какая-то ярко оранжевая бочка. Раздался глухой хлопок и бочка
стала с шипением надуваться-разворачиваться, превращаясь в
обычный спасательный плотик. "Последний привет от утопшей" -
услышал я за спиной голос поднявшегося на полубак старпома.
Тут же неподалёку всплыла ещё пара таких же средств спасения,
правда спасать было уже некого.
Однако увы мне, я ошибался. " Человек за бортом!" - проревел
трубным гласом, стоявший у самого форштевня боцман. Слева по
курсу на волнах покачивалась какая-то рухлядь, похожая на чёрное
кожаное кресло. Высокая спинка с подголовьем была сломана
почти до основания и на прицепе из лоскута чёрной кожи, плыла
рядом с покачивающимся на волнах сиденьем. В это самое
сиденье,обняв его мёртвой хваткой, лёжа лицом вниз, вцепился
рыжеволосый человек в чёрном кителе. Быстро спустили шлюпку
и подняли мужчину на борт. Он был жив, но без сознания. Живот
под мокрым кителем перетягивала сбившаяся повязка, на боку
кровоточила сквозная огнестрельная рана. Лицо и шея были в
нескольких местах сильно порезаны, как будто осколками стекла.
Под руководством немедленно превратившегося в эскулапа
Устиныча, из спасённого откачали лишнюю морскую воду, а затем
(как и меня, выловленного из-за борта в первом рейсе. (см. глава 1)
) отнесли в салон экипажа и водрузили на длинный стол для
дальнейших медицинских мероприятий.
257
Нетрудно было догадаться, что спасённым был не кто иной, как
Штинкер, старпом с "Брунгильды". Устиныч с помощниками
раздел его и крепко растёр тело спиртом. После укола камфоры
пациент застонал, приоткрыл мутные голубые глаза и что-то
пробормотал по французски. Расспросы решили отложить до
лучших времён, тем более, что чужие тайны нас больше не
касались. Как сказал капитан Владлен: " Этим везучим французом
теперь пусть занимаются норвежцы." Наш мастер, войдя в салон,
произвёл сильное впечатление на моряков. Кэпу пришлось
побриться, чтобы не пугать людей остатками оплавленной
растительности на лице. Теперь это был моложавый пухлощёкий
мужчина, без прежнего налёта романтичной дремучести. Через
пару часов к поискам выживших присоединилась вся группа
рыбаков, подошедших с восточной стороны Медвежьего.
Наша радиостанция УКВ на мостике, ещё с момента гибели
"Брунгильды" чудесным образом ожила, видимо проблемы со
связью у нас на борту были её пакостями. Связавшийся с
Владленом майор Бьернсон ненавязчиво предложил ему следовать
за ним в порт Трамсё. Я,вызванный на мостик, гордо переводил на
английский командиру "Сенье", слова нашего капитана. Бьернсон
совершенно сменил тон и уверял, что не о каком аресте нашего
траулера, не бывшем не тем более нынешнем более нет и речи.
Норвежское начальство де преисполнено горячей благодарностью
к мирным советским морякам и желает лишь уточнить
обстоятельства происходившего на Медвежьем и в окрестностях.
Полный ремонт "Жуковска", а так же снабжение топливом и
провиантом, мол, будет произведён за счёт принимающей стороны.
Разумеется капитан Дураченкофф свяжется с советским консулом в
Трамсё сразу по прибытии в порт или как только пожелает.
Уже на пути в Трамсё, разговаривая с Устинычем, я с сожалением
вспомнил о гибели нашего союзника норвежца Верманда Варда,
который повёл себя как герой, прикрыв собой почти незнакомых
ему русских моряков. Боцман долго молчал, потом вздохнул
тяжело и сказал: " Не норвежец он был. Немец. Бывший подводник
кригсмарине, командир U-Boot, подлодки фрицевской. Он, как
знал, что не увидимся больше. Целых четыре тетради
дневников оставил и конверт с надписью: "
258
Завещание Верманда Варда. Вскрыть после моей
смерти."
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. Продолжение следует.
259
