Я сам все сделаю, Полина, просто доверься мне, - попросил Дима, взяв меня за руку. – Обещаю, что те, кто виновен в гибели твоего отца, поплатятся.
- Нет. Лучше ты мне доверься. Пожалуйста, - прошептала я и крепко сжала его пальцы.
Наши глаза встретились. Мои – полные боли – и его – уставшие, но решительные. Никто из нас не собирался сдаваться. Каждый хотел сделать по-своему.
Пока мы говорили, Дилара и Леха деликатно ушли в другую комнату – решили, что не станут вмешиваться. Ну или Дилара решила и утащила за собой Леху, а он не сопротивлялся.
Разговаривали мы долго. Не ругались, даже голоса не повышали, хотя от переизбытка эмоций меня, казалось, вот-вот разорвет. И каждый хотел уберечь другого от опасности.
Дима говорил, что ему страшно отпускать меня. Что он боится – вдруг все пойдет не по плану, и меня схватят люди Захара. А я говорила, что, наверное, и так уже под прицелом. Андрей рано или поздно выяснит, кто спас его пленника. И выйдет на нас с Лехой. И вообще, времени у него больше нет. Я должна участвовать в новых гонках и попасть в казино, чтобы встретиться с Кретом. Это будет быстрее и надежнее. Ведь его могут рассекретить, раз теперь знают, что сын Сперанского жив.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Я не могу отпустить тебя, Полина, - беспомощно сказал Дима. – Это как паутина, понимаешь? Сплетенная из власти, денег и грязи. Стоит в нее попасть, как все, конец. Ты в ловушке. Я оказался в этой паутине из-за Старика. И не хочу, чтобы в нее попала ты из-за меня.
- Я понимаю тебя, Дима, - мягко ответила я, все так же крепко держа его за руку. – Но я должна помочь тебе. Мне страшно, что с тобой снова что-то случиться. Если ты пострадаешь, я…
Я сама умру. Растворюсь в воздухе, будто меня не существовало.
Этих слова сложно было произнести, мне пришлось замолчать, но Дима все понял и так.
- Полина…
- Помнишь, ты обещал, что всегда будешь рядом со мной, - прошептала я, обнимая его за плечи.
- Я буду. Обещаю.
- Тогда позволь мне остаться рядом с тобой. Позволь защитить тебя, Дима. Ты сильный и смелый. Но ты не вывезешь один. Это слишком тяжелый груз. Но вместе мы все сможем.
Я подняла на него глаза и слабо улыбнулась, почувствовав, как его пальцы касаются моей спины – крохотного оголенного участка кожи между футболкой и поясом джинсов. Касаются осторожно, будто бояться сделать больно. По позвоночнику побежали мурашки, и я коротко выдохнула.
- Малышка, я не могу…
Дима склонился ко мне, и его губы почти касались моих губ.
- Тебе нужно помочь своей семье. Даже если плевать хотел на отца, то сестер тебе жалко. Я поняла это, когда ты рассказывал о них. Ты беспокоишься за девочек. Привык к ним. Любишь. А я хочу, чтобы виноватые в смерти моего папы понесли наказание. Хоть какое-то. Мы должны держаться вместе.
Я неожиданно для самой себя отстранилась от Димы и сняла с руки браслет. Тот самый, который три года назад хотела подарить ему на день рождения. Браслет был сделан на мужскую руку, и на моем запястье болтался. А вот Диме будет в самый раз.
- Что это? – спросил он удивленно, разглядывая украшение.
- Мой подарок. Я приготовила его для тебя, но… Но так и не успела отдать. Возьми. Хочу, чтобы он был с тобой. Я знала, что мы встретимся, Дим. Через вечность, - сквозь подступающие слезы улыбнулась я. – А ты пришел раньше. Спасибо тебе за это.
Дима взглянул на меня, и его кадык дернулся.
- Прости.
- Это не твоя вина. Не проси прощения.
- Моя. Если тебе станет легче – все эти годы я думал о тебе. Каждый день. И каждый день сожалел, что так вышло. До сих пор не понимаю, почему то сообщение не дошло тебе.
Я нахмурилась.
- Сама не знаю. Может быть, я просто не заметила его. В те дни я была сама не своя. Все было как в тумане. Почти ничего не помню.
Я помнила слезы. Много слез. Литры. Но не стала говорить об этом Диме. Ему и так тяжело. Зачем добивать раненого? Словно понимая это, Дима с благодарностью взглянул на меня. А затем перевел взгляд на гравировку браслета.
- «Я буду любить тебя целую вечность и даже немного больше. Д. от П.» - прочитал он вслух искаженным от внутренней боли голосом.
- Когда я заказывала этот браслет, еще ничего не знала о вечности, - вымученно улыбнулась я. – О том, что она будет нас разделять. Это казалось мне просто красивой ванильной фразой. И только потом обрело смысл. Пожалуйста, не дай вечности снова нас разделить. Это единственное, о чем я тебя прошу. Давай вместе сделаем то, что освободит нас обоих.
Вместе выиграем или же вместе проиграем.
Его лицо было бледным, глаза горели. В вечерней полутьме обозначились резкими тенями скулы. В эти минуты Дима казался мне раненым ангелом со спрятанными за спиной крыльями. И мне хотелось обнять его, чтобы защитить от всего мира.
Я надела браслет на запястье Димы, аккуратно застегнула его. Затем, встав на носочки, обвила руками шею парня, заставляя склониться. И первой прильнула к его губам за поцелуем. Поцелуем-спасением – для него, и для меня.
Мы были на равных, никто не забирал инициативу. Дима осторожно играл с моими волосами, разметавшимся по спине, а я гладила любимого по лицу, кончиками пальцев изучая заново его черты: рассеченная старым шрамом бровь, высокие скулы, выпирающий подбородок. Дотрагивалась до шеи, чувствуя, как натягиваются под тонкой кожей жилы, касалась ямочек на ключицах. Сжимала широкие плечи, которые под тонкой белой футболкой казались горячими.
