Ответ на возражение 7. Цель, ради которой людям назначаются судьи, состоит в том, чтобы они находили решения в сомнительных с точки зрения правосудности вопросах. Затем, вопрос может быть сомнителен в двух случаях. Во-первых, он может казаться таким неискушенным людям, и чтобы такого рода сомнения были устранены, было предписано поставить в каждом племени «судей и надзирателей», чтобы «они судили народ судом праведным» (Вт 16:18). Во-вторых, вопрос может представляться сомнительным даже людям искушенным, и для устранения таких сомнений Закон предписал всем собираться в некотором главном, избранном Богом месте, в котором присутствовали и высший священник, который разрешал сомнительные вопросы, касающиеся обрядов поклонения Божеству, и главный судья, который разрешал вопросы, касающиеся человеческих дел (ведь и ныне подчас некоторые дела передаются на рассмотрение или для консультаций из низшего суда в высший). Поэтому [в Писании] сказано: «Если по какому делу затруднительным будет для тебя рассудить… и будут несогласные мнения в воротах твоих, то встань, и пойди на место, которое изберет Господь, Бог твой, чтобы призываемо было там имя Его, и приди к священникам, левитам, и к судии, который будет в те дни» (Вт 17:8, 9). А так как такие затруднительные вопросы возникали не часто, то люди не [слишком] обременяли ими высшие инстанции.
Ответ на возражение 8. В деловых вопросах не бывает силлогистических и строгих доказательств, и потому нам надлежит довольствоваться предположительными и вероятностными решениями вроде тех, которые использует для нашего убеждения оратор. Поэтому хотя и возможно, что два или три свидетеля решатся говорить неправду, тем не менее, не представляется ни предположительным, ни вероятным, что они в этом преуспевают, поскольку их свидетельства будут приняты как истинные только тогда, когда они будут твердыми и идентичными, в противном случае могут возникнуть подозрения. Кроме того, чтобы свидетелей было трудно убедить лжесвидетельствовать, по распоряжению Закона их показания должны были тщательно исследоваться, а те, которых уличали в неправде, должны были быть строго наказаны (Вт. 19:16-19).
Была, впрочем, и ещё одна причина для установления именно этого числа, поскольку оно символизировало неизменность истины божественных Лиц, Которые иногда упоминаются числом два, поскольку Святой Дух исходит от двух других Лиц, а иногда – три, о чем пишет Августин, комментируя слова из [евангелия от] Иоанна: «В Законе вашем написано, что двух человек свидетельство – истинно» (Ин. 8:17).
Ответ на возражение 9. Серьезность наказания может быть обусловлена не только серьезностью преступления, но и другими причинами. Во-первых, тяжестью греха, поскольку при прочих равных условиях более тяжкий грех заслуживает и более тяжкого наказания. Во-вторых, просто грехом, поскольку людей можно отучить совершать самые обычные грехи именно тяжестью наказания. В-третьих, сильным желанием или большим удовольствием, получаемым от греха, поскольку от таких грехов людей можно удержать только строгим наказанием. В-четвёртых, легкостью согласия на грех и его утайке, поскольку такие грехи при их обнаружении должны быть покараны с наибольшей суровостью, дабы удержать от их совершения других.
Кроме того, даже в одном и том же случае грех по своему количеству может быть разделен на четыре степени. Первая степень – это когда грех совершен неохотно, поскольку если грех в целом непреднамерен, то человек может быть вообще избавлен от наказания, по каковой причине [в Писании] читаем, что если молодая девица подверглась в поле насилию, то она не подлежит смерти, поскольку она «хотя кричала, но некому было спасти ее» (Вт. 22:25-27). Если же человек согрешил в той или иной степени произвольно, но вследствие своей слабости, как это бывает в случае грехов, обусловленных страстью, то это уменьшает грех, и потому, согласно правому суду, должно быть уменьшено и наказание, за исключением тех случаев, когда суровость наказания необходима ради общего блага, дабы удержать от совершения подобных грехов других, о чем уже было сказано. Вторая степень – это когда человек грешит по неведенью. В таком случае он полагается виновным в той мере, в какой он проявил небрежение в обретении [должного] знания, но за подобные вещи он не наказывался судьями, а искупал свой грех жертвами. В связи с этим читаем: «Если какая душа согрешит по ошибке…», и т. д. (Лев. 4:2). Впрочем, это скорее относилось к неведенью обстоятельств, нежели к неведенью божественного предписания, которое обязаны были знать все. Третей степенью была та, когда человек грешил вследствие своей гордыни, то есть по преднамеренному выбору или преступному замыслу, и тогда наказание было адекватно величине греха. Четвёртой степенью была та, когда человек грешил с упрямой дерзостью и хулою, и в таком случае он должен был быть истреблен как разрушитель, восставший на заповеди Закона.
