Мы – друзья Волли. Можно зайти?
- Волли умирает, - прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.
- Мы здесь для того, чтобы его спасти, - сообщила я и шагнула вперед.
Женщина под моим напором отступила, впуская нас в квартиру. На ее уставшем лице проступало удивление пополам с недоверием, словно она пыталась осознать смысл моих слов.
А я огляделась.
Крошечная прихожая – а я, оказывается, успела отвыкнуть от таких размеров – и сразу комната, слабо освещенная светом из прихожей. Оказывается, электричество тут все же есть.
Обстановку в комнате я не рассмотрела, отметила только несколько кроватей, расставленных вдоль стен. И еще одну дверь, до которой как раз дотягивался свет.
От прихожей еще в одно помещение вел короткий коридор, заканчивающийся закрытой дверью. Возможно, кухня.
Судя по тому, что я успела рассмотреть, живут тут крайне бедно, но за порядком следят строго. Надо было спросить Тима, большая ли у Волли семья.
- Спасти? – неуверенно переспросила женщина.
- Да. Где он?
Если у нее и были вопросы, она оставила их при себе и коротким жестом пригласила нас следовать за ней.
Мы пошли к дальней двери, и, проходя мимо кроватей, я мельком разглядела пару детей, мирно в них спящих.
Почти бесшумно открыв дверь, мама Волли впустила нас в маленькую комнату, хорошо освещенную.
Вот только освещало комнату не электричество.
Во все глаза я уставилась на мальчишку, лежащего на единственной кровати в комнате. Это был Волли – и он светился.
Точнее, ровным потусторонним светом горели его раны – длинные борозды, пересекающие грудь и спускающиеся на живот.
А вот крови не было, как и повязок.
В свете из ран Волли казался очень бледным, его черты заострились, и он выглядел сильно похудевшим. Кожа да кости… бледный, неподвижный, он казался бы неживым, не вздымайся его грудь от дыхания.
Я подумала, что о ранах от монстров тоже не мешало бы расспросить, пока мы ехали. Но по дороге я просто боялась об этом говорить. Потому что опасалась, что мы уже опоздали.
- Он… - начала было хозяйка дома, но я остановила ее жестом.
Достаточно. И так много времени потеряли.
Торопливо я набрала сообщение медицинскому экипажу. Те обещались подъехать в течение пяти минут.
- Соберите для Волли сумку в больницу, - попросила я.
- В больницу?.. – снова переспросила женщина.
- Да. Мы отвезем Волли в больницу, и там его вылечат, - озвучила я свой план.
Она закивала – мелко и часто, будто до конца не веря в происходящее. И суетливо начала сборы.
- Встретишь медбригаду? – попросила я Тима. – Они должны подъехать через пять минут.
Парень молча кивнул и вышел. А я подошла к Волли, разглядывая невероятные раны мальчишки.
- Как это случилось? – я покосилась на его мать.
- Девочки задержались на улице, начало темнеть, Волли пошел за ними. Монстр появился неожиданно, Волли успел затолкать девочек в подъезд, а сам… его зацепило, когда он уже закрывал двери. Такие раны, они… нужен целитель, но у нас просто нет столько денег, сколько запросила больница. Даже если все продать…
Ее руки задрожали, но женщина упрямо продолжила паковать сумку.
Шестизначная сумма, которую мне назвали в приемном покое, когда я списывалась с ними по дороге сюда, даже для меня является существенной. Для обитателей трущоб она абсолютно заоблачная. Тут даже весь этот дом столько не стоит, не говоря об отдельной квартире. А ничего дороже квартиры у этой семьи просто нет. Как и у их соседей, которым наверняка нет дела до горя этой семьи. А если и есть – чем они помогут?
Должно быть, невыносимо смотреть, как твой ребенок умирает, и не иметь ни малейшей возможности ему помочь.
- Все будет хорошо, - я подошла к женщине и ободряюще сжала ее ладонь. – Волли выживет, я обещаю. Он молодец и сделал главное – дождался помощи.
- Вы и правда его спасете? – впервые я услышала в ней надежду.
- Да, - уверенно ответила я, не позволяя сомнениям отравить мой ответ.
Все, что я могла – это вложить в его спасение деньги. Все остальное от меня не зависело. Справятся ли целители с ранами мальчишки? Я не имела ни малейшего представления. Но я надеялась на лучшее. Вон, Боуера на ноги подняли, а он, на секундочку, падение с самолета пережил.
И Волли нападение монстра переживет.
Тим вернулся в сопровождении пары крепких мужчин в униформе и с носилками, куда они ловко переложили раненого мальчишку. К их машине мы пошли все вместе, выходя из квартиры, я услышала сдавленное «мама»: проснулся кто-то из детей.
Я мимолетно задумалась, где их отец, но спрашивать не стала. Остановила женщину, порывавшуюся сесть в медмашину, куда погрузили ее сына, и мягко отправила обратно:
- Ваше присутствие Волли не требуется. А вот остальным детям вы нужны. Возвращайтесь домой, успокойте их.
- Но Волли…
- С ним все будет в порядке, - снова уверила я ее. – А вам действительно лучше остаться дома.
Думаю, она подчинилась только потому, что побоялась разозлить меня. Ей вовсе не хотелось, чтобы из-за ее тревоги ее сын остался без помощи.
Велев Лайошу везти Тима следом за машиной медиков, я присоединилась к медбригаде, чтобы присмотреть за Волли. Не то, чтобы я не доверяла профессионалам, но сочла, что быть рядом с Волли – мой долг.
- Парень не жилец, - вполголоса сказал один из медиков, когда машина тронулась с места.
- Почему это? – немедленно вмешалась я в чужой разговор.
- Раны от монстра, - пояснил тот. – Такие только целители лечат. А у парнишки из трущоб средств на целителя точно не хватит.
- Деньги не проблема, - сухо заметила я.
Мужчина какое-то время молча меня разглядывал, а затем улыбнулся примирительно:
- Что ж… тогда точно выживет.
Почему-то меня его слова успокоили. Видимо, именно это мне и требовалось – услышать подтверждение чужим возможностям.
Подъезжая к больнице, я снова связалась с приемным покоем, предупредить, что мы скоро будем. Что больница, что бригада медиков работали по предоплате, и, хотя на моем счету денег заметно поубавилось, я могла не беспокоиться, что Волли останется без помощи.
Медбригада передала пациента из рук в руки персоналу больницы, и следом за администратором я направилась в палату, куда несли Волли.
Рядом пристроился молчаливый Тим. Хорошо. Пусть дорогу запоминает, а то я из больницы
