— И идти далеко не придется, — заметил Гарри. — Хоть на карачках до номера ползи.
— А кому вообще пришло в голову праздновать в пабе?
— Мне, — ответил Гарри. — Бармен теперь мой лучший друг. Обещал нам целый зал выделить бесплатно.
Наконец Гарри появился — в черных облегающих штанах, любимых кроссовках и красной синтетической рубашке в бумерангах.
— Ужас, — сказал он, заслоняя глаза от солнца. — Сейчас же выключите погоду!
— И так всегда — в Сиднее дожди, а в Тасмании жара. — Бронте цокнула языком и взмахнула бутылкой шампанского. — Ты бы видел, что там утром творилось.
— Я смотрю, ты уже пригубила… — заметил Гарри, глядя на бутылку.
— Решила, что не мешает нам пропустить по стаканчику за теплой беседой о твоей карьере психолога. И вообще, что еще делать в этой богом забытой дыре?
— Это точно, — согласился Гарри. — Сегодня весь город на пляже. Из населения в три тысячи человек две тысячи девятьсот девяносто четыре разложили свои телеса на песке.
— И Сара с Ричардом там же, — кивнула Бронте, — они мне записку оставили.
— А мама с папой в пабе шарики надувают, — вздохнул Гарри. — По идее, я им помогать должен. Они наивно считают, будто у меня дыхательные пути есть.
— Не вздумай — никаких шариков, Гарри. Это вредно для здоровья — говорю тебе как курильщик со стажем. Давай просто тихо — мирно посидим вон там, — она указала на древний эвкалипт в углу сада.
На ней была старая зеленая юбка, белая рубашка с короткими рукавами и кофейным пятном на груди, на ногах — кроссовки «Адидас». В сочетании с этим нарядом красные чулки в сеточку смотрелись довольно нелепо.
— Не успела толком одеться, — объяснила Бронте, поймав его взгляд. — Чулки на вечер, а в остальном я прилетела. Начала примерять всякие шмотки, а потом надоело. Вечером переоденусь.
— Да-а, красные чулки с кроссовками… Неплохо!
— А может, — игриво предложила Бронте, — мне вообще прийти голой, распустить волосы и прокатиться верхом на Микки?
Гарри смущенно ухмыльнулся:
— А я-то надеялся, ты про это забудешь!
— Поздно! — Бронте ловко откупорила бутылку шампанского. Пробка запрыгала по траве. — Назад дороги нет. Но не переживай, твои тайные фантазии о перезрелых дамах умрут со мной.
— Какие еще фантазии о перезрелых дамах? — спросил Гарри, наблюдая, как она отхлебывает шампанское прямо из горлышка. — На Дебби Харри я поставил крест, если ты это имеешь в виду.
— Конечно, а ты что подумал? — улыбнулась Бронте, вытирая губы тыльной стороной ладони и передавая ему бутылку.
Все это начинало ей нравиться — и больше всего то, что Гарри беспрерывно пялился на ее ноги.
— На тебе красные подвязки, — выговорил наконец он.
— Ну а на чем же еще могут держаться красные чулки? — спросила она, выхватывая у него бутылку и одергивая юбку.
— Прямо как в моем сне…
— Про леди Годиву?
— Нет. — Гарри почувствовал, как его бросает в пот. — В другом.
— Ну конечно, иначе здесь явно прослеживалась бы историческая неточность, поскольку нам достоверно известно, что подвязок в то время просто-напросто не существовало, не говоря уже о чулках в сеточку. К тому же, как сообщают незаинтересованные источники из крестьянской среды, на ней вообще ничего не было.
Теплая, шипучая жидкость приводила Бронте в восторг, напоминая о летних вечерах, пикниках — и о любви. Пожалуй, прежде всего — о любви.
— Так, значит, — спохватилась Бронте, не желая упустить случая вогнать Гарри в краску, — ты хочешь сказать, что тебе еще один сон про меня снился?
— Я, наверное, телепат, — ошалело пробормотал Гарри. — Красные подвязки… Я до сих пор в себя прийти не могу. Они у тебя и правда есть. И ты в самом деле в них.
— Да, впечатляет, — хитро произнесла Бронте, ставя бутылку на траву. — Правда, не столько твои телепатические способности, сколько твои сны — не каждый день встретишь человека, которому снишься целых два раза.
Они замолчали, с завистью наблюдая за мокрыми, взъерошенными воробьями.
— Как странно. — Гарри потер лицо.
— Что?
— Я же тебя почти не знаю.
— Да уж.
— А у меня такое чувство, будто мы с тобой всю жизнь знакомы.
Бронте кивнула:
— Да. Я об этом тоже думала.
Она откинулась на траву, сбросила кроссовки, высвобождая ноги в красных чулках.
— Меня бы совершенно не удивило, если бы у тебя и вправду были телепатические способности. За последний год со мной много странного приключилось. Сначала этот тип, Бернард Болтон, который жил в доме над забегаловкой… всю душу мне просканировал. А заодно и души призраков. Лошадиных в основном.
— Это твой приятель?
— Да нет, что ты. Просто один тип, который чуть меня не сбил на машине.
Гарри сдался и, последовав ее примеру, развалился на траве. Ботинки он решил не снимать — у него были дырявые носки.
— Ну а что там за история со священником? — Он понимал, что выдает себя с потрохами, но ему необходимо было разобраться в ее личной жизни.
— Обычный священник, у него сумка с продуктами порвалась. Ничего там и не было. — Она вздохнула. — Но должна признаться, на каких-то десять минут я совсем голову потеряла, пока не поняла, что смысла жизни он мне не откроет.
— А почему тебя так интересует смысл жизни? — спросил Гарри, наблюдая за муравьем на травинке.
— Помнишь, ты мне сказал, что мечтал прокатиться по всей Америке, когда думал, что скоро умрешь?
Гарри кивнул.
— Не бойся, я никому не расскажу, — уверила его Бронте. — Вот и со мной произошло что-то подобное.
— Что? — Гарри перевернулся на бок и прищурился на бутылку шампанского, пытаясь понять, осталось ли там что-нибудь. Похоже, Бронте допила все до последней капли.
— Сначала мне стала являться Ангел и намекать на приближающуюся смерть. А потом Бернард Болтон, тот самый, который с духами общается, чуть было меня не переехал, но в последнюю минуту Ангел оттолкнула меня в сторону. А потом, когда я поняла, что не умру, я ушла с работы и пустилась на поиски смысла жизни. Я понятно объясняю?
— Не очень, — признался Гарри, подперев подбородок рукой. — Но я приблизительно представляю. И про Ангела понимаю.
— Правда?
— Я вообще в такие вещи верю.
— Ну да, — Бронте вздохнула, — у тебя же роман с ведьмой был.
— Нет, — поправил ее Гарри, — это у Пиппин был роман. У моей барабанщицы. А я был одним из углов любовного «Тоблерона». Согласись, как приятно, когда и ты понимаешь и тебя понимают. — Гарри почувствовал, что его разморило от жары и шампанского. — Даже если несешь полную чушь.