Таким образом, нам надлежит говорить, что при назначении наказания за воровство Закон принял к рассмотрению то, что происходило наиболее часто (Исх. 22:1-9), и в случае кражи того имущества, которое нетрудно было защитить от воровства, вор должен был возместить его только в размере двойной цены. Но пасущуюся в поле овцу трудно защитить от вора, и при этом кражи происходили достаточно часто. Поэтому Закон в этом случае увеличил наказание и предписал взыскивать четыре овцы за кражу одной. Что же касается рогатого скота, то его ещё трудней охранять, чем овцу, поскольку он не только пасется в полях, но к тому же не собирается, как овцы, в большие отары, по каковой причине наказание за его кражу было ещё большим, а именно за одного вола взыскивалось пять. Однако если украденное животное находилось у вора живым, то в таком случае он должен был, как и в большинстве других случаев воровства, возместить ущерб только в двойном размере, поскольку оставалась возможность предполагать, что он, сохранив животному жизнь, имел намерение возвратить его владельцу. Кроме того, мы также можем следовать сказанному в глоссе о том, что «вол полезен пятью вещами, поскольку его можно использовать для жертвоприношения, для вспахивания, для еды, для получения молока, а также и для некоторых других целей», и потому за одного украденного вола надлежало возвращать пять. А вот овца полезна четырьмя вещами: «как жертва, как пища, как дающая молоко и как дающая шерсть». Непокорный сын подлежал смерти не за обжорство и пьянство, а за то, что был разрушителем и бунтовщиком, что, как уже было сказано, каралось смертью. Что же касается человека, собиравшего дрова в день субботы, то он был побит камнями как нарушитель Закона, который предписывал соблюдать субботу, что являлось, как было показано выше (100, 5), свидетельством веры в обновление мира; таким образом, его казнили за неверие.
Ответ на возражение 10. Старый Закон предусматривал смертную казнь за наиболее тяжкие преступления, а именно за те, которые совершены против Бога, за убийство, похищение человека, непочтительность к родителям, прелюбодеяние и кровосмешение. В случае воровства наказанием являлся штраф, в случае побитья и причинения увечий – возмездие, и точно так же каралось лжесвидетельство. В других случаях, когда речь шла о меньшей провинности, предписывались телесные наказания и лишение чести.
Наказание рабством предписывалось Законом в двух случаях. Во-первых, когда раб не желал воспользоваться предоставляемым Законом правом в седьмой год получить свободу, в каковом случае он наказывался пожизненным рабством. Во-вторых, когда вору нечем было заплатить штраф, о чем читаем в двадцать второй [главе книги] «Исход» (Исх. 22:3).
Что же касается ссылки, то такое наказание не было предписано Законом по той причине, что только эти люди поклонялись Богу, в то время как все остальные народы поклонялись идолам, и потому существовала опасность, что сосланный тоже мог впасть в идолопоклонство. В связи с этим [в Писании] приведены слова Давида, сказавшего Саулу: «Прокляты они пред Господом, ибо они изгнали меня ныне, чтобы не принадлежать мне к наследию Господа, говоря: «Ступай, служи «богам чужим"" (1 Цар. 26:19). Тем не менее существовало частичное изгнание; так, [в Писании] сказано: «Вот, какой убийца может убегать туда и оставаться жив, – кто убьет ближнего своего без намерения, не быв врагом его вчера и третьего дня» (Вт. 19:4), и еще, что «должно возвратить его общество в город убежища его (куда он убежал), чтобы он жил там до смерти великого священника» (Чис. 35:25). После же этого он имел право возвратиться домой, поскольку к тому времени общество смирялось с утратой и забывало о ссоре, а члены семьи убитого более не стремились умертвить убийцу
