куртка, расшитая золотой нитью. Три кольца с драгоценными камнями на каждой руке украшали его пальцы.
— Мой господин, — сказал Рюрик, склонив голову.
— Отчет моего сына, как всегда, был расплывчатым. Таков его путь. Скажи мне, кто в лагере был ответственным?
Внутри видения мысли Селин лихорадочно метались. Человек на возвышении был принц Ливен. Она никогда не видела его раньше, так как никакое видение будущего никогда не приводило ее в замок Пален. Но что делал Рюрик? Он, казалось, давал принцу отчет, выходящий за рамки того, что разрешил Антон.
— Преступником был капрал Куинн, — сказал Рюрик. — Шпион и лазутчик принца Дамека.
— И эти два… провидца, которых нанял мой сын, раскрыли это для Антона?
— Да, милорд. Князь Антон всегда находчив в тех, кого выбирает себе в услужение.
Как только Ливен собрался снова заговорить, туман сомкнулся, и Селин отшвырнуло назад во времени. Это было самое короткое видение будущего, которое она когда-либо испытывала.
Но когда она открыла глаза и увидела Яромира, держащего Рюрика, она была так потрясена и дезориентирована, что споткнулась, упала на колени и не смогла удержаться от крика.
— Он шпион отца Антона! Он собирается рассказать принцу Ливену все подробности этой миссии, чего не сделал бы Антон!
— Взревел Яромир и толкнул Рюрика вперед.
Одним быстрым движением Яромир выхватил из ножен на поясе кинжал.
— Сэр, нет! — крикнул Рюрик, оборачиваясь. — Я не шпион!
Селин попыталась прийти в себя от быстрого, головокружительного видения и кое-как протиснулась между Яромиром и Рюриком, виня себя за это. Яромир убьет любого, кого заподозрит в предательстве Антона, и она это знала. Однажды она видела тело, лежащее у ее ног.
— Лейтенант! — воскликнула она, подняв руку.
— Я не шпион! — настаивал Рюрик. — Мой отец просил меня поделиться с ним всем, что могло бы сделать Антона лучше для принца Ливена. Князь Антон не станет сообщать о каких-либо темных делах, совершенных его братом, и никогда не скажет ни слова о своих собственных силах. Мой отец… он думал, что я должен использовать свое положение посланника, чтобы сказать принцу Ливену правду, что Антон-лучший лидер. Я никогда не сделаю и не скажу ничего такого, что могло бы причинить ему вред, лейтенант. Вы должны мне поверить.
На лице Яромира все еще было написано убийство, но он еще не ударил… И он слушал.
— Так вот почему вы так отчаянно пытались выжить в этой миссии? — спросила Селин. — Потому что принц Ливен ждет от вас отчета?
Рюрик молча кивнул, не сводя глаз с Яромира.
Затем, когда в голове у нее прояснилось, Селин начала вспоминать более подробное содержание своего видения.
— Яромир… когда принц Ливен спросил имя того, кто виноват во всех смертях здесь, Рюрик сказал ему, что это Куинн.
Яромир перевел взгляд с Рюрика на Селин.
— Что ты сказал?
— Это Куинн! Или это то, что Рюрик говорил Ливену. Амели осталась с ним наедине!
Рюрик растерянно переводил взгляд с одного на другого, но Яромиру было все равно.
Он должен был подумать.
Инстинкт подсказывал ему, что Рюрик не предатель. С ним нужно было что-то делать, но он не был предателем… и Амели была наедине с убийцей.
— Рюрик, оставайся здесь и проследи, чтобы периметр держался, — приказал он. — Селин, отведи этих людей внутрь. Я иду за Амели.
Не дожидаясь ответа ни от одного из них, он повернулся и побежал к тропинке.
Амели почти не могла поверить в это, когда она достигла линии деревьев, не будучи пойманной сзади. Она даже не слышала, как Куинн последовал за ней, и подумала, не оглушил ли его камень.
Однако сейчас, выглядывая из кустов на открытый лагерь, она подумала, что бежать по тропинке к лагерю шахтеров было бы глупо. Возможно, Куинн потерял ее след и тоже наблюдал за ней откуда-то из-за деревьев, ожидая, когда она появится. Хотя он утверждал, что был хорошим следопытом, она не истекала кровью, и было темно. Если бы у нее была приличная фора, ему, возможно, было бы не за чем следить.
Но он все еще мог наблюдать за ней, и если так, то она никогда не убежит от него до самой тропинки.
Глядя прямо перед собой, она увидела вход в огромную палатку с провизией. Это был короткий путь, и там были арбалеты и ссоры — где-то вдоль восточной стены. Она присела на корточки, глубоко вздохнула и побежала так быстро, как только могла, к открытому переднему клапану и бросилась внутрь.
Только тогда она обернулась, чтобы посмотреть, не преследуют ли ее. И снова ее охватило почти недоверие. Где же он? Он поразил ее своей… решительностью.
Грохот раздался в нескольких шагах от того места, где она появилась, и Куинн, спотыкаясь, вышел из леса, неся копье и истекая кровью. Он посмотрел в обе стороны, а затем остановился на палатке с провизией и побежал прямо ко входу.
За исключением общего направления — восточной стены — Амели не знала точно, где здесь хранилось оружие, и Куинн приближался.
Окруженная бочками и штабелями ящиков, она быстро приняла решение, единственное, что пришло ей в голову. Пройдя вглубь палатки и вдоль ряда ящиков, она пригнулась и спряталась.
Оставалось надеяться, что Куинн прибежит, направится прямо к оружию, поверит, что ее здесь нет, а потом снова выбежит на поиски.
После этого… у нее будет несколько вариантов.
У входа послышались шаги, и она услышала, как он тяжело дышит.
После того как Яромир убежал, Селин стояла лицом к Рюрику, но он не смотрел на нее. Его руки дрожали, и, возможно, он винил ее в том, что только что произошло. В каком-то смысле она понимала.
Но она гораздо больше беспокоилась об Амели и надеялась, что Яромир быстро доберется до нее. Как мог убийца быть Куинном? Он был здесь единственным, кому Яромир доверял.
— Рюрик? — спросила Селин, надеясь, что он все еще будет готов работать с ней.
Как раз в этот момент подбежал гвардеец Грэм с копьем в руке, и вид у него был растерянный.
— В чем дело? — спросила Селин. Она нигде не слышала шума.
— Я… я искал, — ответил Грэхем, — и все люди на месте, кроме Сондерса. Он единственный, кто пропал.
Что-то пришло в голову Селин. —
