— Гарри! — окликнул его отец.
— Что?
— Так где, говоришь, твоя статья?
— Ой, нет, — испугался Гарри, — она еще не готова для публичного чтения.
— Но ты всерьез подумываешь отправить ее в журнал?
— Да, закину в пару мест…
— А потом вернешься в банк? — с надеждой спросил мистер Гилби.
— Нет, папа. В банк я не вернусь.
— Ну, раз уж ты твердо решил помогать людям в беде…
— Ну да. А что?
— Не мешало бы тебе рыбу с подбородка вытереть.
Гарри ощупал подбородок — вот черт, весь измазался маслом и остатками тунца.
— Сейчас вернусь. — Он бросился к ванной. Осмотрев по дороге лацканы пиджака, Гарри обнаружил, что заляпал и свой третий по счету любимый пиджак — отличный образчик середины семидесятых из шотландки с красной окантовкой на обшлагах.
У ванной Гарри с досадой обнаружил, что кто-то его опередил. Он принялся нетерпеливо топтаться возле двери, прислушиваясь к шуму воды. Господи, как же от него несет рыбой.
— Это всего лишь я, — сказала Сара, открывая дверь. Глаза у нее были красные. — Не видел Ричарда?
— Там, внизу, — Гарри ткнул большим пальцем в сторону гостиной. — Принимает дружеские тычки и затрещины.
— Спасибо, — ответила она на ходу. Вообще-то Гарри пошутил, но, спустившись, Сара и в самом деле нашла мужа в компании малознакомых людей, похлопывающих его по спине. Кого-то она смутно припомнила по прошлогодней игре в крикет. Будто из другой жизни, подумала она.
Поймав ее взгляд, Ричард показал, что хочет поговорить. Сара попыталась принять беспечный вид.
— Сара! — воскликнул кто-то из игроков. — Сколько лет, сколько зим!
— Кстати, Ричард, ты не мог бы мне на кухне помочь? — спросила она.
— Ах да, кстати, у нас же все кстати, — вспомнил кто-то из гостей.
Не обращая внимания на шуточки, Ричард протолкался сквозь толпу и взял Сару за руку.
— У меня к тебе всего один вопрос, — тихо сказал он, отводя ее в угол.
— Да? — Сара спокойно посмотрела на него.
— Это касается Гарри. Ему кажется, что у нас неудачный брак.
— Правда?
— Он разговаривал с Томом. И ему каким-то образом известно про книгу о здоровом браке. И про многое другое — про личное. Вроде наших ссор.
— Ох, пожалуйста… — Сара отвернулась.
— И про то, что я только с животными умею общаться. Это тоже ты ему рассказала?
— Что? Ричард, что с тобой?
— Спасибо за поддержку, Сара. И кого еще, кроме Тома, ты посвящаешь в наши дела?
Сара растерянно оглянулась по сторонам — вокруг были сплошь улыбающиеся лица, и никакой поддержки.
— Ричард, это обязательно?
— Что именно? Разговаривать о том, что ты готова общаться со всеми, кроме меня?
— Ричард, перестань.
— Ты думаешь, что нас ждет развод?
— Нет!
— А то, что я был разведен, тебя смущает? Насколько я помню, когда мы познакомились, тебя это мало волновало, но чем черт не шутит. У Гарри все записано.
Сара уставилась в ковер.
— Не знаю, что там опять натворил Гарри, и знать не хочу, но разговаривать об этом я сейчас не могу.
— А ты никогда не можешь разговаривать, — прошептал Ричард. — Довольно забавно, учитывая, что это у меня проблемы с общением.
— Прошу тебя. У нас же гости.
— Это ты рассказала Тому про кровать?
— Нет. — Сара сглотнула.
— Ты что, ему в жилетку плакалась?
В отчаянии Сара помотала головой и отвернулась к стене, пряча лицо.
— Мне надо выйти, — пробормотала она. Протиснувшись мимо Ричарда, Сара выскочила на улицу и кинулась к машине.
— Сара, подожди! — крикнул Ричард и бросился следом.
Забравшись на соседнее сиденье, он подождал, когда она успокоится.
— Хороший праздничек устроили — у всех на глазах скандал закатили, — пробормотал он, заглядывая ей в лицо и не сомневаясь, что гости наблюдают за ними из окна.
— Ничего, пусть знают, что ты тоже не совершенство, — ответила Сара, чувствуя, как в ней закипает злость.
— В каком смысле? — опешил Ричард.
— Ты прямо как… черт, да не знаю я! Тебя здесь прямо-таки за местного героя считают.
— Не смеши меня.
— А каково, думаешь, от этого Гарри? Да и Тому. Ты никогда не жалуешься. Никогда не ошибаешься. Ты — эталон, до которого им расти и расти.
— Так… — Ричард скрестил руки на груди, с трудом сдерживая гнев. — Вот какая, значит, у тебя теория.
— Они из кожи вон лезут, чтобы чего-то добиться — как все нормальные люди. Только тебе одному все само дается. Знаешь, мне ведь тоже непросто. А тут ты — такой идеальный, прямо не от мира сего. И никогда ты не ошибаешься, Ричард, ну ни разу.
— Я развелся.
— Ты и об этом молчишь. Что я знаю о вас с Бронте? Вот столечко… — Сара показала кончик мизинца.
— Господи. — Ричард закрыл глаза.
К кухонному окну прилипли лица — гости в открытую наблюдали за происходящим.
— Что у тебя в душе происходит? Никто не знает, Ричард, даже я, а мы ведь прожили вместе уже год.
— О чем ты?
— Ладно, — сдалась Сара. — Давай поговорим, но не сейчас. И не здесь.
— Нет, сейчас, поехали куда-нибудь. Хоть ко мне в клинику.
— Что?
— Заводи машину. — Ричарда просто трясло. — Поехали!
Чувствуя взгляды гостей, Сара повернула ключ в зажигании и завела двигатель.
За всю дорогу они не вымолвили ни слова. У клиники Ричард молча вылез из машины, дождался Сару и открыл дверь черного хода, ведущую прямо в его кабинет. Когда дверь за ними закрылась, он тихо заговорил:
— Через пару месяцев годовщина нашей свадьбы.
Сара кивнула.
— Мы с Бронте годовщину не праздновали. Я надеялся, с тобой все будет по-другому. Хотел тебе сюрприз устроить, поехать куда-нибудь.
— Ну почему все, что мы делаем или не делаем, нужно сравнивать с тем, как было с Бронте?
— Вот видишь! — вскинулся Ричард. — Стоит мне заговорить о Бронте, как вдруг — раз — и мне нельзя о ней говорить. А потом ты жалуешься, что я не общаюсь и ничего тебе не рассказываю.
— Я не это имела в виду, — пробормотала Сара, сунув руки в карманы джинсов. В кабинете пахло больницей и псиной.
— А что тогда?
— Единственное, что я знаю, — это то, что у нее был выкидыш! — выпалила Сара. — И все! Ты сказал… — она подыскивала слова, пытаясь припомнить давний разговор в Лондоне, — ты сказал, что это было грустно. Бога ради, Ричард! Это было грустно?! И все?!
— Какое это имеет сейчас отношение к делу?
— Самое прямое. Я вышла за тебя замуж. И мы с тобой — семья. Только не получается. И мне осточертело жить со святым! Ты никогда не ошибаешься, никогда не оступаешься, никогда не грешишь, никогда не даешь слабины, да? Я не понимаю, зачем я тебе вообще нужна! — орала Сара.
